Суда не будет

Федин Андрей Анатольевич

Я развёл руками.

Сообщил:

— Я намеренно убил Рому Кислого здесь и сейчас. Чтобы ты, Алексей Михайлович, отнёсся серьёзно к моей просьбе. Роман Ильин познакомился со своей будущей жертвой на молодёжной дискотеке в парке «Пионер». Там он заманил девицу к себе в машину. Что произошло дальше, я тебе уже рассказал. Добавлю только, что тело несовершеннолетней Оксаны Поликарповой твой бывший телохранитель зарыл у посадки, рядом с Лисьей балкой. Там, где вы год назад хоронили зареченских. Помнишь?

Рука Соколовского дёрнулась — в воздухе кабинета вновь закружили крупинки пепла.

Лёша затянулся дымом.

Задержал дыхание, будто успокаивался.

— Нашей организации в настоящий момент нет дела до бандитских разборок, — сказал я. — Вы прекрасно справляетесь с сокращением своего поголовья и без нашей помощи. Поэтому мы временно не замечаем ваши правонарушения. За исключением тех случаев, когда от ваших действий гибнут обычные люди. Такие, как Оксана Поликарпова. Приговор у нас только один, Алексей Михайлович — смерть. Поэтому постарайся, чтобы в будущем твои дела не задевали рядовых граждан. И следи за своими подручными.

Соколовский хмыкнул. Он стряхнул с сигареты пепел себе под ноги, на ковёр.

— Алексей Михайлович, ты несёшь ответственность за своих людей. Как руководитель. Понимаешь? Расхлёбывать неприятности после их выходок придётся именно тебе. Как в случае с Ромой Кислым. А как ты хотел? Раз уж Роман Андреевич Ильин был твоим подчинённым, то часть вины за его преступления лежит на тебе. На смертный приговор эта вина не тянет. Пока. Но тело девчонки нужно найти и вернуть родителям для захоронения на кладбище. Это и есть моё дело к тебе, Алексей Михайлович.

Я вынул из-за пояса пистолет, указал стволом на Соколовского.

Лёша замер в кресле, лишь дымилась сигарета у него в руке.

— Срок выполнения этого дела: до пятницы, — сказал я.

Передёрнул затвор — патрон выпрыгнул из пистолета и упал на ковёр, замер по соседству с окурком.

Лёша развёл руками.

— Как я её найду? — спросил он.

— Это твоя проблема, Алексей Михайлович. Но Кислый не в одиночку хоронил ту девицу. Подумай, кто ему помогал. Расспроси своих людей. До ночи с четверга на пятницу у тебя ещё полно времени. Найдёте тело девчонки. И там уже решай сам. Либо передай его своим друзьям из милиции. Либо перезахорони тело и сообщи мне его новое место нахождения — дальше я разберусь. Но только помни: если ты не справишься, то в пятницу утром около Лисьей балки будут рыскать милиционеры.

Я взмахнул пистолетом, сказал:

— Милиционеры работаю хорошо не только при запахе наживы, как ты говорил. У них тоже есть семьи. Они понимают, что значит потерять ребёнка. В поисках тела Оксаны Поликарповой они перепашут всю балку и всю посадку около неё. Особенно, если поступит такое указание сверху. Они найдут не только девчонку, как ты понимаешь. И тогда у тебя станет несравнимо больше причин для волнения, чем сейчас. Поэтому отнесись к этому делу серьёзно, Алексей Михайлович.

Я снова передёрнул затвор. Затем проделал это ещё пять раз — патроны из ПМ разлетелись по кабинету. Соколовский снова вздрогнул, взглянул на тот патрон, который замер в луже крови около тела Кислого. Поднял на меня глаза. Соколовский наблюдал за тем, как я вынул из кармана джинсов носовой платок и тщательно протёр им пистолет. Лёша затянулся табачным дымом. Я положил ПМ на столешницу рядом с кофейной чашкой. Лёша коснулся разряженного пистолета взглядом.

— Вот и всё, Алексей Михайлович, — сказал я. — Других дел у меня к тебе пока

нет.

Встал со стула.

Тут же добавил:

— И да… заканчивай эту комедию с похищением денег и с наездами на моего младшего брата. Это лично я тебе советую. Та троица преступников из Белгородской области была под колпаком у нашей организации. Там, в посёлке Зареченский, в доме на острове, в ночь с четверга на пятницу находился наш наблюдатель. Убедиться в этом несложно: на чердаке дома остались следы от его пребывания. Наш человек видел и красную «шестёрку», что приезжала на остров под утро, и тебя, и Рому Кислого.

Я улыбнулся.

— Я только всё хотел спросить, Алексей Михайлович. Почему в гастролёров выстрелили семь раз? Почему зажали восьмой патрон? Или на этот патрон у тебя были другие планы?

Примерно пять секунд мы с Лёшей смотрели друг другу в глаза. Затем Соколовский дёрнул плечом.

— В магазине оставалось только семь патронов, — сказал он. — Восьмой выстрел был пристрелочным. Я израсходовал его на пустыре около моста в город.

Я кивнул головой.

— Ясно. Тогда прими бесплатный совет, Алексей Михайлович. Не трогай пока Зинченко. Повремени с этим до сентября. А там, глядишь, он и сам исчезнет с твоего горизонта. В Москве назревают интересные события. Скажу тебе по секрету: Советский Союз доживает последние месяцы, если не дни. Скоро Министерства СССР отойдут от реального управления. Ельцин повсюду продвинет своих людей. В том числе и на директорское кресло нашего металлургического завода. Понимаешь?

Соколовский сощурился. Смотрел на меня.

У него перед лицом извивалась в воздухе струйка серого табачного дыма.

— Иногда полезно просто посидеть у реки, Алексей Михайлович, — сказал я. — И тогда ты увидишь, как по ней проплывёт тело твоего поверженного врага.

Мысленно я добавил: «Если сам до этого доживёшь».

Я шагнул в направлении двери и заявил:

— Жду от тебя известия о местонахождении тела убитой девчонки, Алексей Михайлович. Найди его. Жду отчёт о твоих успехах до вечера четверга. Время на поиски истечёт в ночь с четверга на пятницу. Ровно в полночь, как в сказке про Золушку.

Лёша махнул рукой — блеснул камень на его перстне.

— Я понял тебя, Дмитрий Иванович, — тихо сказал Соколовский. — Я всё решу. Что мне делать с… этим?

Он показал сигаретой на тело Романа Ильина.

Я наклонился, прикоснулся двумя пальцами к шее Кислого. Пульс на ней не обнаружил.

— Теперь это твоя проблема, Алексей Михайлович, — сказал я. — Разберись сам. Ты в таких делах опытен. Не мне тебя учить. Знаю только, что в земле около Лисьей балки ещё полно места.

* * *

Я вышел из кабинета Соколовского. Прошёл по этажу до лестницы, рядом с которой на кожаном диване сидели мужчины, прибегавшие в Лёшин кабинет на звук выстрела. Они проводили меня взглядами, но с дивана не встали. Я без помех спустился на первый этаж особняка. Вышел на улицу, где у входа в дом одиноко стояла моя «копейка».

Не задержал меня и хмурый привратник. Он (опять же, вручную) распахнул перед капотом моей машины створки ворот. Я выехал на шоссе и повернул в направлении своего дома. По пути домой я взглянул на тот самый забор, о котором мне рассказывал Соколовский. Подумал: «А ведь в прошлый раз Димка, похоже, всё же убил Зинченко».