Судьба

Золотарёв-Якутский Николай Гаврилович

— Только зовите его Гудзинским Алексеем, — предупредил Федор.

До самого утра в пещере не спали. Шутка ли, Алмазов, то бишь Гудзинский, был в самом Петрограде, брал Зимний, видел самого Ленина и слушал его речи! Обитатели пещеры оказались дотошными, все расспрашивали, какой из себя Ленин, и страшно удивились, когда узнали, что роста он небольшого и голосом не басист. Самый обыкновенный человек с бородкой. И мундира не носит — в пиджак одет, как все…

Когда страсти поутихли, Гудзинский доверительно сообщил, что привело его в тайгу. Он приехал поднять восстание

в Бодайбо и на приисках, помочь рабочим взять власть в свои руки. Один он ничего не сможет сделать, если ему не помогут.

Все с радостью согласились помогать. Спиридонка с Федором за три дня совершили сделку, которая поразила Гудзинского: у каптенармуса казачьей сотни за золото из бывших запасов Фризера они закупили пятьдесят винтовок и тысячу обойм. Остальные тоже не ленились, ходили с Гудзинским по приискам, встречались с рабочими, добывали и прятали оружие. Пригодилось золото Фризера. Среди казаков тоже нашлось немало охотников выгодно сбыть винтовку и дезертировать на Дон или хотя бы за Урал.

Добытое оружие к 7 марта оказалось в руках рабочих приисков. Восставшие разоружили казаков, упрятали их в арестантские помещения, взяли под стражу не успевших убежать чиновников корпорации. Телефонная связь с городом была прервана.

В полдень 8 марта Гудзинский доложил в Иркутск по телеграфу, что в бодайбинской тайге установлена Советская власть.

Продовольственные склады были конфискованы и переданы местному Совету. Запасов оказалось не так много, но удалось спасти от голодной смерти тысячи людей. Население города, приисков стало получать продовольствие и товары первой необходимости по установленной норме.

II

В Бодайбо был создан отряд Красной гвардии под командованием Алексея Гудзинского. Бойцом этого отряда стал и Федор.

Как-то Федор сказал своему другу-командиру:

— Отпустил бы ты меня, Алексей, на неделю-другую на родину поискать жену с сыном. Сил моих нет!..

Гудзинский вздохнул, опустил глаза:

— Потерпи еще — больше терпел. Вслед за ледоходом и мы тронемся в Якутию. Будем устанавливать там нашу пролетарскую власть. Там ты очень нужен будешь. И жену с сыном скорее разыщешь. Советская власть поможет.

Слова командира приободрили Федора, он стал с нетерпением ждать ледохода.

В начале мая Витим потемнел, взломал свои льды. Бурным течением унесло их в Лену. В Бодайбо вернулись пароходы, зимовавшие в Воронцовке. Отряд Гудзинского конфисковал у пароходовладельцев два парохода: «Святой Иннокентий» и «Тихон Задонский».

Слова «Святой Иннокентий» закрасили черной краской и рядом на борту написали: «Революционный». «Тихона Задонского» переименовали в «Диктатора».

Гудзинский распорядился в течении пятнадцати дней произвести профилактический ремонт пароходов и приготовиться к отбытию.

Отряд погрузился на пароходы, оставалось только подать команду: «Поднять якоря!». В это время Гудзинскому доложили, что снизу показалось два парохода.

Никто не мог сказать, кто плывет. Решили ждать.

Наконец пароходы показались из-за поворота реки. Красногвардеец, старый приискатель, опознал их. Первым тяжело шел против течения «Гонец», за ним на почтительном расстоянии бороздил волны «Борец». На мачтах и на флагштоках не было никаких опознавательных знаков и флагов.

— Может, из Киренска идут, с грузом, — высказал предположение приискатель. — А может, из Жигалова. Там, должно быть, власть еще не переменилась.

Красногвардеец, стоявший рядом с Гудзинским, возразил:

— Если бы с грузом, тащили бы баржи или карбаза. Никаких грузов не видать.

Проходы бросили якоря на середина реки. На палубы высыпали вооруженные люди.

Гудзинский закричал в переговорную трубу:

— Эй, на борту! Вы кто такие?

— А вы кто такие? — закричали в ответ.

— Именем Советской власти приказываю сложить оружие! — повысил голос Гудзинский.

— Так мы тоже красные! — отозвались с борта. — Пришлите своих представителей.

Гудзинский приказал Федору и Джемалдину сесть в лодку и плыть к пароходам.

Федор оставил Джемалдина в лодке, а сам поднялся на борт ближнего парохода. Его встретил пожилой, рослый человек в кожаной тужурке, с маузером. Он уставился на Федора серыми глазами и сказал:

— Ну, рассказывай, кто вы такие?

— Отряд Гудзинского. А вы?..

Человек в тужурке крепко схватил за руки Федора, притянул к себе:

— Гудзинский, говоришь, Алешка? Наш!.. Братва, наши! — закричал он на всю палубу. — Поднимай флаг!

По мачте вверх тут же скользнул красный флаг, затрепетал на ветру.

— А я — Столяров, — тыча себя в грудь, представился человек. — Столяров. Слыхал о таком?

Федор не слышал о Столярове.

— А мы думали, в Бодайбо еще Керенский. Торопились. Оказывается, без нас обошлись! — возбуждено шумел Столяров. — Ну-ка, вези меня к Алешке. Мы с ним старые друзья!

Вскоре Столяров и Гудзинский мяли друг друга в объятиях и восклицали:

— Вася!..

— Алешка!..

— Сколько лет, сколько зим!..

— Не ждал подмоги?..

— На каком ветру ты так, браток, задубел? — разглядывая друга, спросил Гудзинский.

— На том, что и ты, дружище, на революционном!

— Далеко ли путь держишь, если не секрет?

— В Якутск, — ответил Столяров, — Советскую власть устанавливать. А по пути решили сюда заглянуть, помочь пролетариям.

— Ну и мы в Якутск собрались.

— А тут кого оставляешь?

— Человек сорок наших останется.

— Мало, — хмурясь, заметил Столяров.

Командиры отрядов пошли в каюту совещаться.

На следующий день весь отряд Гудзинского, состоящий из четырехсот пятидесяти штыков, и сотня бойцов из отряда Столярова разместились на «Гонце», «Революционном» и «Диктаторе» и взяли курс на Якутск. Остальные бойцы Столярова остались в Бодайбо.

Гудзинский разбил отряд на взводы и отделения. Федора назначили командиром отделения, в которое вошли только якуты.