Судьба драконов в послевоенной галактике
Шрифт:
Меня разбудил Валентин Аскерханович.
Я был так замаян и так перепуган своим сном, что сперва не обратил внимания на Валю.
Вытер вспотевший, взмокший от ужаса затылок, сходил умылся и, утираясь полотенцем, спросил:
– Валентин Аскерханович, что-нибудь стряслось?
– Стряслось, - кивнул он, - Диего прикололи.
– Как прикололи, когда?
– я чуть полотенце не выронил.
– Да вот, понимаешь ли, - принялся рассказывать Валентин Аскерханович, - ночью, блин, покуда мы дрыхли, - ну, не посты же нам выставлять, честное слово?
– теперь-то, конечно, придется выставлять, раз так... Да,
– так я первым делом что подумал, вот ведь подлец человек, а? Я ведь подумал, елки-палки, он ведь нас всех мог так же нежно, мягко поприкалывать, а?.. Мишель тоже перепугался. Не орет. Тихо, тихо так сказал: а я его так кантовал...Тихон орет: такого никогда не было, чтобы Посланцев Неба прикалывали...
Я повесил полотенце и спросил:
– Мешок брать?
– Бери, бери, - Валя махнул рукой, - главное дело, нам сейчас вчетвером с сеткой нипочем не справиться... Она же, блин, как живая... Ну, подволочем на подъемничке, а дальше? Мы вчетвером сетку не удержим. Вырвется - и тогда такой сейшен...
Валентин Аскерханович махнул рукой.
Я выкатил рулон, поинтересовался:
– А что Мишель говорит?
Валя поднял мешок для Диего, вздохнул:
– Что говорит. На Тихона кричит: ты, говорит, работу разъяснительную среди населения не провел, раз второго Посланца Неба, как барана... Валентин Аскерханович ладонью полоснул по горлу, - если, говорит, ты этого неуловимого мстителя не поймаешь, мы тебе завтра утром такой устроим... праздник... Притарань, говорит, кого-нибудь из местных, чтобы сетку держал, разъясни ему - бым, бым, буль, буль, - мол, Посланцы Неба на тебя положили глаз... Тихон жреца хочет приноровить. Пройдет, говорит, он у нас обряд инци... инси... тьфу, гадости какой-то - и станет...
– Понятно, - усмехнулся я, - кто нам мешает, тот нам и поможет...
Мы выходили из ракеты, и Валерий Аскерханович удивленно спросил:
– Это еще что?
– Поговорка такая, - охотно объяснил я, - еще есть такая поговорка: только тот, кто в силах погубить, в силах и спасти.
– А жрец-то?
– ошарашенно спросил Валя.
Я поглядел на Валентина Аскерхановича. Все же он был глуповат, не сравнить с Мишелем или с Федькой.
– Валентин Аскерханович, - вежливо сказал я, - а вы что, не догадываетесь, кому выгодно нам палки в колеса вставлять? Кто первый человек был здесь до нас, а как мы уволочем Нахтигаля, едва ли не последним окажется?
Валентин Аскерханович открыл рот, а потом хлопнул себя по лбу.
– Ах, паскуда, - выдохнул он, - да точно он! Точно! Как же я не догадался.
– Это, - заметил я, - говорит только в вашу пользу: вы не настолько испорчены, чтобы предположить в другом такую бездну морального падения.
– Б...
– восхищенно выговорил Валя, - эк ты, Одноглазый, залуживаешь! Ну, точно тебя назвали: пародист! Как, как? "...Предположить в другом такое моральное..."?
Я не успел ответить: громыхая, как заблудившийся артиллерийский снаряд, ломая ветви и стволы деревьев, навстречу нам вышагнул Нахтигаль.
– Здрасьте...
– пробормотал Валентин Аскерханович и снял с плеча огнемет.
Пасть ящера
– Мне кажется, - сказал я, - мальчик сегодня покушал... И плотно покушал. Глазики мутные, хвостиком машет и тошнит. Лучше не связываться.
– Так я-то что, - Валентин Аскерханович поднял огнемет на уровень чуть выше плеча - по инструкции.
– Ты же, Одноглазый, видишь: он рвется в бой.
Но Нахтигаль в бой не рвался - он хрипел и давился. Он глядел на нас и не видел. Его глаза были мутны. он вытянул шею, замотал головой, подчиняясь неведомому, неслышному нами ритму боли его тела.
– Не буди лиха, - шепнул я Вале, - не дразни болящего. Он сам уйдет.
Валентин Аскерханович опустил огнемет.
Нахтигаль откинулся прочь, точно обжегся. Взвыл - не пастью, не горлом, а всем своим существом, всем переполненным, отравленным кровавой пищей слоновьим нутром.
Нахтигаль затоптался на месте, после поворотил от нас вглубь леса.
Валентин Аскерханович проводил его взглядом.
– Мда, - задумчиво произнес он, - кого-то он сегодня скушал?
– Сейчас узнаем, - заметил я.
У пещерки нас ожидали Мишель и Тихон.
Тихон насвистывал и ковырял пальцем в камне нависшей горы.
Мишель мрачно сидел на песочке.
– С мешком?
– спросил он.
– Да, - ответил я.
Мишель махнул рукой:
– Без надобности. Нахтигаль - подъел, подкушал.
– Подкрепился, - фыркнул Тихон.
– Ах, вот оно что, - догадался Валентин Аскерханович, - а мы его на тропинке встретили, такой...
Он не договорил, и Тихон продолжил иронически:
– Сытый?
– Очень сытый, - подтвердил я.
________________ ______________________________________________
Весь день мы набрасывали сетку.
Валентин Аскерханович выгнал подъемник, разровнял огромную площадку - и мы тренировались.
Сетка выгибалась, рвалась из рук и упорно не брякалась в отведенный ей для падения квадрат.
– Это "он" не движется, - Мишель кивнул на нарисованного на земле Нахтигаля, - а дернется, тогда что?
– Тогда, - сказал Тихон, - туши свет! Открывай кингстоны!
– он присел на корточки и поинтересовался, указывая на рисунок: - Валь, это ты так здорово рисуешь?
– Я, - кивнул Валя.
Тихон восхищенно поцокал языком:
– Ну ты гляди - как живой! Вот-вот побежит. Ты - реалист, Валя, вот ты кто!
– Ты на себя посмотри, - обиделся Валентин Аскерханович, - девять месяцев здесь торчит, неизвестно чем занимается, а его подопечные Посланцев Неба режут.
– Ты, Тиша, зря лыбишься, зря, - заорал Мишель, заведшись с полоборота, - лыбишься!
Тихон попятился:
– Миш, ты чего?
– Ты что, думаешь, меня одного за потери тягать будут?
– орал Мишель. Вот... Это ты здесь ошивался! Понял, что я в рапорте напишу? Мне в пещерах сидеть безвылазно - и ты со мной туда же потопаешь! Понял? Не видать тебе Южного, как своих ушей!
– Неправда ваша, дяденька, - нежно улыбнулся Тихон, - и в Южный я вернусь, и уши свои увижу: поднесу зеркальце и увижу - вот они, ухи-ушики мои, левое - справа, правое - слева. Не мне надо было местное население готовить, а вам действовать по инструкции, посты на ночь выставлять, с местными девушками не заигрывать.