Судьба принцессы
Шрифт:
— Я — исключение, — самодовольно ответил Вадерион, но, усмехнувшись, все же пояснил: — Древнешесский, на самом деле, язык не вампиров — это язык Тьмы. Но вампиры сильнее всех связаны с нею, поэтому понимают его. Ты бы знала, как я желал тоже познать его. Но древнешесский нельзя выучить, его можно лишь понять.
— И стать избранным, — продолжила за него Элиэн. — Ты им стал.
— Да. Владыка вампиров потом сказал, что мой род благословила Тьма. Именно в тот день я окончательно принял то, что стану правителем всех темных, а не только дроу.
— А ты не хотел? — удивилась Элиэн.
Он на некоторое время задумался,
— Я не желал короны темных эльфов, но иначе не мог. Я поднял восстание, и меня выбрали другие, не я. Потом пришлось принимать множество страшных, тяжелых решений, смотреть, как из-за моих ошибок гибнут мои сородичи, которых я пытался спасти, и переступать через себя, забывая о ненависти ради будущего. На поверхности мне вновь досталась роль лидера. Так бывает. Не буду скрывать, мне нравится быть первым, я знаю, что я хороший правитель. Я не отказывался от того бремени, что мне выпало, я принял его с удовольствием — ведь это тешило мое самолюбие, — но без радости. Постепенно война приближалась к своему логичному завершению, и если бы я выиграл — я это понимал и понимали другие, — то именно у меня появился бы шанс стать правителем сразу всех темных. Эта возможность манила, но меня брали сомнения. Я уже говорил, что смотрю на все, как на шахматную партию. Также я смотрел на свою жизнь: для меня единая корона представлялась слишком большим риском, в котором Тьма, а возможно и сама Судьба, поставят мне подножку. Не стоит слишком гордиться собой. Но внезапное благословение Тьмы подтолкнуло меня принять свою судьбу. Заставило сделать последний шаг. Я — единственный во всем мире, кроме вампиров, понимаю речь Тьмы. Это способность передастся моим детям, мой род исключительный — есть повод для гордости.
— Нарциссизм у вас, дроу, в крови, — пошутила Элиэн, но глаза ее на мгновение потухли. Женщины! Мужчине их никогда не понять.
— А вообще смысл любой войны в том, чтобы знатно поубивать друг друга и повеселиться, — расхохотался Вадерион, снижая градус пафоса в разговоре.
— И чтобы потом еще несколько месяцев пировать, празднуя победу, — фыркнула Элиэн: ей явно уже поднадоели бесконечные празднества. А вот Вадериону надоело смотреть, как она кутается в свою шаль, потому что на улице подеялся ветер, а протопить огромный замок не смогла бы и тысяча каминов.
— Иди ко мне, — приказал он. Элиэн хмыкнула, но послушно поднялась: знала, что в случае неповиновения он все равно сделает по-своему. Как только она подошла, он дернул ее к себе на колени, прижимая своего котенка к груди и зарываясь носом в каштановые кудри. Она пахла какой-то сладостью. Парадокс: Вадерион терпеть не мог сладкое, но запах Элиэн оседал на языке приятным теплым чувством.
* * *
— Тейнол.
Верный глава Теней появился за плечом Императора раньше, чем тот договорил его имя. Вадерион знал, что несмотря на то, что Тейнол сейчас следует за ним по коридору, если здесь окажется кто-то посторонний, то он увидит лишь размытую тень за Императором. У его друга было много талантов.
— Болтают?
На долю секунды Тейнол помедлили с ответом, выдавая свое вопиющее (для него самого) замешательство.
— О войне? Уже сходит на спад.
— Нет, о том, что я таскаюсь в покои жены каждый день, — усмехнувшись непониманию Тейнола, пояснил Вадерион. Его ближайший и доверенный соратник был идеален во всем — как убийца, как шпион, как воин, — однако он имел одну особенность, которую сложно было
— Такие слухи ходят, — чуть более скованно, чем обычно ответил Тейнол.
— Не сомневался, — кивнул Вадерион и добавил: — Подстрахуй.
Без лишних вопросов Тейнол исчез в тенях, становясь их частью, и следуя за повелителем уже полностью невидимым.
Дверь бесшумно отворилась, но Ринер, движимый чувством тревоги, обернулся.
— Темной ночи, Вадерион. Ты выбрал поздний час для визита.
— Да, обычно женатые мужчины в это время обнимают своих возлюбленных, а я заявляюсь к тебе. Нехорошо, но разговор срочный.
— Я не сомневаюсь, — почтительно, без тени иронии ответил Ринер. — Чем могу помочь?
Вадерион прошелся по комнате: Советник явно не скупился, обставляя свои покои, но в этом был весь Ринер — он всегда брал от жизни все, и ему всегда было этого мало. Вадерион опустился в кресло, как на трон, и смерил внимательным взглядом стоящего напротив свалга. Тот тоже сел, хотя нервничать не перестал.
— Ответь мне, Ринер, из каких соображений ты отправил Элиэн на Последний суд, когда я отдал четкий приказ — на время моего отсутствия не проводить его?
Свалг мгновенно подобрался, превращаясь из товарища в Советника.
— Мне жаль, что это произошло, и я признаю свою вину, — начал каяться Ринер. Если бы Вадериону сейчас могло бы быть смешно, он бы рассмеялся, потому что если у Тейнола напрочь отсутствовала гибкость в личных вопросах, то у Ринера — совесть во всем остальном. — Мне следовало выполнять твой приказ, а не приказ Императрицы, но она пригрозила мне, а я не знал, насколько сильна ее власть над тобой.
— Власть? Надо мной? Пригрозила? Ты рассказываешь удивительные вещи, Ринер.
— Жизнь часто бывает непредсказуема, — философски заметил тот, поправляя манжеты рубашки. — Однако Императрица сама захотела провести Последний суд. Я был резко против…
— Но она тебе пригрозила, — язвительно закончил за свалга Вадерион. — Серьезно?
— Да, и я оказался прав, ведь сейчас ты веришь ей, а не мне.
— Конечно, ведь она раздвинула ножки.
Ринер шумно втянул воздух.
— Она врет тебе.
Вадерион резко поднялся и мгновенно оказался рядом, нависая над Ринером.
— Я бы убил тебя только за то, что ты посмел так подумать о моей супруге. Но ты пошел дальше и решил потрепать языком. Об Императрице. Думал, я оставлю это безнаказанным?
— Ты променяешь старого друга на светлую эльфийку? Как бы хороша она не была, она чужачка и всего лишь женщина. Их у тебя всегда было много, они приходят и уходят, а я был с тобой всегда, с самого начала. И что же, ты поверишь ей? Только потому, что она хороша в постели?!
— Заткнись, — бросил Вадерион, и Ринер тряпичной куклой рухнул обратно в кресло. В его глазах смешалась злость и страх. Он играл хорошо, а Элиэн плохо — поэтому легко было понять, кто лжет. С другой стороны, в чем-то план Ринера был неплох, ведь если бы Вадерион не сблизился с женой, он бы не узнал, какая она и на что способна. А еще…