Сухой закон 2

Дорохов Михаил Анатольевич

Тагерт покачал седеющей головой:

— Не совсем. Больших боссов за этой бандой не стоит, это правда. Но она многочисленна. Большой Принц у них — основная боевая сила. Есть ещё более мелкие группы, которые промышляют сейчас на двух других дорогах. И это очень плохо. Потому как если они останутся тут, а Барнс окончательно закрепится в Бакхэнноне, то бОльшая часть севера штата окажется под их контролем. Они будут следить за машинами, будут вмешиваться в торговлю алкоголем.

— Теперь звучит разумно. Но тогда зачем им Принц?

— Он у нас —

местная «легенда». Правда с жирным таким знаком «минус», — горько усмехнулся Тагерт, — Суд не смог доказать его причастность к нескольким очень жестоким убийствам. Но я уверен, что это он. Вы бы видели, Алекс, то, что осталось от его жертв… Врагу не пожелаешь. Он — настоящий садист и моральный урод. Вы с ним говорили?

— Да.

— Я уверен, он показал вам максимум своего «нормального» состояния. И держит себя в руках.

— Об этом я уже догадался. И всё же. Зачем такой неуправляемый человек банде из Лос-Анджелеса.

— Именно из-за него Барнс стал шерифом… — нахмурился Тагерт.

На лице бывшего шерифа пролегла тень.

— Это каким же образом? — искренне удивился я.

— Большой Принц, он… как бы это сказать… Собирает вокруг себя людей. Это всегда ему удавалось. Какое-то обаяние у него есть. И прочие отморозки вокруг него начинают копировать своего главаря во всём. Он для них как мессия. Только несёт вовсе не добро, а настоящее зло…

Я его понял. Вторым образованием в прошлой жизни стал психологический факультет. Но занятия я вёл только по общей психологии. Это стало скорее дополнением к основной специальности. Как и у многих представителей моей профессии. Правда, историки часто выбирали параллельно юридический, или уходили в политологию. Но я выбрал психологию.

И там была масса интересного. Особенно по криминальной психологии. Похоже, Принц был из тех редких уникумов, которые умудрялись распространять вокруг себя психологическое заражение.

Самое простое психологическое заражение, это паника. Боец видит, что его товарищ паникует, глядит: как побелело у напарника лицо, или наоборот пошло пятнами от стресса, его мозг считывает визуальную информацию и включает «тревогу» следом.

А тут у нас более тяжелый случай. Принц заставлял окружающих его недалеких, травмированных озлобленных представителей социального дна — подражать ему! И, кажется, я даже понял, почему Барнс стал шерифом.

Я снова заговорил, обращаясь к шерифу:

— Правильно я понимаю, что Принц просто запугал тех, кто влиял на выборы и назначение шерифа? У вас же до сих пор заседают выборщики?

— Да! — опустил голову Тагерт.

— Понятно. Они испугались, что тот всплеск преступности, который может запустить Принц, затронет и их. Даже если его быстро поймают, он точно успеет убить нескольких выборщиков…

— Именно так…

— А вы… — я повернулся к Наксу.

Дородный старик, опирающийся на трость, несмотря на трагедию, которая разыгрывалась в данный момент с его дочерью, старался держаться спокойно. Только отчаяние в его глазах и белый цвет лица, который

даже почти не изменил свет уличного фонаря, говорили о том, насколько он переживает.

— … а я был из тех, кто отказал Принцу и Барнсу! — буквально в сердцах выплюнул старый управитель Юниона.

— И вас наказали… А вы ещё и так удобно расположились. На одной из трёх нужных дорог, — заключил я.

— Похоже на то, — раздражённо кивнул глава Юниона.

— Что вы знаете о Принце, мистер Накс? Расскажите мне. Это важно! — мягко, но настойчиво потребовал я.

Он пожал плечами и добавил:

— Его зовут Тедом. Пасынок Перри Хауза. Перри был очень жёсткий мужик. Но работящий, многое на ферме Гленсона было на его плечах. Однако дома он был настоящий зверь. Его жена Марта под конец жизни обезумела. Он уже был старик, а она ещё молода. Ревность. Постоянные побои. Но каждый раз, когда я хотел его приструнить, она защищала мужа.

— Из-за страха перед ним?

— Не только. Она очень боялась, что люди начнут говорить, что она «заложила» мужа. Ведь Тед и его сестра были от другого мужчины. И это тоже не добавляло хорошей молвы. Когда она сошла с ума, то часто била детей тоже.

— Какое это имеет значение, мистер Алекс, — вмешался Тагерт.

— Огромное, шериф, — по привычке назвал я его по старой должности, — Я, возможно, смогу помочь вам и вытащить дочь мистера Накса. Вы же хотите этого, или нет?

Тагерт молча кивнул, нахмурившись и пожав губы.

— Продолжайте, мистер Накс.

В глазах отца пленницы блеснула надежда, и он снова принялся за свой рассказ:

— Тед был в школе слабым мальчиком. Его все били. И у него появилась нездоровая тяга к подглядываниям. Знаете, все юнцы нет-нет да и попытаются что-то такое учудить, но он переходил абсолютно все границы…

— И за это его лупили по спине палками…– задумчиво добавил я.

Накс кинул на меня быстрый взгляд, но я покачал головой и кивком предложил ему закончить свою речь.

— Он подрос, начал водить дружбу с братьями Бритл. Их позже застрелила полиция при задержании. Они жестоко убили целую семью, чтобы ограбить несчастных. А через время, в тех местах, где видели Большого Принца, начались убийства. Полиция не нашла никаких улик. Как будто он всё рассчитывал и подчищал за собою.

Я задумчиво протянул:

— Дайте догадаюсь, убивали или стариков, или молодых женщин. Может даже немного взбалмошных или ветреных…

— Да! Всё так… — удивлённо уставился на меня Накс.

Мда. Криминальная психология здесь существует исключительно на бумаге. Реально она начнёт развиваться только в семидесятые-восьмидесятые.

— Здание администрации сейчас кем-то занято?

— Она закрыта на замок. Но люди видели там силуэты людей. Скорее всего, пара человек Принца как-то проникла туда и бродит внутри. Наблюдает за обстановкой.

Я снял шляпу и отряхнул её от капель. Задумался, потом обернулся на капитана. Синицын молча и пристально смотрел на меня, ожидая указаний.