Суд короля
Шрифт:
Внутри выложенного рядом с ней круга из камней виднелось костровище и висел на треноге котелок.
— Я на пару недель-то только и пришел. Местный священник хочет пол в церкви заново камнем вымостить, так по этой части я уже почти закончил. Ну и новый камин у себя в доме собрался резать. Как доделаю — сразу домой. — И он снова наклонился над камнем. — Жаль, что с этим Смитом так вышло, — очередной удар распахнул камень, словно Библию, — да только я его и не знал.
Ничего каменоломня не дала. А потом та же
Во многих и многих полях. Множество лиц и голосов — юных и старых, мужских и женских. Стэнтон узнал некоторых из тех, что были в требовавшей смерти Линдли толпе, — например, молодого пахаря, идущего за парой медлительных волов. Но к огромному облегчению посыльного, большинство людей вели себя с ним вежливо и даже дружелюбно. Случилось даже несколько неожиданных улыбок.
Единственным исключением стал Саймон Кадбек — тот самый мужчина, что накануне удерживал беснующуюся Агнес. Он даже не остановился при появлении Стэнтона, а продолжил шагать за своим мерно бредущим по красно-коричневому полю волом, угрюмо отвечая на вопросы. Жилистый Саймон управлялся с огромным животным и вел тяжеленный плуг с обманчивой легкостью. Острыми чертами лица он напомнил Стэнтону опасливую куницу.
— Не-а, знать не знаю, что там стряслось. Да и все равно мне. Знай вкалываю, чтобы отсюда выбраться. — Он густо сплюнул в соседнюю борозду. — Бедняку в деревне и жизнь не в жизнь. Тут до самой смерти будешь Эдгаровы поля потом поливать да набивать ему с племянником амбары. Дай только случай, сразу в город уйду. А уж там заживу.
Стэнтон не ответил. Хотя он явился сюда не для того, чтобы выслушивать обиды Кадбека, он по крайней мере его отлично понимал. Стэнтон тоже служил тому, кого презирал. Но вместо собственных откровений он спросил про Джеффри Смита:
— Ничего не видели той ночью, когда его убили? Слышали, может?
— Ничего. Но Джеффри Смита жаль, конечно, это да. Хотя мы с ним друзьями и не были. К тому же всем нам рано или поздно на тот свет придет пора идти, так ведь?
Да, Кадбек отличался от остальных, но и здесь все сводилось к одному. Всяк на свой лад и манер твердил одно и то же: Нет. Нет. Нет.
Стэнтон открыл флягу, запрокинул голову и сделал последний глоток теплой жидкости.
— А жаркая работенка — вопросы задавать, а?
Стэнтон оглянулся в поисках хозяйки этого громкого голоса — голоса Агнес Смит.
Она шла за ним по той же тропе, длинная юбка колыхалась в такт широким шагам женщины. Стэнтон не знал, как долго она за ним идет, — мягкая трава приглушала шаг.
— Можно и так сказать, — откликнулся он.
— Ну так я и сказала, Хьюго.
И никакого «сэр». Впрочем, он от нее этого и не ожидал.
— Сказала. — Он остановился, поджидая ее.
— Ну что, услышали, что вам было нужно? Сказал хоть кто-нибудь, что Николас Линдли чист как свежий снег?
Лицо
Но он тут же отбросил то воспоминание. И на колкость Агнес тоже решил не отвечать:
— Услышал.
Женщина поравнялась с ним и пошла дальше, даже не замедлив шаг, так что теперь уже ему пришлось поспешить вдогонку. Стэнтон только сейчас заметил, что длинные черные волосы Агнес не вьются, как накануне, и понял, что они совершенно мокрые.
— Конечно, услышали — да только не то, что хотели. И ладненько. Когда Линдли засунут в петлю, я перед ним стану и буду глядеть, пока он свое последнее проклятое дыхание не испустит.
Когда она повернулась к Стэнтону с мрачной улыбкой торжества на губах, ворот сорочки разошелся еще сильнее, обнажив начало полнеющей груди. Агнес заметила устремленный туда взгляд посыльного, но даже не попыталась поправить ткань:
— Нравится?
Его плоть откликнулась резким непрошеным напряжением. Стэнтон должен был выдержать ее вызывающий взгляд. Попросту обязан.
— Вы обещались другому, Агнес.
— Всем сердцем другому обещалась, — сказала она с коротким странным вздохом. — Ну так убийцу моего отца повесят, верно? Мне-то вы можете сказать.
— Ничего я не могу вам говорить. Все, что я узнал, предназначено для ушей Барлинга и только.
— Вы про этого беспокойного коротышку клерка? — Агнес закатила глаза. — Свитки, чванство и придирки. А рот у него, что у моего кота задница.
Стэнтон попытался сдержать смех, но не смог — слишком уж живо она описала Барлинга:
— Нельзя так говорить про королевского клерка. — Он с укором покачал головой. — А вас недавно блудливой назвали — и, кажись, не соврали.
— О? — Агнес вскинула темные брови и поджала свои полные губы. — И кто ж это меня так ославил, Хьюго?
— Неважно. — Один раз он уже клюнул на ее наживку. Больше этого не повторится.
— Маргарет Вэбб, так ведь?
— Нет. — Он был рад, что не пришлось врать, хотя Агнес была недалека от истины — этот нелицеприятный отзыв принадлежал мужу Маргарет Вэбб.
— Наверняка она, — Агнес решительно тряхнула влажными волосами, — ведьма постнолицая. Второго дня так мне и крикнула за распущенные волосы. Да еще шлюхой то и дело обзывает. Ясное дело, досадно ей, что я молодая, а не как она, вобла сушеная. Только я ведь не против. Мне и на нее плевать, и на ее грязный язык.
Стэнтон снова открыл флягу. Пусто. Он повесил ее обратно на пояс.
— Да и вы, Хьюго, того и гляди высохнете.
Он не стал огрызаться:
— Не найдется воды? Пить страшно хочется.