Судебный дознаватель фараона
Шрифт:
— Зачем бы мне призывать дознавателя кебнета храма Атона, если я способствовал пропаже такой важной статуэтки?! — стенал ювелир Хепу, катаясь по полу и делая вид, что выдирает волосы. Хотя чего там выдирать, он же бреет свою голову каждый день и натирает кожу до блеска гусиным жиром.
— Наше хранилище лучшее в царстве! Даже из Ахетатона нам привозят ценности, и никто за десять дет не пожаловался! — стоял на своем верховный жрец Аменхотеп, — Вы сами видели систему охраны. Может тут что-то пропасть без ведома владельца?
На все эти доводы Анхатон ответил скупо:
—
Гормери пожал плечами. В его задачу это не входило. Он должен найти дочь ювелира. А выяснять каким образом злоумышленник вытащил из подземной сокровищницы храма серебряную статуэтку, ему без надобности. Он с ходу может назвать две версии: по первой виновен ювелир. Возможно, кто-то из староверов узнал, что ему прислали такое сокровище и предложил три веса статуэтки серебром. По второй версии выкрасть фигурку могли сами служители хранилища. И в том, и в другом случае задействовано слишком много посторонних людей. И чтобы всех их вычислить следует здорово покопаться в местном гнилом обществе, а еще и в Ахетатоне. Ведь вряд ли Хепу кричал на всех углах, что ему прислали из царского дворца серебряную статуэтку Хонсу на переплавку. А это значит, кто-то из служителей сокровищницы царя в столице сообщил об этом кому-то в Уадже. Но поиски таких преступников сложное и долгое расследование, на которое ему добро в храмовом кебнете не давали. Так надо ли проявлять служебное рвение, когда на кону всего лишь маленькая статуэтка запрещенного бога? А приписываемые ему чудесные силы лишь заблуждение староверов? И если их принять, значит поддаться ядовитым чарам и усомниться в том, что кроме Атона нет иных богов. А это куда более серьезное преступление, между прочим.
В таких размышлениях застал его карлик возле того самого прудика внутри пещеры, украшенного бумажными цветами.
— Ставлю на Хепу! — с ходу заявил он, — Это самое простое объяснение. А значит самое верное.
Гормери повозил рукой по прохладной глади воды. Потом ответил:
— Хепу прав в одном. Если он виновен в заговоре, то ему не за чем вызывать сюда нас с тобой.
— Ну… — Анхатон дернул плечами, — Может пропажа дочери никак не связана со всем этим.
Гормери посмотрел на него так, чтобы тот понял, какую ляпнул глупость.
— Допустим, Хепу продал кому-то статуэтку. Но, затягивая с украшениями для любимой царской жены, и призывав следователя из столицы на поиски дочери, без которой он не может закончит заказ, он понимал, что мы проведем ревизию ценностей. Это обычное дело в таких случаях. Значит, затевая все, он должен был хотя бы подготовиться к тому, что мы обнаружим пропажу. Придумать внятные объяснения. А он катался по полу в полуобморочном состоянии. Как будто для него отсутствие серебряной статуэтки стало полной неожиданностью.
— Может это как раз и есть заготовленное объяснение, — буркнул карлик.
— Тогда он зря пошел в ювелиры. Разыгрывая сценки на площадях, он снискал бы славу артиста и уже через год его бы золотом осыпали во дворце.
Анхатон шутку оценил:
— Твоя правда. Но теперь мы просто обязаны найти эту статуэтку. Ты ведь понимаешь, что может случиться, если она попадет не в те руки!
И
— Тогда давай разделим расследование. Ты занимаешься самой значимой его частью — поиском пропавшей статуэтки, а я девицей.
Он замер, боясь вдохнуть слишком сильно, чтобы не помешать Анхатону принять единственно правильное решение. И не прогадал. Карлик тут же заглотил наживку. Еще бы, раскрыть заговор против бога — это ведь совсем не то же самое, что отыскать дочку ювелира. Только вот Гормери даже не думал, а чувствовал, что центр всей этой истории именно девчонка. Как? Почему? У него ответа пока не было. Но он должен ее найти. И он сделает все, чтобы ему не мешали всякие там царедворцы со своей суетливой погоней за мнимыми врагами.
Оставив Анхатона разбираться с ювелиром, Гормери подошел к Аменхотепу и долго ждал, пока тот допросит всех охранников. Было из больше двух десятков. Как он и ожидал, те клялись, что мимо них даже муха не пролетела, не то, чтобы какой-то там посторонний вор. Клялись разным: здоровьем жены и детей, благополучием, жизнью родителей.
— Могу ли я отвлечь вас по поводу не столь значительному, но для меня чрезвычайно важному?
Пожилой жрец уже заметно устал от пустых разговоров, но все же улыбнулся молодому следователю:
— Конечно. Всегда рад помочь.
— Видите ли, мой вопрос не связан с пропажей статуэтки бога Хонсу. Меня интересует один знак, и я хотел бы понять, относится ли он…
Гормери замялся, не желая называть религией то, во что верили в этом городе до прихода к власти царя Неферхепрура Эхнатона, но и обижать грубостью жреца не хотелось. Мудрый старик пришел на помощь:
— Спрашивайте, молодой человек. Если я знаю, я обязательно отвечу. А если нет, в храме сохранилась обширная библиотека. Уверен, самая большая в стране.
— Спасибо. Но мне понадобится доска с грифелем.
Аменхотеп склонил голову на бок, в его глазах засверкал интерес. Когда им принесли необходимое, Гормери быстро нацарапал на доске знак, который видел на камешке гадалки и на свитке в комнате пропавшей девицы Неферет: лунный серп под солнечным диском. Закончив, выдохнул и взглянул на жреца с надеждой. Очень хотелось, чтобы этот человек сказал ему что-то вроде:
«Да, что вы в самом деле! Это же всем известная вывеска базарного балагана. Там собирается молодежь. Пьют, танцуют и поют. Подождите, я вам расскажу, как туда добраться».
Однако в глазах Аменхотепа не было ни тени доброй насмешки. Наоборот, взгляд его карих глаз потемнел и налился тяжестью.
— Почему вы хотите понять, что это за знак? — голос его словно слегка треснул и скрежетал каждым звуком.
— Э… я видел этот знак дважды. Первый не стоит внимания, но вот второй раз он был начерчен поверх свитка с неким сочинением в комнате дочери ювелира Хепу. А она, как вы знаете, пропала двадцать дней назад.
— Хм… — жрец потер переносицу, кашлянул и, наконец, произнес, — В таком случае вы ошибочно полагаете, что ваш вопрос не связан с пропажей серебряной статуэтки бога Хонсу.