Судьба. Книга 3
Шрифт:
Опять караван шёл всю ночь и утро. На привал расположились в полдень. Колодца поблизости не было, чай заметно отдавал бурдюком, но парни пили его с удовольствием. Дурды воспротивился было поить коней — подождут, мол, до вечера, когда колодец встретится. Аллак укоризненно поглядел на него, повздыхал, но не выдержал и молча пошёл развязывать бурдюк. Дурды недовольно поморщился, однако не стал спорить.
Торлы, пристроившись возле Меле, говорил:
— Человека делает человеком только богатство, — в этом ты мне поверь. Который богатый — он возвышается над остальными, как дерево над овечьим гуртом.
— Правильно, Торлы-ага. Это не Бекмурад-бай, а деньги его заставили нас всех испытать столько горя и лишений. Если он сам смелый, пусть приходит сюда!
Аллак, услышавший слова племянника, суеверно отплюнулся:
— Тьфу… тьфу… тьфу!.. Не говори так, Меле!
— Почему, дядя Аллак? — удивился Меле.
— Потому что Мары рядом, где Бекмурад-бай отряд свой собирает! Если он сюда заявится, ты места спрятаться не найдёшь!
— Я и не собираюсь прятаться! Из кого состоит его отряд?
— Неважно из кого, — отрезал Аллак, — а бежать, как зайца, тебя заставит!
Торлы ухватился за эти слова.
— Вот и я о том же толкую! Для того, чтобы не бегать от Бекмурад-бая, надо прежде всего богатым стать. Присмотритесь к людям — чем больше богатеет человек, тем больше у него авторитета, уважения, удачливости. Золото даже незримо действует на человека! Я вам историю одну расскажу, очень поучительную историю. Однажды чабан шёл. Усталый, еле йогами двигает. Сил нет на плече палку свою нести — по земле её за собой тащит. Однако вдруг приободрился чабан, вскинул палку на плечо и даже песню запел. Поблизости дайханин землю копал. Приметил он, с какого места к пастуху бодрость пришла, позвал сына и пошли они туда. Стали копать — полный хум золота выкопали! Поняли, какая у золоти сила? Под землёй находилось — и то бодрость в человека вдохнуло. А если оно в кармане, так и говорить нечего
— Ты к чему это речь завёл? — спросил Дурды,
— К тому, — сказал Торлы, — что в наших руках находится сейчас пять гружёных золотом верблюдов, но почему-то никто из пас не ноет и не прыгает от радости.
— Что же ты советуешь? Прыгать?
— Я советую к Хиве повернуть.
— Тогда оставь свой совет при себе!
— Ты, Дурды, много на себя не бери! — с вызовом бросил Торлы. — Нас пять человек в деле участвовало? У каждого равная доля! Раздели оружие на пять частей, отдай мою часть мне, тогда я и советы свои себе оставлю!
— Ни одного патрона не получишь! — твёрдо сказал Дурды. — Как ты не понимаешь, что это оружие — не паша собственность!
— А чья собственность?
— Это собственность Совета.
— Да ну! Значит, не мы, а Совет рисковал жизнью, чтобы добыть это оружие?
— Да, рисковал! Больше нас с тобой рисковал!
— Вот это ловко! — Торлы округлил глаза. — Я и волк заели верблюда, — сказал комар! Ничего не понимаю…
— Мало слушал умных людей, оттого и не понимаешь, — сердито сказал Дурды, чертя палочкой линии и завитушки иа песке. — Сергея тебе надо было послушать, тогда всё понял бы.
Торлы иронически фыркнул.
— Этот Сергей, смотрю, околдовал вас совсем!
— Жалко, что такое колдовство
— Интере-есно!.. Может, ты и в чарджуйском Совете обвинишь меня, скажешь, что я — враг?
— Не буду обвинять. Надеюсь, что поумнеешь со временем.
— Я тоже надеюсь, что… ты поумнеешь.
— Ладно, Торлы, давай оставим спор! Ни к чему хорошему он не приведёт!
— Верно, ребята, кончайте, — поддержал Аллак и зевнул. — От споров только желчь разливается. Давайте отдохнём маленько. — И пошёл укладываться в тень.
За ним последовал и Торлы.
— Ложись и ты, Меле-джан, — сказал Дурды. — Я покараулю.
— Лучше я останусь, — попросил Меле. — Спать совсем не хочется. А ты — отдохни.
Дурды сумрачно глянул в сторону Торлы, но согласился:
— Карауль, если не устал. Но — только не усни! И вообще поосторожнее тут…
Меле понимающе кивнул.
Через несколько минут Дурды и Аллак уже спали. Торлы всё ворочался, устраиваясь поудобнее, никак не мог улечься. Мысль, гвоздём засевшая в голове, лишала его покоя. Почему товарищи не разделяют её? Из другого теста они слеплены, что ли? Предлагают им выгодное дело, а они от него, как от комара, отмахиваются! Разве только Меле…
— Не спишь, Меле? — негромко окликнул он парня.
— Караулю, Торлы-ага, — отозвался Меле. — А вы чего не спите?
— Блохи кусают, — пошутил Торлы и поднялся.
Меле смотрел на него насторожённо. Торлы подсел рядом.
— Берды и Дурды меня расстроили, не спится, — пожаловался он, ища сочувствия.
— Не стоит на них сердиться, Торлы-ага, — примирительно сказал Меле. — Они люди, которые верны своей цели.
— Цели, цели… — пробормотал Торлы. — Откуда известно, кто победит — большевики или меньшевики? Если большевики окажутся побеждёнными, значит эти твои люди до конца жизни будут гнуть спину на баев или погибнут где-нибудь бесславно. Другой дороги нам не дано.
— Это — так, — согласился Меле.
— Если так, то скажи об этом Дурды! Чёрт с ним, пусть хотя бы одного верблюда на двоих отдаст, а остальных четырёх ведёт в свой Совет! Мы бы с тобой, Меледжан, весь Иран и Туран объехали, свою выгоду нашли бы! Всю выручку по-братски поделим, а?
— Не согласится он, Торлы-ага.
— Если нас двое будет, согласится. К тому же Аллак— твой дядя, мы его на свою сторону перетянем.
— Дядя Аллак против Дурды не пойдёт, — покачал головой Меле. — Они давно дружат, они побратимы.
— Но зачем, скажи, выполнять им приказ какого-то Сергея! — возмутился Торлы.
— Сергей друг Берды, — пояснил Меле, — он помог Берды бежать из ашхабадской тюрьмы. Для Берды он тоже как брат, Берды во всём ему верит. А Дурды почитает Берды, как старшего брата, никогда его доверия не обманет. Нет, Торлы-ага, ничего не выйдет из вашей затеи. Лучше ложитесь спать.
Помедлив и пряча от Меле недобрый блеск глаз, Торлы сказал:
— Жаль, если не выйдет ничего… Вот у тебя жены нет ещё, у Дурды — нет, у Аллака — только название, что жена, калым ещё полностью не выплатил. Продали бы мы это оружие — сразу бы и семьями и землёй обзавелись, жили бы как люди. Эх, да что тут толковать со слепым о свете! — Он махнул рукой и ушёл под куст.