Судьба принцессы
Шрифт:
…Он пришел тогда поздно ночью, это был первый Последний суд после окончания войны. За пять лет Вадерион успел подзабыть, какая это мерзость. Легко в бою, сложнее — на военном совете, очень сложно — на казни и совсем невыносимо — на судилище. Решать, кому жить, а кому умереть. И хоть Вадерион уже восемь сотен лет нес ответственность за жизни тысяч и тысяч подданных, но Последний суд оставался одной из самых тяжелых обязанностей Императора. У него не было настроения ни спать, ни тем более развлекаться с собственной женой, но ноги все равно принесли его к ее покоям. Элиэн не спала — читала очередной любовный роман, — а когда он молча лег рядом, закрыла книгу, погасила свечу и обняла его. В тот момент он очень ясно осознал, что сейчас она его понимает. Она тоже проходила
С тех пор он стал доверять ей еще больше, с каждым днем убеждаясь, что жена видит его насквозь, но почему-то не испытывая никакого дискомфорта. Перед ней не было стыдно за свои чувства, остальные бы не поняли совестливого Темного Императора…
…— Знаешь, Ринер, ты хорошо лжешь, но недостаточно.
Свалг неожиданно улыбнулся.
— Я догадывался, что все этим закончится. Признаться, впервые мой план провалился.
— Как печально.
— Ты всегда с иронией относился к моим идеям.
— Еще скажи, что они были гениальны.
— Иногда да.
— И ты обиделся? — насмешливо поинтересовался Вадерион, мастерски скрывая свой гнев, и сел обратно в кресло. Ринер остался абсолютно невозмутим, словно не понимал, что его ждет. Или наоборот — слишком хорошо понимал.
— Нет. Все ведь привыкли служить своему Императору. И я служил тебе, а потом появилась она. Все дело в ней, не в неповиновении тебе…
— Пробуешь лесть?
— Нет, она уже бесполезна. Эта светлая дрянь уже завладела тобой. Вадерион, смешно сказать, мне казалось, что ты сухое бревно, не способное на чувства. Ты ведь даже не умеешь проявлять участие к тем, кто готов за тебя сдохнуть! — Лицо его перекосилось от злости. Он копил ее слишком, слишком давно. — А тут появилась эта девчонка, ты ее даже не замечал, ломая, как и всех вокруг. Мне оставалось лишь ждать, когда она сдохнет, не выдержав такой жизни. А потом она просто ворвалась к тебе в кабинет, выкинув нас… Знаешь, я ведь первый понял, что ты ею заинтересовался, я первый это увидел. Даже твоя ненаглядная Стефалия не сразу поняла, а я все видел. Такая невзрачная, молчаливая светлая эльфийка, а смогла соблазнить Темного Императора! — он рассмеялся. Это был смех на грани истерики.
— Так все это борьба за мое внимание? — удивление пробилось даже через гнев. — Ринер, ты разочаровываешь меня все больше.
— Ты думаешь, я ревную? Вадерион, борьба за твое внимание надоела мне еще столетий семь назад. Когда-то ты был для меня старшим товарищем и другом, но потом я понял, что ты — всего лишь кукла Тьмы. Напыщенный и властолюбивый. И все же я остался рядом, а ты никогда не замечал никого вокруг себя. Потом я стал ненавидеть тебя, но потом… потом я успокоился. Я понял, что нужно использовать свой шанс. Когда-нибудь ты умер, и я бы занял твое место. Я! Твой ближайший, доверенный темный! Твой Советник! А тут появляется эта дрянь. Признаться, я действительно испугался, что ты можешь увлечься ею слишком сильно. Для этого и нужен был Последний суд. Думал, девчонка полезет в петлю от крови и растекающихся мозгов, а она начала скалиться… Тварь!
— Выговорился? — холодно поинтересовался Вадерион.
Ринер неожиданно расслабился, облокотился о спинку кресла и со смешком, словно они, как раньше, под бутылку вина у костра обсуждали темных эльфиек, промолвил:
— Почему ты не умер на войне? Ты слишком долго правишь, Вадерион.
— И проправлю еще достаточно. А ты умрешь. Как банально.
Ринер не стал молить о пощаде или скандалить, выкрикивать обвинения, брызжа слюной — он всего лишь бросился на Вадериона. Вернее, попытался. Из теней скользнула фигура, нажимая на пару точек на шее свалга, и тот без чувств рухнул обратно в кресло.
— Ты бы никогда не стал правителем Темной Империи, — с брезгливостью произнес Вадерион, поднимаясь и не глядя больше на того, кто больше восьми столетий был его самым верным последователем, Советником, вышел. Он знал, что Тейнол
* * *
Элиэн, слава Тьме, нашлась в своих покоях: после возращения Вадерион обнаружил не очень приятный факт, что его супруга теперь живет не только одним заброшенным садом. Элиэн ездила в гости к своим знакомым, в лазареты (об этой ее инициативе он тоже узнал не сразу), могла быть у управляющей замка, в кухне, просто гулять по коридорам, читать в библиотеке, читать в саду, читать в покоях. Вадерион искренне надеялся на последнее, и его желание сбылось. Элиэн расположилась на диване в собственной гостиной и чинно вышивала. Эту еще одну ее особенность он искренне не понимал. Как и чтение любовных романов. Вадерион никогда не был женоненавистником, хоть и со снисходительностью относился к большинству представительниц прекрасного пола, при этом уважая заслуги воительниц и чародеек, которые его окружали. Так что он готов был признать способности Элиэн, ее ум и прекрасное чувство юмора — на грани иронии и сарказма, но настолько тонко, что нельзя было допустить даже тени обиды. Но вот что он точно не понимал, так это ее увлечения типично женскими делами. Как, проводя на протяжении пяти лет Последний суд, разбираясь в бумагах (библиотекарь уже успел «настучать»), можно было спокойно вздохнуть и усесться за нитки и глупые слезливые писульки о вечной любви? Вадериону только и оставалось вздохнуть следом, мысленно бормоча: «Женщины!».
— Темной ночи, котенок, — он поймал ее ладонь и коснулся губами внутренней стороны запястья поцелуем. В среде темных этот жест считался очень интимным, и Вадерион представлял, как Элиэн внутренне довольна его столь явным расположением. Почему внутренне? Потому что внешне его котенок оставался все таким же милым, добрым, слегка острым на язычок, но абсолютно равнодушным к сильным чувствам.
«Пока», — пообещал себе Вадерион и продолжил вслух:
— Мне нужно поговорить с тобой.
— О чем-то неприятном, — легко догадалась Элиэн, откладывая шитье. Вадерион мельком успел заметить что-то черное на красном фоне.
— Да, — не стал юлить он, продолжая сжимать в руках ее ладонь и слегка поглаживая тонкие пальчики. — Я знаю, что ты не любишь кровавые зрелища.
— Но я обязана присутствовать на всех мероприятиях, — с понимающей улыбкой продолжила Элиэн. — Не переживай, я привыкла.
«Конечно, скажем „спасибо“ за это Ринеру», — со злостью подумал Вадерион. Ему все больше начинало казаться, что произошедшее возмущает лишь его.
— Завтра будет казнь. Важная. Я хочу, чтобы ты присутствовала.
Элиэн послушно кивнула и чуть прищурилась. Он ждал ее вопроса.
— Чья это будет казнь?
— Ринера.
Голубые глаза вмиг расширились от удивления, но тут же это чувство сменилось в них страхом. Страхом перед ним, Вадерионом. Она хорошо скрывала это, но он все чуял, как пантера чует крысу, что Элиэн его боится. Когда-то его даже радовал ее страх, потом Вадерион относился к этому равнодушно, но теперь это неимоверно его раздражало. И он знал причину — он понимал, что причина ее страха в нем самом. Винить, кроме себя, было некого, да Вадерион и не привык перекладывать ответственность на других.
— Почему?
— Потому что он предал меня.
Элиэн кивнула головой и вернулось к своему шитью: его ответ вполне ее устроил.
* * *
Сегодня в тронном зале собралась вся знать Мелады, все значимые темные Империи: здесь были вожди орков, лидеры троллей, были главы родов оборотней и дроу и даже несколько вампиров — редких гостей. Элиэн неподвижно сидела на своем троне, отстраненно отмечая, что сегодня царила неестественная тишина. Все же Вадерион умел подавлять подданных, чтобы те ползали перед ним на коленях, моля о пощаде. Там, где появлялся Темный Император, все взоры и мысли присутствующих обращались к нему и к полному повиновению ему. Даже сидя среди орков на их пиру или устраивая тренировки с оборотнями-стражникам Вадерион не позволял никому забыть кто он, а кто они. Всего лишь его подданные, его слуги, а иногда и его рабы.