Сумерки Эдинбурга
Шрифт:
— Мисс Харли дома?
— Сейчас узнаю, сэр.
— Весьма обяжете, Бернадетта.
Она коротко кивнула:
— Обождите здесь.
— Спасибо.
Стены гостиной, в которой оказался Иэн, были увешаны буколическими английскими пейзажами и сценами охоты с мчащимися вдаль всадниками в окружении лающих псов. Юджин Харли между тем совсем не произвел на него впечатления лошадника — как, впрочем, и приверженца любого другого спорта, требующего физических усилий. Тем удивительнее было утверждение его племянницы о любви дядюшки к гольфу.
Он прислушался к тяжелым шагам
— Мисс Харли слегка нездорова, — сказала она, пряча взгляд, — но коли хотите, карточку оставьте…
Ее речь прервал звук открывшейся наверху двери и приглушенный возглас.
— Простите, сэр, — сказала Бернадетта, тревожно оглянувшись на эти звуки, — хозяйка моя…
В этот момент на лестнице появилась Кэтрин Харли — опять в белом, только теперь это была ночная рубашка оттенка слоновой кости. Девушка стала спускаться, неверно пошатываясь из стороны в сторону, одной бледной рукой держась за перила, а второй оглаживая свои спутанные волосы. Бернадетта бросилась на помощь хозяйке, кудахча как наседка:
— Да что ж это вы, миледи! Да ведь больны вы! Вам в постель надо!
Кэтрин Харли отмахнулась от суетливых попыток служанки остановить ее и продолжила спускаться, покачиваясь из стороны в сторону. Казалось, она пьяна. Увидев Иэна, девушка простерла к нему руку:
— Ты вернулся, Стивен! Слава богу, вернулся! А я уж решила, что умер ты. Как же я скучала!
При виде ее отсутствующего взора и спотыкающейся походки Иэна внезапно озарила обжигающая догадка. И как он мог не понять этого раньше? Кэтрин Харли была опиумной наркоманкой.
ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ
Пассажиры кружились в стенах железнодорожной станции Уэйверли, как капли плохо размешанных сливок в чашке чая, то и дело составляя столь замысловатые геометрические фигуры, что замершему посреди величественной залы человеку в темной накидке оставалось только диву даваться. Какое разнообразие, какие бесконечные возможности! О, в сердце людском столько зла…
Он небрежно прислонился к стене у входа в чайную и принялся разглядывать толпу. Ничто на этом свете не любил он так, как охоту — и последние мгновения погони за жертвой всегда были особенно волнующи и сладки, поэтому на сей раз он решил продлить их. Это было единственной причиной, по которой пронырливый эдинбургский инспекторишка до сих пор не умер. Но, подумал он, с улыбкой зажигая сигарету, дойдут руки и до него, просто чуть позже. Самое сладкое можно оставить напоследок и ударить неожиданно, чтобы застать жертву врасплох. Но сегодня он метил совсем в другую цель.
Ждать пришлось недолго. Когда последние отблески дня погасли за решетками высоких окон, в зал стремительно вошел подтянутый, хорошо одетый мужчина. Отстояв очередь в кассу, он направился к выходу, звонко цокая каблуками ботинок по полированному
Мужчина в темной накидке отделился от стены и с невозмутимым лицом проследовал за ним, держась на некотором расстоянии, до платформы № 18. Остановившись рядом, он уткнулся в газету и стал ждать поезда, который уже подходил к перрону, исторгая клубы белого дыма из единственной трубы. Под прикрытием этой окутавшей платформу завесы мужчина в черной накидке коротко и сильно толкнул своего соседа в поясницу. В следующий миг он уже шагал прочь, не видя, как его жертва отчаянно хватается за воздух в тщетной попытке остановить неизбежное падение под колеса приближающегося поезда.
Скользнув в двери главного зала, мужчина смешался с толпой, уже тревожно замершей от горестных криков и причитаний, донесшихся с платформы № 18. Если бы в этот момент кто-то смог охватить взглядом весь главный зал вокзала, он бы заметил, что одновременно с тем, как все присутствующие бросились к платформе на шум и крики, один-единственный человек быстро и спокойно прошагал в противоположном направлении к выходу из здания. Никто еще ничего не успел понять, а он уже, не сбавляя шага, взбирался по мосту Георга Четвертого, чтобы спустя несколько минут бесследно раствориться в недрах Старого города.
ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ
Смятение Бернадетты было столь же очевидным, сколь трогательны оказались ее отчаянные попытки защитить свою хозяйку. Когда ей стало ясно, что Иэн все понял, служанка попыталась спешно увести мисс Харли наверх, но не тут-то было. Девушка сбежала в гостиную и обвила Иэна руками.
— Бедный мой милый Стивен! Ну расскажи, где же ты был? — говорила она, ласково гладя лицо гостя.
Иэн позволил ей увлечь себя в следующую комнату под суетливые увещевания служанки.
— Ну же, ну же, — умоляюще твердила она, — да разве ж этот джентльмен на мистера Вайчерли схож?
Кэтрин тем временем толкнула Иэна на золотую козетку и уселась рядом.
— Так это ж он и есть! — воскликнула она, цепляясь за руку инспектора, как за спасательный круг в бескрайнем океане.
Бернадетта покачала головой, в ее добрых зеленых глазах заблестели слезы:
— Вам бы и вовсе лучше из спальни не выходить, пока не полегчает.
— Чепуха, я пре… прекрасно себя ч-чувствую, — ответила Кэтрин, не без труда выговаривая слова и сонно моргая отяжелевшими веками. Ее прямые волосы в беспорядке лежали на худеньких плечах, а прозрачная сорочка не скрывала до костлявости худой фигуры. Кэтрин показалась Иэну еще более худой, чем при их первой встрече всего несколько дней назад.
— Ты мне л-лекарство при… принес? — спросила девушка, легонько похлопывая его по плечу.
Иэн взглянул на Бернадетту, та опустила глаза.
— Да, — сказал он, — чуть позже дам.
— А я сейчас хочу, — капризно сказала девушка, по-детски оттопырив нижнюю губку.
— Давай так, — сказал он, — иди наверх и оденься, а потом мы с тобой поедем в город кататься.
— О, Стивен! — воскликнула Кэтрин, обхватив его лицо руками. — Чудесная идея! Ну а ле-лекарство дашь?
— Сразу дам, как оденешься.