Сулла
Шрифт:
Этот рассказ неоднократно привлекал к себе внимание исследователей, [544] которые вполне справедливо указывают на то, что трактовка этой поездки Плутархом довольно наивна. Действительно, вряд ли можно было рассчитывать возбудить войну одними словами, не располагая при этом армией, [545] да и трудно было сомневаться в том, что Митридат не решится на конфликт. [546] С другой стороны, если Марий отправился в поездку всего лишь для того, чтобы не видеть возвращения Метелла в Рим, отдаленное царство Каппадокия было достаточно странным убежищем. [547] Это царство на протяжении ряда лет было «горячей точкой». [548] Учитывая, что уже вскоре после миссии Мария сенат переходит к решительным действиям против Митридата в этом регионе, можно предположить, что его поездка носила инспекционный характер и он должен был на месте ознакомиться с обстановкой. [549] Таким образом, личные цели Мария совпадали здесь с интересами государства. Эта поездка, чем бы ни руководствовался лично Марий, имела далеко идущие последствия для анатолийской политики Рима, определив отношение к Митридату и его притязаниям и побудив к более активным действиям против его происков в Каппадокии. [550]
544
Последняя
545
McGing В. G. The Foreign Policy of Mithridates VI Eupator, King of Pontos. Leiden, 1986. P. 76.
546
Badian E. Roman imperialism in the late Republic. Pretoria, 1967. P. 31.
547
Luce Т. J. Marius and the Mithridatic Command // Historia. Bd. 19. 1970. P. 163.
548
Badian E. Sulla’s Cilician Command. P. 300; idem. Roman Imperialism. P. 31.
549
Bulin R. K. Untersuchungen zur Politik und Kriegiuhrung Roms im Osten von 100-68 v.Chr. Frankfurt a.M.; Bern, 1983. S. 30.
550
Sherwin-WhiteA. N. Roman Foreign Policy… P. 109; McGingB. G. Op. cit. P. 76.
Тем временем и сам Митридат, может быть, приняв во внимание совет Мария, посчитал необходимым оправдать свои действия в глазах римлян, тем более что в Риме уже находились домогавшийся каппадокийского престола самозванец и бывшая регентша Лаодика, признавшая этого самозванца своим сыном. Посольство Митридата в Рим возглавил Гордий, регент при малолетнем Ариарате IX. Однако сенат на этот раз проявил твердость, и оба претендента остались ни с чем. Более того, им было приказано очистить захваченные территории: Митридату – Каппадокию, а Никомеду – Пафлагонию (Юстин. XXXVIII. 1. 10; 2. 4–7). [551]
551
Юстин объясняет приказ Никомеду очистить Пафлагонию довольно наивно: якобы это было сделано для того, чтобы не было обидно лишенному Каппадокии Митридату. На самом деле, по-видимому, дело заключалось в том, что сенат относился с равным подозрением к обоим монархам, уже доказавшим свои амбиции расчленением Пафла-гонии и теперь претендовавшим на Каппадокию.
Сразу после решения сената по каппадокийскому вопросу начались неожиданности. Согласно рассказу Юстина, сенат предоставил Каппадокии свободу, но «каппадокийцы» (видимо, имеется в виду в первую очередь местная знать) просили восстановить у них монархию; получив разрешение сената, они избрали царем Ариобарзана, принадлежавшего к местному аристократическому роду (XXXVIII. 2. 8; см. также: Страбон. XII. 2. 11. С. 540). Исследователи по большей части считают, что, если Ариарат IX был посажен Митридатом на каппадокийский трон примерно в 101/100 году, то избрание Ариобарзана следует отнести к 96/95 году. [552] Однако далее начинаются разногласия. Долгое время считалось, что Ариобарзана сразу после воцарения изгнали из царства, он бежал в Рим и был восстановлен на троне пропретором Луцием Корнелием Суллой в 92 году. Но, как выяснилось, дело обстояло несколько сложнее. [553] К моменту римского вмешательства в Каппадокии боролись за власть две группировки – пропонтийская во главе с Ариаратом IX и Гордием и романофильская во главе с Ариобарзаном. Верх на выборах, в какой бы форме они ни проходили, одержали приверженцы Ариобарзана, причем он был утвержден сенатом. [554] Однако Гордий не подчинился, и Ариобарзану пришлось бежать. При этом нет нужды считать, что неудачливый царь отправился прямо в Рим – скорее, он нашел убежище в римской провинции.
552
Хронологические проблемы, связанные с этими событиями, подробно рассмотрены А. Н. Шервином-Уайтом. См.: Sherwin-White А. N. Ariobarzanes… Р. 173–183.
553
Пересмотр этих воззрений, как и датировки претуры Суллы, был осуществлен Э. Бэдианом (Badian Е. Sulla’s Cilician command…).
554
по qto СЛедует из текста Юстина. См.: Corey Brennan Т. Sulla’s Career in the Nineties: Some Reconsiderations // Chiron. Bd. 22. 1992. P. 148.
Здесь для Суллы и настало время действовать. Плутарх пишет: «После претуры Суллу посылают в Каппадокию, как было объявлено, чтобы вернуть туда Ариобарзана, а на деле – чтобы обуздать Митридата, который стал не в меру предприимчив и чуть ли не вдвое увеличил свое могущество и державу. Войско, которое Сулла привел с собой, было невелико, но с помощью ревностных союзников он, перебив много каппадокийцев и еще больше пришедших им на подмогу армян, изгнал Гордия и водворил на царство Ариобарзана» (Сулла. 5. 6–7).
Этот рассказ демонстрирует, что Плутарх довольно плохо понимал политическую ситуацию времени восточного командования Суллы. Во всяком случае, его противопоставление «как было объявлено» и «на деле» не имеет никакой ценности, поскольку обуздать Митридата в тех условиях и означало пресечь его попытки утвердить свое влияние в Каппадокии. Гораздо интереснее другое: кто были эти пришедшие на помощь Гордию армяне? Именно их присутствие на стороне каппадокийцев является одним из основных аргументов в пользу того, чтобы датировать командование Суллы 92 годом. Армяне, с которыми сражался Сулла, могли прийти только из царства Тиграна, связи которого с Митридатом и Гордием сомнений не вызывают; а раз так – событие это не могло иметь место ранее 95 года, когда Тигран Великий, до этого бывший заложником при парфянском дворе, стал царем Армении (Юстин. XXXVIII. 3. 1; Страбон. XI. 14. 15. С. 532). [555] Но сразу же после прихода к власти он был занят покорением Софены, поэтому следует признать маловероятным его вмешательство в это время еще и в каппадокийские дела; лишь к 92 году он укрепился у власти настолько, что смог послать помощь Гордию.
555
Sherwin-White A. N. Ariobarzanes… P. 174–175.
Ученые по-разному пытались разрешить эти трудности. Некоторые из них считали, что Сулла столкнулся лишь с небольшими передовыми отрядами Тиграна, а затем в мемуарах, послуживших источником для Плутарха, преувеличил свои успехи в борьбе с армянскими войсками и их численность. [556] Но, может быть, армяне в рассказе Плутарха были не воинами Тиграна, а наемниками,
556
Badian E. Sulla’s Cilician Command. P. 293 f.
557
Keaveney A. Sulla: The Last Republican. L.; Canberra, 1982. P. 38.
558
Наличие армянских подразделений эпиграфически засвидетельствовано даже для Ольвии. См.: Виноградов Ю. Г. Политическая история Ольвийского полиса VII–I вв. до н. э. Историко-эпиграфическое исследование. М., 1989. С. 254 и сл.
Наконец, еще одно возможное решение: Сулла оставался на Востоке не один год, а несколько, вплоть до 93 или 92 года. [559] Ведь Сулла, вернувшись в Рим, мог выставить свою кандидатуру в консулы на 94 год, но не сделал этого. Почему? Может, он просто не собирался претендовать на высшую должность в государстве? [560] Но честолюбия ему было не занимать, да и возраст позволял – положенные 43 года ему уже исполнились. Может, он боялся не выдержать конкуренции с более влиятельными соперниками? Однако вряд ли положение было столь безнадежным, что умевший и любивший рисковать Сулла не попытал бы счастья хотя бы раз. Вероятнее, что он просто не имел возможности выставить свою кандидатуру из-за отсутствия в городе. [561]
559
Corey Brennan Т. Op. cit. P. 155; Letzner W. Op. cit. S. 103–104. Anm. 94.
560
Cagniart P. F. Op. cit. P. 295 IT.
561
Corey Brennan T. Op. cit. P. 156.
Второй аргумент в пользу этой гипотезы связан с расстановкой сил на Востоке. Если Сулла вернулся в Рим в 95 году, то Ариобарзан получил слишком большую мирную передышку – вряд ли Митридат и Тигран дали бы ему спокойно править целых пять лет, если бы их не сдерживало присутствие Суллы с войском, пусть небольшим, но все-таки римским. [562] Что касается возможности такого развития событий, то существует целый ряд относящихся к этому времени примеров, когда наместники удерживали свою провинцию в течение нескольких лет. «На этой стадии Киликия, в отличие от Сицилии и Азии, была в первую очередь и прежде всего военной provincia, где любой командир мог ожидать постоянной борьбы с пиратами. Для этой provincia ежегодная преемственность не была ни необходимой (она не была достаточно богатой), ни желательной (по крайней мере, когда там находился способный командир), ни – на этой стадии административной истории Рима – удобной». [563]
562
Ibid. P. 155.
563
Ibid. P. 144. Конечно, эта гипотеза при всей своей убедительности (Hatscher С. R. Sullas Karriere in den neunziger Jahreh – Ansatze der Forschung (1830–1992) // Hermes. Bd. 129. 2001. S. 222) остается только гипотезой. Но из всех точек зрения она представляется наиболее аргументированной.
Во время пребывания Суллы в Каппадокии произошло еще одно событие, важность которого никто в те времена не понял, – Сулла встретился с парфянским посольством и тем самым положил начало отношениям двух мировых держав. Вновь предоставим слово Плутарху: «Когда Сулла стоял у Евфрата, к нему явился парфянин Оробаз, посол царя Арсака. До тех пор оба народа еще не соприкасались друг с другом; видимо, счастью своему Сулла обязан и тем, что первым из римлян, к кому обратились парфяне с просьбой о союзе и дружбе, оказался именно он. Рассказывают, что Сулла поставил три кресла – одно для Ариобарзана, другое для Оробаза, третье для себя – и во время переговоров сидел посередине. Оробаза парфянский царь за это впоследствии казнил, а Суллу одни хвалили за то, что он унизил варваров, а другие хулили за наглость и непомерное тщеславие» (Сулла. 5.8–9). [564]
564
Сообщение Плутарха о том, что Сулла впервые вступил в переговоры с парфянами, подтверждают также краткие сообщения у Ливия (Периоха 70) и в «Сокращении римской истории» Руфа Феста (15.2).
Этот рассказ порождает множество вопросов. Прежде всего: почему прибыло парфянское посольство? Были ли парфяне представителями мирного государства, не стремящегося к экспансии, [565] а римляне агрессорами? Какие вопросы должно было решить посольство? Чем закончилась миссия Оробаза? Прямых ответов на них в источниках нет.
Думается, что встреча эта была неизбежной «в силу встречного направления удара – Рима на Восток, Парфии на Запад». [566] Парфянские властители в те времена думали о захвате не только Вавилонии или Месопотамии. [567] Их целью были, говоря словами Тацита, «древние границы персов» (Анналы. VI. 31), иначе говоря, берега Черного и Эгейского морей. Но почему посольство прибыло именно сейчас? [568] Вероятнее всего, парфянский посол прибыл для изучения ситуации в Каппадокии на месте – «и обнаружил, что на границах Парфянской империи объявилась новая держава». [569] Ситуация в этом случае выглядит следующим образом.
565
По мнению А. Кивни, «парфянская политика была мирной и стремилась к установлению добрых отношений со всеми, кто их окружал… Вновь и вновь мы видим, как парфяне пытаются сохранить среднее положение между великими державами» (Keaveney A. Roman Treaties with Parthia circa 95-circa 64 В. C. // American Journal of Philology. 1981. Vol. 102. P. 199).
566
Wolski J. Iran und Rom. Versuch einer historischen Wertung der gegenseitigen Beziehungen // ANRW. Bd. II.9.1. S. 202.
567
Sherwin-White A. N. Roman Foreign Policy… P. 219.
568
На этот счет высказывались самые разные мнения. См. их обзор в статье: Смыков Е. В. Рим и Парфия: первые контакты (к вопросу о договорах Суллы и Лукулла с парфянами) // Межгосударственные отношения и дипломатия в античности. Ч. 1. Казань, 2000. С. 319 и сл.
569
Sherwin-White A. N. Roman Foreign Policy… P. 220.