Суды над колдовством. Иллюстрированная история
Шрифт:
Практика показала, что инквизиторы не прогадали Пытки склоняли женщин к "откровенности». Для учёных книг находился всё новый и новый материал. Трактаты по демонологии писали во Франции, в Италии, в Германии. Миф о шабаше на глазах обрастал подробностями. Если поначалу утверждалось, что на шабаше происходит оргия, то теперь ни у кого не было сомнений, что в распутстве участвуют злые духи.
Чувственность колдунов утоляют демоны в женском обличье, а ведьмам составляют компанию черти, принявшие мужской облик. Казнь за плотскую связь с дьяволом стала заурядным событием.
Михаэль Хеер. Шабаш на Лысой горе в Вальпургиеву ночь. Гравюра. 1626 г.
Легенда
Женщина, попавшая на допрос, должна быта признать соучастие в мерзостях, о которых судьи уже знали, и добавить нечто новое от себя… Повторить известное было легко.
Каждая обвинённая прежде стояла в толпе, наблюдая за сожжениями, и слышала, как зачитывают список злодеяний. Сложнее было выдумать собственную версию шабаша. От некоторых жертв ведовских процессов не осталось ничего, кроме жалкого штриха к общей картине. Но этот штрих был оплачен самой высокой ценой — ценой жизни. Легенда о шабаше писалась не только чернилами, но и кровью. Женщина, которая первой сказала, что еда на чёртовой пирушке не насыщает, сколько её ни съешь, придумала не бог весть что. Подробность мелкая и не эффектная. Но она попала в протокол, а потом и в трактат о колдовстве. Её, эту подробность, прочитали десятки тысяч людей, и она стала фактом общественного сознания. Давно сгорела и развеяна по ветру безымянная жертва. Вряд ли она осознавала себя маленьким листиком в огромной кроне могучего мифа. Но это было именно так. Часть мифа создана ею. Она такой же равноправный творец, как судья, задавший наводящий вопрос или простой крестьянин, которому пришло в голову, что его телега не случайно перевернулась возле дома соседки. Доведя свои подозрения до властей, крестьянин давал первоначальный толчок следствию, и после сожжения несчастной женщины уже никто не сомневался в том, что колдуньи способны на расстоянии опрокинуть любую повозку.
Подробная разработка идеи о «чёрной мессе» (сам термин появился только в конце XIX века) стала заключительным этапом мифотворчества. К концу ведовских процессов запуганное население твёрдо знало, что на шабаше крестят детей во имя Сатаны и совершают циничную пародию на церковные обряды, где алтарём служит живот голой девушки. Таким образом. XVII век — это время, когда представление о шабаше обрело окончательные формы. Дальше расти было некуда. Наступил черёд скептиков, которые подтачивали дерево суеверий руководствуясь просветительскими идеями. Однако этим смелым и лишённым предрассудков людям потребовалось несколько десятилетий неутомимой работы, чтобы рухнул, наконец, жестокий миф, в жертву которому было принесено столько судеб.
Еретические сходки. Миниатюры из рукописных манускриптов XV в.
Самые ранние шабаши приписывались еретикам-катарам. Как писали католические авторы, вероотступники собирались в так называемых «синагогах Сатаны». Рассевшись кружком, они начинали ждать. По свисающей с потолка верёвке съезжал задом наперёд чёрный кот с задранным хвостом; к нему бросались и встречали его подобострастными поцелуями.
Первый германский инквизитор, Конрад из Марбурга, слал в Рим отчёты с разоблачениями еретиков. Под влиянием этих наветов Папа Григорий IX выпустил в 1233 году буллу. Сей документ является одним из первых описаний шабаша. Своим авторитетом римский Папа подтвердил даже такие детали, которые иначе чем горячечным бредом не назовёшь. Если верить булле, дьявол является тем, кто впервые попал на шабаш, в виде жабы. «Жаба эта всегда бывает достаточной величины: иногда с утку или
Папа Григорий IX с особым возмущением пишет, что в обычной жизни все эти гнусные еретики прикидываются добрыми католиками. Каждый год на Пасху они ходят к причастию. Облатку они уносят из церкви во рту и выплёвывают дома в помойную яму, позоря тем самым своего Спасителя (Сперанский, 1906 стр. 126, 127).
Шли годы и десятилетия. Инквизиция плавно переключилась с судов над еретиками на ведовские процессы. Теперь в застенках пытали не врагов панского престола, а первых попавшихся женщин. Одной из жертв этого нового периода расследований стала в 1477 году француженка Антония. Несчастная не вынесла пыток на дыбе. Инквизиторы «узнали» историю её совращения и кое-что о шабаше, которому уже спало тесно в стенах «синагоги». Толпы ведьм и колдунов (плод воспалённой монашеской фантазии) просто не смогли бы разместиться даже в самых просторных залах.
Кавалеры и дамы, клянущиеся дьяволу в верности. Иллюстрация к миланскому изданию книги демонолога Ф-М Гваццо «Справочник о ведьмах». 1626 г.
Вот почему шабаш перекочёвывает на открытые пространства. Там, на полях и лужайках, при лунном свете сотни погибших душ поминутно усугубляют свою вину… Антония поведала, как восемью годами ранее впала в отчаяние. У неё отобрали в счёт долга три участка земли. Некто Масетю Гарини узнал о её горе, когда она шла из капеллы да Пайс. Попутчик оказался участливым человеком.
Он сказал, что у неё есть шанс вернуть своё надо только вечером, около десяти, отправиться с ним… В призрачной надежде достать деньги Антония, когда стемнело, вышла на окрик колдуна. Тот довёл ее до местечка Ла-Перрой. Когда она разглядела, что там творится, ей захотелось незаметно улизнуть. Какие-то мужчины и женщины танцевали задом наперёд и бесстыдно предавались греху друг с дружкой. Колдун Масетю уговорил испуганную женщину остаться. Она пришла за деньгами, не так ли? Надо воздать почести демону — вон он, в обличье смуглого человека. Зовут его Робин… Владыка заговорил со склонившейся просительницей голосом хриплым и едва понятным. Он дал ей кошелёк, полный золота и серебра. Понятно, ради этого пришлось отречься от веры. Робин поставил ей знак дьявола — дотронулся до левой руки, и мизинец стал нечувствительным к боли. Далее, как и положено ведьме. Антония получила горшочек с мазью и палку, предназначенные для полётов на шабаш. Потом все принялись за еду. До мяса Антония не дотронулась. Ела хлеб и сыр, запивая вином.
Сделка с нечистой силой не принесла женщине богатства. Деньги исчезли, едва она донесла кошелёк до дома, зато с того проклятого дня пришлось платить демону ежегодную дань.
Похоже, Антония, рассказывая всё это, хотела разжалобить инквизиторов. Она напирала на смягчающие обстоятельства. Настаивала, что осталась в убытке. Судей вся эта психология к милосердию не склонила. Им важно было побольше узнать о колдовстве, прежде чем сжечь свою жертву. Узнице пришлось утолить их любознательность. Она поведала, что получила дар лечить детей и, напротив, насылать порчу. Сказала, что на шабаше ведьмы ели человечину, а демон превращался в чёрного пса и все целовали его под хвост. Наконец, она выдала имена трёх сообщниц. Судьям этого показалось мало. Они выжали у колдуньи ещё тринадцать имён, а там ещё четыре. Только тогда дело решено было закрыть. Антония бросилась на колени и. заламывая руки, молила Церковь о пощаде. Вряд ли надо объяснять, насколько мало трогали инквизиторов женские слезы… (Lea, 1939 стр. 238–240).