Судьба Убийцы

Хобб Робин

Двалия подняла голову. Она говорила со сдержанным, но нескрываемым гневом:

– Мертв. Я уверена, что он мертв. Мертв, как тебе и хотелось. И умер он именно такой смертью, какой я хотела для него, он умер на руках своего возлюбленного! Снова и снова Фитц Чивэл Видящий вонзал свой нож в живот Любимого, потому что он даже не узнал его после всего, что я сделала, чтобы его изменить! Ни один здоровый человек не смог бы выжить с такими ранами. А Любимый был отравлен, ослеплен и искалечен еще до того, как его зарезали, - в этом я убедилась лично.

Двалия, казалось, стала выше:

– Итак, я убеждена в том, что он мертв. А позволив Изменяющему забрать тело умиравшего

Любимого, я удалила их обоих от своей добычи. От того, кого они оба охраняли и полагали хорошо сокрытым, - она снова вздернула меня за ворот и поставила на ноги.
– Говорю вам, это то, что предсказано всеми пророчествами. И!
– закричала она, как только Капра открыла свои увядшие губы, чтобы заговорить: - И я верю, что этот ребенок - это не только Нежданный Сын, но также и носитель родословной Любимого! Родословной, которую вы, и Симфи, и Феллоуди, и Коултри, так хотели развивать! Я привела ее вам. Я, Двалия!

Ее взгляд блуждал по ним, она добавила тихо:

– Припоминаете, когда вы не позволили мне уйти с Илистор? Когда вы послали ее без меня, и никто не охранял ее спину? Я бы преуспела в этом, говорю вам прямо. Если бы я пошла с ней, она бы никогда не потерпела поражения!

Она выставила меня им напоказ, как кролика, которого заманила в ловушку. Разодетый мужчина в желтом посмотрел на меня и тихо произнес:

– Черты Любимого заметны в ее подбородке и форме ушей. Она может принадлежать к его роду.

– ОНА! – рявкнула на него Капра.
– Тебе знакомо это слово, Феллоуди? Ты слышал ее? Ты хоть понимаешь, что это значит? Я часто задавалась вопросом, понимаешь ли ты разницу между мужчиной и женщиной, или это тебя вообще не интересует! Это не Нежданный Сын. Самое лучшее, кем она может быть, это незаконнорожденная дочь вероломного негодяя. Даже если она из рода Любимого, кто знает, какая еще кровь смешалась в ней? Она полукровка. Полукровка с испорченной родословной, которая не принесла нам ничего, кроме катастрофы.

Она тряхнула головой, ее длинные серебристые волосы качнулись.

– Двалия, ты ушла от нас три года назад. А за эти годы видения луриков были упорядочены и приумножены. Ты рассказала, как ты сместила события, чтобы найти этого ребенка, но я-то знаю, что ты сместила их много больше, чем ты можешь осознать. Мы тонем в кошмарах о гневе Нежданного Сына. Ужасающие картины мести Дважды Жившего Пророка заставляют молодых просыпаться, крича от ужаса. Видения о Разрушителе! О да, ты манипулировала событиями, но твое мелочное мщение забросило нас в очень опасное место. «Слепой, он видит путь, и Волк приходит вслед!». Пророчество о Нежданном Сыне было исполнено, нам на беду. Но это произошло, и мы рассматривали новейшие видения, чтобы отыскать наш путь. Но ты, ты сумела «волка пробудить от сна и всколыхнуть дракона в нем - узри их ярость». Ты вынудила нас ступить на темный путь, с твоими тщеславием и злобой, с твоей эгоистичной потребностью в мести!

Двалия была сильнее, чем выглядела. Я уже знала это с того времени, как мы подрались. Но теперь она просто оторвала меня от земли и понесла вперед, лягающуюся и пытающуюся сопротивляться. Затем она швырнула мною в Капру.

Я ударилась о край помоста перед женщиной в голубом и рухнула на жесткий пол, обхватив руками ушибленные ребра. В моих легких не осталось воздуха. Я не могла пискнуть, не говоря уж о крике.

– Ты, глупая старуха!
– Двалия не выкрикнула эти слова, но произнесла их мрачным холодным голосом. Двое мужчин с копьями схватили ее за руки и оттащили назад, но даже когда они это сделали, она продолжала говорить так же хладнокровно, как будто они ее не трогали: - Ты отказалась

прочесть, о чем рассказали мои исследования снов. Ты не прислушалась ко мне в первый раз, когда я предупреждала об этом существе, которое вы приняли. Я сказала тебе, что он освободит драконов. Ты сказала, что не сможет. Я умоляла тебя позволить мне уйти с Илистор, чтобы я могла защищать ее. Вы все отказали. Вы сказали, что Кебала Робреда будет достаточно. Но его было недостаточно, и потому она умерла. Она умерла ужасной смертью, в холоде, одинокая и искалеченная, а драконы, которых ты так боишься, были выпущены в этот мир.

Двалия не пыталась сопротивляться. Стражники держали ее за руки, но выглядели так, будто чувствовали себя глупо. Винделиар раскачивался взад-вперед там же, где опустился на колени, тяжело и шумно дыша через нос. Я лежала там, где упала, пытаясь вздохнуть и наблюдая за ней.

– Любимый мертв, - продолжала она.
– Я это знаю, я это чувствую. Я убила его самым худшим способом, какой он мог бы вообразить, и я похитила оружие, которое он со своим Изменяющим подготавливали, чтобы использовать против нас. Я привела вам Нежданного Сына из пророчеств, но все, что вы можете сделать, это сидеть там и не позволять мне раскрыть вам глаза! Я ожидала от Капры игнорирования моих соображений - она всегда меня ненавидела. А Феллоуди может думать лишь о блуде. А Коултри опасается, что если он начнет говорить правду, вы все переключитесь на него и станете обличать в самозванстве, каким он и был всегда. Но Симфи? Я думала о тебе лучше. Я думала, что ты мудрее. Я всегда считала, что однажды ты свергнешь трех других и станешь править Клеррессом, как ему и должно управляться. Но нет. Вы держите нити всех времен в своих руках и все же позволяете чужакам разобраться в тайнах нашей жизни! Я доставила вам то, в чем вы нуждаетесь, чтобы вы могли исправить ваши глупости в отношении Любимого, но нет, вы сидите там, как жабы на камнях, и ничего не делаете.

– Как ты смеешь нападать на меня? Как ты смеешь говорить с кем-то из нас таким тоном? Гвардеец! Десять плетей, - приказала Капра голосом, холодным, как лед, одному из охранников, который держал Двалию.

Мужчина оставил Двалию в руках своего напарника и схватил ее за запястья. Она не сопротивлялась. Первый гвардеец низко поклонился Четырем и быстро вышел из комнаты.

– Двадцать, - возразил Коултри.
– Это были изысканные лошади. Теперь они утрачены.

В его голосе не было ни сожаления, ни сочувствия. Так он мог бы он попросить напиться воды.

– Двадцать!
– Капра была возмущена.
– Как ты можешь делать вид, что твоя обида больше моей? Как ты смеешь!

– Тогда десять. Десять! Но это были прекрасные лошади, - Коултри погрузился в хандру, суетливо перебирая зеленый шелковый носовой платок, который вытащил из рукава.
– Незаменимые, - пробормотал он, еще раз взглянув на Капру.

– Так неаккуратно. Так ... низко. Десять. Прямо сейчас. Давайте покончим с этим, - Феллоуди утомленно закрыл глаза, как если бы ему было слишком затруднительно даже смотреть.

Красивая женщина, Симфи, заговорила последней:

– Двалия, ты зашла слишком далеко. Слишком часто я позволяла тебе не стесняться в выражениях, но твои оскорбления вышли за грань допустимого. Я не могу защищать тебя. Пять плетей, - предложила она. В ее голосе слышалось сожаление, но не так уж много.

Капра яростно посмотрела на нее.

– Пять? ПЯТЬ? Ты тоже меня оскорбляешь! Ты оскорбляешь Коултри, который утратил целое поколение лошадей. Она не говорит, что убила Любимого, только то, что считает, будто он мертв! Она ослушалась и бросила нам вызов и ...