Сулейман. Я выбрал тебя
Шрифт:
Точнее, перебило.
Перебил. Один ссыкун из разряда «шкафов с антресолями». Тех самых, которые хороших девочек пугают большими габаритами и ими же привлекают. А по факту оказываются пустыми и тупыми, как пробка, и лишь громко падают, стоит их тронуть уверенной рукой. Ага, я про бывшего ушлепка Маши. Кравцова.
Он тоже громко упал, стоило его пару раз приложить. И ведь врезал несильно, даже злость до конца не утолил. Только начал. И всё. Сопли-слюни. Лапки вверх. Заверения, что он больше никогда и ни при каких обстоятельствах…
А то, что она моя – он быстро смекнул, стоило лишь ухмыльнуться и уточнить: «Хочешь оспорить?»
Не захотел. Башкой так мотал, думал отвалится.
Тьфу, противно. Фуфло, а не мужик. Дерьмо редкостное, и язык, как помело. Рот не закрывается ни на минуту. И несет же бред то про одно, то про второе, стараясь подстроиться, прогнуться, уверить что он белый и пушистый.
Такого бы в армию… да не-е… дебилы не лечатся.
Кошмар.
Вот же моей Машке на придурков везет. Что я в свое время отмочил, до сих пор колбасит и морозит, что этот хмырь, пиявкой к ней присосавшийся. Трындец.
Да, хреново быть красивой и умной, жалостливой и правильной. Такие чистые девочки сразу внимание привлекают. Вот и летят всякие мудилы на их свет.
Только мой огонек теперь лишь моим будет. Не отпущу уже. Ни одного шанса не дам ускользнуть.
Сама под кожу влезла, когда глазами своими лисьими на меня посмотрела и улыбнулась нагло. А я поймал ее эту улыбку, и всё – как разрядом тока по оголенным нервам шмальнуло. Потому уже без вариантов.
Нет их, вариантов этих. Ни для меня. Ни для нее.
Один выход – вместе быть.
И я ей его покажу. И докажу, что он верный, и бояться меня не надо. Сам за руку возьму и поведу вперед, как бы не сопротивлялась, как бы не дрожала в моих объятиях, вспоминая прошлое, которое держит ее и не отпускает.
Справимся, не сомневаюсь. Надо будет, за двоих решать стану, пока она не раскроется, пока сама себя не примет и свои чувства ко мне. А то, что они есть, я вижу. Знаю, что не безразличен, по сбивающемуся дыханию ощущаю, по зрачкам расширяющимся, когда на меня смотрит, по пальчикам дрожащим, что в кулачки сжимает, по губам сочным, что прикусывает.
Да ну на хрен!
Какой тут сон, когда по венам кровь вскипает и плющит меня, как пацана озабоченного, который на стену лезть готов от спермотоксикоза.
Машу рукой на сон и в душ опять иду. Чтобы голову остудить. Или две, уж если быть предельно откровенным.
На часах без пяти пять. Она до шести работает. Решено, к ней рвану. Ведь все равно не угомонюсь, пока ее не обниму, не прижму к себе, не вдохну ее сладкий запах.
Звездец, докатился. Просто рядом быть – уже кайф. О сексе уже и не мечтаю.
Да кому я вру? Мечтаю, каждую ночь.
И знаю, что при первой же возможности начну ее совращать, потому что наша с ней проблема сидит глубоко в ее голове. Стоит преградой, не дающей двигаться вперед. И я хочу к чертям снести этот барьер
Без пятнадцати шесть выхожу из дома, щелкаю сигналкой и еду в центральный район в лучшую кондитерскую города. Выбираю самый симпатичный шоколадный торт, а дальше паркуюсь у цветочного.
Баловать Машу – сплошное удовольствие. Фырчит, как ежик, но не отказывается. И цветы не выкидывает, значит, угадываю.
Сегодня хочу что-то особенное. Не громоздкое, а такое же нежное и милое, как моя девочка.
– Упакуйте ландыши вот те, в корзине, – показываю девушке-продавцу на приглянувшуюся композицию.
– У вас отменный вкус, – стреляет она ярко-подведенными глазами и призывно улыбается, – сестре или маме?
Приподнимает бровь и оборачивается, чтобы, виляя бедрами и искусно изгибаясь, не только дотянуться до цветов, но и показать себя во всех лучших ракурсах.
Вот он – тот самый простой вариант досуга. Прокаченный и доступный. И таких полно кругом. Бери – не хочу. Не спорю, еще месяц назад я бы не постеснялся, взял… разок, а потом пошел дальше, не оборачиваясь и не вспоминая.
А сейчас даже ничего не дергается.
Штиль, мать его. Полнейший.
Зато стоит мою Машу представить и всё, бл…, в штанах палатка.
Потому что выбрал ее. И телом, и сердцем.
И ведь понимаю, что нашел самый сложный вариант из всех имеющихся. Но ни хрена не переживаю. Я счастлив, что Маша – сложная, а всё, что когда-то в ней по моей вине поломалось – починю.
– Невесте любимой, – обламываю девчонку и без сожалений покидаю салон.
Не по кайфу мне тут.
К дому своей вредины подъезжаю около семи. Неторопливо забираю подарки с заднего сидения и, воспользовавшись тем, что-то пацаненок лет пяти придерживает дверь подъезда, явно кого-то дожидаясь, проскальзываю внутрь.
?Устрою сюрприз, когда в домофон не позвоню.
Но сюрприз ждет меня. Потому что базар чужаков, а потом и испуганный голос моей девочки слышу еще со второго этажа.
Поднимаюсь беззвучно, стараясь по максимуму вникнуть в ситуацию. И когда слышу:
– Для начала, поговорить, Ма-ша…
Обозначаю свое присутствие.
– Со мной поговоришь… для начала, – заявляю безапелляционно и неторопливо преодолеваю последние ступени.
Быстрый осмотр подтверждает предположения, что чужаков двое. А, нет, трое, поправляю себя, когда улавливаю тихий, на грани слышимости, шорох подошвы на площадке этажом выше.
– Привет, моя хорошая, – прямиком направляюсь к своей побледневшей девочке, игнорируя стоящего непозволительно близко к ней незнакомца, и целую ее в висок, чтобы хоть немного успокоить и переключить на себя. Вижу же, что ее уже потряхивает, хоть и нахохлилась, как воробей. – Держи торт. Взял шоколадный, какой договаривались.