Судьба принцессы
Шрифт:
— Я, Вадерион Шелар’рис, первый и единственный правитель Темной Империи, благословленный Тьмой Темный Император, приговариваю предателя и отступника, Ринера из рода Сапфировых змей, к смерти.
Все молчали, казалось, даже воздух застыл в напряжении. Элиэн все также равнодушно взирала на представшее ее взору зрелище: Ринер, гордый надменный свалг, Советник самого Темного Императора, его правая рука на протяжении всего существования единой Империи, сейчас стоял на коленях перед своим другом и повелителем. Впрочем, одернула себя Элиэн, другом Ринер Вадериону никогда не был, уж это она успела заметить. Их отношения больше напоминали соперничество, когда один из товарищей явно сильнее другого, но они все равно не могут стать врагами, потому что их связывает общее прошлое, склонности и капля совести на двоих.
Пока Элиэн размышляла о превратностях бытия, Ринер прожигал ее ненавидящим
— Можно сказать, что Ринер был первым темным, которого мы повстречали, поднявшись на поверхность. Небо над головой, хвойный лес вокруг — и ни души, лишь Северный Хребет возвышается совсем рядом, — вдруг произнес Вадерион, когда они с Элиэн уже два часа молча сидели в гостиной: она вышивала, он — гипнотизировал пламя в камине. — Несколько дней шли, пока не наткнулись на орочье поселение, одно из немногих еще не затронутых разгорающейся войной Света. Но орки уже с недоверием относились ко всем, хотели убить заблудшего к ним свалга — он им человека напомнил… Я не позволил, нас было много, очень много — против всего одного клана. А Ринер мне понравился: он был такой же молодой еще, вспыльчивый, но умный. Мы быстро сдружились, он прошел со мной всю войну, смотрел, как меня короновали… Мы вместе строили Меладу и замок… Много было разного… Я всегда знал, что он излишне властолюбив и завистлив, но считал, что ему хватит ума держать свои желания под контролем. Но он любил брать от жизни все…
— Многие имеют этот недостаток, — осторожно заметила Элиэн. Ей казалось, что тема казни Ринера станет запретной, но нет, Вадериону явно нужен был собеседник, а вернее, слушатель.
— Ринер был умнее многих, — с раздражением ответил Вадерион. — Каждый должен знать свое место. Он должен был понимать, на что он способен, а на что — нет. Никогда бы в жизни Ринер не смог править даже захудалой деревушкой, он не умел ставить толпу, он не выглядел бы в глазах своего народа правителем, его бы просто свергли. А он захотел Империю… Мою Империю…
— Но он ведь не всегда был таким?
— Нет, — невесело усмехнулся Вадерион, вроде бы успокаиваясь. — Он был хорошим и верным товарищем, когда-то он сильно помог мне, без него мне было бы сложнее построить все то, что я имею. Но умер он предателем, — поставил точку в разговоре Вадерион. Это был единственный вечер со дня его возращения (помимо Последнего суда), когда они просто легли спать. В темноте ночи Элиэн осторожно погладила его по обнаженной спине, по длинным белым волосам. Большинство дроу заплетали их — и женщины, и мужчины, — но Вадерион почти всегда ходил с распущенными, они, словно плащ, окутывали его, особенно ночью. Элиэн любила перебирать светлые мягкие пряди — единственное, что было мягким в Вадерионе.
— Я не нуждаюсь в твоем глупом утешении, — раздраженно произнес он, всем своим видом (даже спиной) показывая, что ему не нравится ее ласка. Несмотря на это, Элиэн склонилась и коснулась невесомым поцелуем черной кожи между лопатками. Тяжелый вздох был ей ответом. Конечно, он не нуждается в утешении, а то, что весь вечер сидел и вспоминал о первом в жизни друге, с которым прошел через многое и которого безжалостно казнил — пустяки. Можно сказать, что Ринер сам виноват…
Вадерион вновь вздохнул, когда Элиэн думая рефлекторно погладила его по плечу. Вот ведь мужчины! Ходят, выпятив грудь с короной на голове, изо всех сил показывают, какие они холодные и жестокие, а на самом деле испытывают те же самые чувства — и боль, и разочарование, и даже муки совести. Но никогда в жизни они не признаются в этом и не примут помощь, будут до последнего отбиваться, хотя сами наслаждаются, когда их ласкают и утешают. Вот Вадерион готов был ворчать вечность, вздыхать и бормотать под нос свое любимое «Женщины!», но смертельно обижался, если Элиэн засыпала не в его объятиях. Или за ужином, когда он любил поговорить, его обязательно нужно было выслушать — иначе действительно обижался, как ребенок. Элиэн было и смешно, и мило от этого, она сама не заметила, как стала с радостью, а не только из чувства долга заботиться о нем.
Вадерион с шумом демонстративно повернулся и прижал ее к себе, всем своим видом показывая, что идет на уступку слабой нежной женщине. Элиэн обвила
* * *
Письмо для Алесы ворон улетел на следующее утро. Он принесет печальную весть раньше, чем это сделают слухи. Элиэн постарается, чтобы темная эльфийка восприняла смерть бывшего любовника не как трагедию, а как месть. Если она не ошиблась, то гордая Алеса уже должна была начать ненавидеть Ринера за то, что тот так и не пришел за ними, не нашел их. Ей было невдомек, что письмо из их тайника забрала Элиэн, что Ринер искал, но не нашел возлюбленную. Это все останется в тени, а для Алесы предназначена роль брошенной матери с тремя незаконнорожденными детьми. Это разозлит ее и заставит ненавидеть Ринера больше, чем его палача. К тому же Элиэн постарается напомнить ей, что только благодаря Императрице Алеса с детьми до сих пор жива, ведь находись они сейчас в столице, их бы казнили вместе с Ринером. Так что теперь бывшая управляющая будет влачить не самую приятную и легкую жизнь (несмотря на то, что у нее нашлись хорошие друзья, приютившие ее и давшие работу), возвращая долг Элиэн. А последняя обязательно ей поможет. Вадерион прав — Ринер был далеко не глуп, его погубила слепая жажда власти, — было бы преступлением потерять его детей. Возможно, из них вырастут достойные подданные Темного Императора. А их мать больше не будет столь глупо бросаться в объятия жестоких мужчин.
Элиэн в который раз поблагодарила своих многочисленных знакомых, с которыми она теперь переписывалась — она многое узнала от исконно темных леди — и среди писем с которыми затерялось послание Алесы. Потому что она сильно сомневалась, что за светлой эльфийкой, будь она хоть трижды Темной Императрицей, не следят. Вадерион, как бы не жаждал ее тела и ее ласк, разума не терял и не забывал, кто она.
Казнь Советника приглушила обсуждения прошедшей войны и на несколько месяцев (если не лет) обеспечила Меладу и всю Темную Империю темой для сплетен. Подумать только: бессменный Советник, жестокий свалг и правая рука Императора был казнен за предательство. Вадерион стали бояться с новой силой, и Элиэн могла их понять: она сама иногда задумывалась о том, есть ли в жизни ее мужа такие темные, которые были бы для него неприкосновенны? Или он способен убить любого? Ринера не спасли столетия верной службы. Элиэн принимала жестокость Вадериона как данность, но не всегда одобряла. Врага лучше прикормить и приручить, чем избавляться от него, но Ринер представлял серьезную угрозу, он начал делить территорию с Вадерионом. А мужчины этого не любят, они будут грызть друг другу глотки, и плевать, что они не звери.
«Некоторые инстинкты в нас также сильны, как и в неразумных созданиях», — печально подумала Элиэн, отходя от окна. Ворон с письмом для Алесы давным-давно скрылся в серых облаках. Когда-нибудь Элиэн расскажет Вадериону о тайне Ринера. Если, конечно, сможет дожить до этого момента.
* * *
Она сидела на покосившемся пне — когда-то здесь рос могучий дуб, но хозяевам захотелось увеличить задний двор поместья, и они безжалостно срубили его. В руках Алеса держала листок пергамента, глаза ее полыхали алым, пока она читала. На последних строках она не выдержала, зарычала от злости и, скомкав ненавистное письмо, отправила его прямо в бадью с дождевой водой.