Суды над колдовством. Иллюстрированная история
Шрифт:
Так, читатель исторического романа мало задумывается о страданиях солдат, которые тысячами лежат по госпиталям после кровавой битвы. Притягивают звучные названия: Пуатье, Ватерлоо, Верден… Внимание приковано к моменту схватки, к эффектным эпизодам и именам отличившихся. В памяти остаётся итог сражения, число погибших, раненых и пленных, а дальше… Дальше история ведёт нас за собой. Мы спешим узнать, как развивались события. Судьба несчастных, которым хирурги извлекали глубоко засевшую стрелу или пулю, остаётся на периферии сознания.
Николай
Подобно этому и колдунья, хладнокровно изувеченная на допросе, словно выпадает из поля зрения с той самой минуты, как её бросили на тюремный пол. Впрочем, разница есть.
Раненому солдату обычно стараются обеспечить хороший уход. Как только появляется такая возможность, его переносят в тёплый чистый лазарет, где его ждут заботливые руки сиделки. Никому не приходит в голову поместить человека, которому без того плохо, в сырое подземелье и нарочито морить его голодом. Раненому обязательно сделают перевязку и, уж конечно, не станут обременять цепями его обессилевшие руки и ноги.
С ведьмами поступали в точности наоборот.
Очевидец вюрцбургских процессов Фридрих фон Шпее писал: «Если обвиняемая не хочет признаваться после первой, второй или третьей пытки, её сажают в самую жуткую темницу, заковав в кандалы и цепи, и оставляют изводиться от постоянного ожидания в лишениях и тревоге (1958 стр. 86).
Известно, что смертность в тюрьмах для ведьм была высока. Нет сомнений, что грязь, попавшая в раны, прямой дорогой вела к заражению крови.
Вот судья Шультхайс из Эрвитте. Знаменит тем, что кромсал женские ноги и лил в раны кипящее масло (Robbins, 1959 стр. 504). Велики ли шансы поправиться после такого допроса, если лекарь в тюрьме — отнюдь не желанный гость? В большинстве случаев врачей не допускали к узницам. Изредка роль лекаря брал на себя палач, который смазывал язвы целебной мазью. Делал он это не из сострадания, а для того, чтобы обвиняемая дожила до следующею сеанса… Во время «лечения» палачи не теряли времени даром. Они запугивали женщин и девушек ужасами будущих допросов или давали дружеский совет признать свою вину, потому что судьи всё равно не отступятся и только смерть даст желанный покой.
До чего же изворотлив человеческий разум! Даже самый жестокий фанатик, сотнями отправляющий женщин на муки и на костёр, умел выставить себя их благодетелем.
Николя Реми писал, что ярмо дьявола просто невыносимо, и ведьмы не могут сбросить его без посторонней помощи. Колдуньи освобождаются от свого тирана только в тот день, когда судья решает прибегнуть к силе. Пытки — акт милосердия. Как показывает опыт, единственное желание сломленных ведьм — поскорей умереть, ведь в случае помилования дьявол начнёт терзать их с удвоенной силой. Можно ли не пойти бедным женщинам навстречу? Едва они сознаются, их надо предать огню (это и будет проявлением человечности) (Lea, 1939 стр. 620, 621).
Разумеется, Реми, выстроив в уме теорию, спрашивал обвиняемых, верна ли она?
Конечно же ему поддакивали. Женщины, виновные только в том, что родились в Лотарингии в неудачное время, готовы были признать любой вздор — лишь бы судья не пустил допрос по второму кругу.
Подготовка к пытке огнем. Иллюстрация XIX в. к «Истории инквизиции» М. де Фереа
Снявши голову, по волосам не плачут… Да, судья не изверг, а
Ему нужна моральная индульгенция? Он её получит. Потребует что-то ещё — изобразим и это.
Реми безоговорочно верил, что за спиной арестованной стоят силы ада. Допросы, которые он вёл, порой превращались в любительские спектакли. Женщины, поняв, что от них требуется, начинали артистично подыгрывать своему мучителю. Алекс Белёр попала на допрос в 1587 году. Пытки сломили её; она стала уже признаваться… как вдруг в ужасе метнулась к стене. Удивлённый судья спросил, в чём дело, и узнал, что дьявол возник под дыбой. Он помогал ведьме быть твёрдой, а теперь грозил за слабость (1958 стр. 621).
О другой «колдунье», жене кучера. Реми повествует в своей книге так: «Дожимал я как-то на допросе ведьму. Читал ей показания свидетелей. Увидела она, что ей не выкрутиться, и совсем уж решила признаться, как вдруг вперила глаза в угол комнаты; голос её сник, лицо побледнело. Я спросил, что с ней. Ответ был таков: дьявол угрожает ей своими руками, похожими на крабьи клешни. Глянул я туда, куда она ткнула пальцем, и не увидел ничего. Тогда собралась она с духом и продолжила показания. Но дьявол из другого угла нагнул голову, будто собирался боднуть её своими рогами. Я начал насмехаться над злым духом, и он исчез навсегда. Больше ведьма его никогда не видела — она сама сказала мне об этом уже в ту пору, как в землю врывали для неё столб. Похожий случай был много лет назад в Меце. Что же это было? Одни говорят, что ведьмы пытаются запутать судью, другие считают, что демон может показаться одним людям, оставаясь невидимым для других. В первое из двух утверждений я не могу поверить после того, как видел окаменевший взгляд женщин, у которых дыхание перехватывало от ужаса.
К тому же колдуньи не отрекаются от своих слов даже тогда, когда их охватывает пламя костра (1958 стр. 623)».
Реми предвидел возражения маловеров, которые могли бы спросить: «Как это дьявол решается возникнуть поблизости от судьи, занятого богоугодным делом?» Ответ звучал убедительно для религиозного сознания.
«Нет такого святого места, чтобы дьявол не мог там появиться. Он ищет себе поживу в храмах, монастырях и даже в обителях святых отшельников. Что же чудесного в том, что дьявол является в судебной палате, дабы приглядывать за своими ученицами? (1958 стр. 622)»
Николай Бессонов. Допрос. Х., м. 1992 г.
Начитавшись сочинений Реми, судьи более поздних времён уже не нуждались в дальнейших доказательствах. Для них незримое присутствие демонов было аксиомой. В исторических трудах о колдовстве постоянно цитируют отрывок из книги вюрцбургского духовника фон Шпее, где описаны немецкие допросы в начале XVII века. Несмотря на широкую известность этого отрывка, его нельзя не привести ещё раз — настолько он выверен в своей лаконичности.
Итак, вина ведьмы проступала в каждом ее движении: «Если она блуждает глазами, значит, ищет своего любовника. Если остановила взгляд, говорят, что уже нашла его, уже видит. Если она хранит молчание, то у неё есть амулет безмолвия. Если она кривит лицо от боли, говорят, что она смеётся, если теряет сознание, значит, спит. Всё это доказательства величайшей вины, и её надо сжечь заживо. Так недавно и поступили с одной подследственной, которая наперекор всем мучениям не призналась… Если же обвиняемая умерла под пытками, утверждают, что это дьявол сломал ей шею (Spee, 1939 стр. 208, 209)».