Судьба принцессы
Шрифт:
Она выпустила член изо рта, вызвав разочарованно-разъяренный вздох супруга, и тут же принялась вылизывать блестящий от ее слюны и выступившей смазки член. Когда она надавила кончиком языка на уретру, Вадерион все же застонал, хотя так тихо, что в треске костра это можно было не заметить. Но Элиэн услышала и старательно принялась то ласкать языком его член, то вновь насаживаться на него горлом.
— Помоги руками… Чуть-чуть… еще…
Она послушно обхватила рукой основание его члена, до которого не доставала, и принялась банально водить ладонью по возбужденному стволу, при этом посасывая
Элиэн лежала на нагревшихся от костра шкурах, слушала бешеное биение собственного сердца и думала, что эти мгновения останутся между ними навсегда.
— Так кого, если не любовника, ты вспомнила вчера, когда была со мной? — тоном инквизитора, пытающего демона, вкрадчиво поинтересовался Вадерион.
Элиэн не вздрогнула — отучилась, — но внутренне напряглась, мгновенно выныривая из сладкой неги.
— Какая разница? Если ты подозреваешь меня в неверности, то я не знаю, как тебя разубедить.
— И судя по выражению твоих прекрасных, но злых глаз, не будешь.
— Не буду унижаться.
— Не переживай, на твое счастье, вполне ясно, что у тебя никого никогда не было.
— Знаешь, надо было все же откусить тебе член. Мой скудный опыт общения с мужчиной подсказывает, что он становится вежлив только после увечий с моей стороны.
— Котенок, я Темный Император, я не собираюсь быть вежливым с подданными.
— Но я — не они, — сдержанно заметила Элиэн, садясь и выпрямляясь. Она думала, что Вадерион привычно усмехнется, но вместо этого он застыл, что-то обдумывая, а потом сел рядом и, глядя прямо в глаза — их разделяла пара дюймов, — спросил:
— Кто?
Уточнять смысла не было. Как и противиться — понятно, что Вадерион не умеет отступать. Но и Элиэн, гибкая во всем другом, сейчас не могла дать ему то, что он хочет.
— Какая разница? — стоически повторила она.
— Кто, Элиэн? — жестче, не как муж или даже любовник, а как Император, спросил Вадерион.
Впервые с их разговора в саду, когда он наконец заметил ее, она отвела взгляд. Пламя весело трещало в обложенном камнями очаге, но всего его тепла не хватало, чтобы развеять холод, который источал сидящий в нескольких дюймах от нее Вадерион.
— Зачем тебе это знать?
— Потому что ты принадлежишь мне, — прошептал он, и шепот его мог заморозить воздух. — Я не позволю никому другому владеть ни твоим телом, ни твоими мыслями.
— Ты и так из моих мыслей не исчезаешь ни на секунду, — вырвалось у нее признание. Возможно, скажи она это не столь
— Хочешь принца на белоснежном коне? Не выйдет, придется терпеть, Элиэн.
— Чем и занимаюсь.
На мгновение в шатре повисла тишина. У Элиэн даже мелькнула спасительная мысль, что Вадерион забыл о своем вопросе. Наивная!
— Элиэн, я хочу знать имя того мужчины, который помимо меня занимает твои мысли.
— Вадерион, тебе не кажется, что ты переходишь черту разумности? Я думаю о многих мужчинах, начиная с твоих боевых товарищей и заканчивая слугами.
— Я сильно сомневаюсь, что ты будешь думать о них в постели.
— Вадерион! — застонала Элиэн, не понимая, почему нельзя просто отстать от нее. — Все дело в словах. Ты сказал их с одним значением, кое-кто другой — с другим. Я всего лишь не вовремя вспомнила и засмеялась. Я даже готова извиниться, что оскорбила тебя.
— Элиэн, — он произнес ее имя тягучим злым голосом. Элиэн изо всех сил старалась не смотреть на ярящегося мужа. Она ощущала его недовольство почти физически.
— Элиэн, — повторил Вадерион. О да, он был зол, невероятно зол. — Я правильно понял тебя, что какой-то ублюдок посмел своим грязным языком говорить тебе непристойности?
— Ты говоришь их постоянно.
Он подцепил пальцами ее подбородок и заставил поднять взгляд.
— Я твой супруг перед миром и Тьмой. Это моя священная обязанность…
— И любимая забава, — не удержалась Элиэн, хотя от одного взгляда Вадериона у нее сжимались все внутренности.
— Кто?
— Я не скажу, и если ты не собираешься выбивать из меня признание, то советую отступить.
Взгляд Вадериона ходил волнами, алый огонь то разгорался, то немного затухал. Сейчас Элиэн в полной мере поняла, каким Императором был ее муж, как ему удавалось держать в повиновении огромную Империю самых отъявленных головорезов и убийц, темные народы. Он умел добиваться своего и давить.
— Нет, Вадерион, я не могу.
— Боишься? Кто в Империи может быть настолько влиятелен, чтобы ты думала, что он посмеет тебя, мою супругу, обидеть?
— Я боюсь не его, я боюсь тебя.
Пожалуй, ей все же удалось удивить Вадериона.
— Оскорблял тебя кто-то другой, а боишься ты меня? Кто он, Элиэн?
— Никто, Вадерион, никто! И оставь меня в покое! Я хочу еще немного пожить! А если я расскажу тебе все, то…
— Ринер, — безошибочно угадал Вадерион. Элиэн поджала губы и тут же принялась объяснять:
— Я сама виновата!
— Ты еще и оправдываешься?!
— Ты не понимаешь! Я его спровоцировала, все началась из-за этого Последнего суда, — лихорадочно говорила Элиэн, запустив пальцы в волосы и ероша их еще больше. — Я больше не могла смотреть, как он рубит головы всем подряд. И я сказала ему об этом, он, конечно, разозлился, ужасно, что я занялась самоуправством. Но я готовилась, Вадерион, клянусь тебе твоей Тьмой. Я читала твои записи, я все подробно разбирала… Я… Я… Вадерион? — позвала она, поняв, что он ее не слушает. А потом она встретилась с ним взглядам, и в ней остался лишь страх. Только бесконечная выдержка позволила ей спокойным голосом произнести: