Судебный дознаватель фараона
Шрифт:
Слова его тронули помощника писца. Была ли это надежда или грубая лесть, прикрывающая истинные чувства ювелира, он пока не понял. Но в этот момент его горячее сердце дало обещание сделать все, чтобы помочь несчастному отцу вновь обрести дочь.
Ворота во втором храмовом заборе выглядели ничуть не лучше первых: массивные, из хорошего дерева, но без роскоши. Золото, глазурь драгоценные камни с них давно сняли. Но в отличие от внешних, они были наглухо закрыты. Пришлось долго стучать колотушкой и громко взывать к охранникам, чтобы те, тщательно рассмотрев дырявый медальон Гормери, и недовольную физиономию ювелира, которая к концу процедуры стала еще более недовольной, наконец, пропустили
«Все обязательно свершится, — успокаивал себя Гормери, — Когда-нибудь жители этого убогого захолустья поймут, что нет иного бога, кроме Атона!»
Внутри второго забора было куда более ухоженно, чем снаружи. Среди листвы многочисленных деревьев краснели боками яблоки, в пудах отражалось голубое небо, в котором плавали довольные жизнью утки, сочную травку щипали козы, гуси и куры. Женщины с тягучими как полуденный зной песнями плели корзинки из тонких прутьев в тени деревьев, высаженных вдоль забора. Впрочем, насладиться жизнью богатого храмового поместья путники не успели, подойдя к третьим воротам. Украшений на них так же не было, но вот исполинские статуи, сохранили свое величие и свежие краски. И выглядели совсем живыми. В Ахетатоне статуй бога не ставили. А огромные каменные Ка царя Эхнатона скорее придавали уверенность, и защищенность. Будто бы правитель постоянно наблюдает за каждым жителем своей прекрасной столицы и заботится о нем.
(Статуи в Древнем Египет считались Ка того, чей образ был воплощен в камне (металле или дереве). Ка — это энергетический слепок с человека (или бога). Согласно верованиям древних египтян статуя являлась «сосудом», куда мог велиться бог, умерший (если в его усыпальницу ставили его статую) или царь). Поэтому статуи богов для древних египтян куда больше, чем изображения. Статуи богов (правителей, предков) — это сами боги (правители, предки)).
Теперь же, перед ликом незнакомых богов Гормери сжался и стиснул кулаки, чтобы сохранить самообладание. Да, этих богов больше нет. Но статуи… они слишком высокие, мощные, красивые, — слишком реальные, чтобы пройти мимо со спокойным сердцем.
Стражники ворот еще внимательнее осмотрели продырявленный крокодилом медальон Гормери. И впервые за посещение храма потребовали объяснений, откуда взялась такая некрасивая дыра. Правда тут Анхатон решил проблему по-своему. Услыхав вопрос стражника о природе дырки в медальоне писца, он выглянул из носилок и ничуть не смутившись, заявил:
— Бог Себек благословил этого юношу.
— О! — и стражники, и сам юноша округлили глаза. Но по разным причинам. В отличие от остальных, Гормери не мог подобрать правильные слова. Вернее, правильные ругательства. Этот мелкий наглец не только заявил, что существует еще какой-то бог кроме Атона, но и соврал, что Гормери, помощник писца храмового кебнета получил от него благословение!
— Ты нормальный?! — он счел своим долгом возмутиться.
Но карлик только отмахнулся. И громко обратился к стражникам:
— Поспешите прикоснуться к знаку благословения!
В следующие несколько минут Гормери пытался оттолкнуть от себя страждущих дотронуться до великой реликвии, то есть медальона, который куснул зуб бога Себека!
— Отойдите! Перестаньте! Это был просто крокодил!
Ничего не помогло.
— Как ты мог! — возмущался красный от натуги
— Мне надоело, что охранники мурыжат нас по полчаса у каждых ворот. Жарко, и пить хочется, — невозмутимо заявил Анхатон, сидя в уютных носилках, — А эти, смотри, как быстро пропустили. Еще и кланялись вслед.
— Не желаю, чтобы меня связывали с каким-то там бывшим богом! — раздраженно пыхтел писец, — Бог-крокодил, это отвратительно!
(Себек — древнеегипетский бог воды и разлива Нила антропоморфный бог с головой крокодила. Считается, что он отпугивает силы тьмы и является защитником богов и людей).
— Зря ты так, — буркнул карлик из-за занавески, — Сам ведь к нему прибежишь.
— Еще чего!
— Ну-ну…
— Что ты имеешь в виду?
Возможно, Гормери и узнал бы, однако их спор прервали мягко, но настойчиво.
— Добрый день, уважаемые гости. Я верховный жрец этого храма Амонхотеп.
Все, включая носильщиков в цветочных трусиках замерли, уставившись на невысокого сухого старца, с лысым черепом и густо-подведенными черным глазами. Одет он был скромно — белое полотно, перекинутое через худощавое плечо, не скрывало выпирающие из-под дряблой кожи ключицы. В руке он держал похожий на огромный вязальный крючок посох Уас, с выпирающими длинными ушами неведомой зверюги. И никаких украшений, кроме массивного золотого перстня с большим фиолетовым аметистом на среднем пальце правой руки. Однако перстень этот был по виду старинным и дорогим.
— Мне доложили, вы намерены осмотреть часть царских сокровищ, присланных господину ювелиру Хепу из столицы?
Гормери кивнул. Старик покосился на его покусанный медальон и заметил:
— Я вижу жизнь писца храмового кебнета не лишена приключений.
— Мальчик одолел огромного крокодила, — опять громко похвалил его Анхатон, даже не подумав высунуть хотя бы нос из носилок.
Мальчик же покраснел от досады.
— Что ж, в таком случае вам здорово повезло, не так ли? — вокруг глаз старого жреца собрались тонкие морщинки, а губы расплылись в добродушной улыбке. И он стал похож на деда Гормери. До такой степени, что у молодого жреца сердце защемило. Вот ведь, прошло всего пять дней в разлуке, а он уже видит образы любимых домашних в совершенно чужих людях.
Чтобы скрыть чувства, он спросил по-деловому:
— Достаточно ли хорошо охраняются сокровища в храме?
Жрец мягким жестом подцепил его под руку и повел к приземистому строению, прилепленному к внутреннему забору:
— Уверяю вас, господин помощник писца кебнета, ничто в этом городе не является таким же непреступным как сокровищница бывшего храма Амона. К тому же сохранение чужих богатств в подземельях храма теперь единственный источник дохода для всех, кто раньше служил Амону. Вы думаете, мы станем относиться к своим обязанностям с пренебрежением?
— То есть храм теперь превращен в хранилище? — уточнил Гормери, ожидая подвоха от жреца враждебного храма.
— Великий царь Неферхепрура Эхнатон, да будет он жив, здрав и невредим, великой милостью своей позволил нам использовать стены храма на свое усмотрение. Конечно, только после того, как мы доказали свою преданность новому богу Атону. Зримое светило не нуждается в огромных зданиях и потаенных обрядах. Наоборот, он свет наш и радость. А старые постройки, ненужные Атону, мы используем для своих нужд. Мы сохранили школу писцов и врачевателей, мы все еще собираем неплохие урожаи фруктов, наша пасека лучшая в городе, в наших мастерских по-прежнему работают лучшие городские ремесленники, а в нашей сокровищнице любой горожанин может хранить свое добро за небольшую плату.