Сумерки Эдинбурга
Шрифт:
— Намеренно причинял Дональду боль? — Молчание Лилиан было красноречивее любых слов. — Он показал мне ожог от сигареты. Сказал, что есть и другие.
— Я не знаю всех подробностей, но кое-что в твоем брате отцу очень и очень не нравилось.
— А мать делала все, чтобы его покрыть.
— Эмили с детства была скрытной — как, наверное, и твой брат. В этом он на мать похож.
— Выходит, отец был… чудовищем?
— Это Дональд так сказал?
— Дал понять.
Лиллиан уставилась в камин, прогоревший до янтарных углей.
— Кармайкл Гамильтон был разным
— Но он…
— Это был сложный человек, Иэн. Как и ты — как каждый из нас, так или иначе.
— Он был добр ко мне.
— Тобой он гордился. Другое дело Дональд.
— Но отчего? Мы же оба были его сыновьями!
— Жизнь несправедлива, Иэн. У родителей бывают любимчики, да и в семье нередко все складывается очень непросто.
— Дональд, он… он извращенец, тетя? — Иэн почувствовал, как краснеет от одного только слова. — За это отец его не любил?
— Ты задаешь вопрос не тому человеку. Попробуй сам поговорить об этом с братом.
— Как скажешь, тетушка, — сказал Иэн, выходя в прихожую и снимая с вешалки пальто. От одной мысли о том, чтобы поговорить с Дональдом на тему столь интимную, у него заломило во лбу.
— А хорошо оно на тебе сидит — не хуже, чем на дорогом Альфи, — сказала тетушка, одергивая воротник. — Ох, аки лев рыкающий! [59] — воскликнула она, едва удержав дернувшуюся под резким порывом холодного ветра приоткрытую дверь.
59
По английской пословице: «Март приходит как лев, а уходит как ягненок».
На дворе был уже март. Февраль ускользнул незаметно, пока Иэн был занят совсем другими делами, уступая место надежде, весне и возрождению. Иэн поцеловал тетю и вышел на темную улицу.
Даже ночью, когда город затихал, воздух, казалось, продолжал подрагивать от накопившейся в нем за день энергии. Иэн окинул взглядом обступившие улицу дома. Скорее всего, ему никогда не узнать, какие секреты скрываются за этими древними стенами, — что ж, пора было учиться жить, не зная чего-то или закрывая на это глаза. Камни, составлявшие эти стены, были жесткими и холодными, но и основательность их, и незыблемая, как восход солнца поутру, цельность утешали и успокаивали.
Иэн запахнул пальто, думая о том, что у него будет еще немало времени, чтобы разобраться в семейных секретах, чтобы понять, какими могут стать их отношения с блудным братом. Но пока ему обо всем этом хотелось забыть. Взойдя на мост Георга Четвертого, Иэн замер у парапета, потрясенный распахнувшейся перед ним величественной панорамой Эдинбурга. Город был усеян тысячами огней, зажженных прометеевой рукой уличных лири, несущих свет в пучину северного шотландского мрака.
И куда бы ни привел его избранный путь, подумал Иэн, он до конца дней своих не покинет этот город святых и грешников, город темных закоулков и вечных противоположностей. Был в нем свой странный уют, как был и залог новых лучших свершений.
БЛАГОДАРНОСТЬ
Первое и главное спасибо хочу сказать Пейдж Уилер, моему замечательному агенту, за бескрайнюю веру в эту книгу, терпение, энергичность и горячую преданность всем своим авторам. Я глубоко благодарна Джессике Триббл за ее прекрасные редакторские советы, неизменное дружелюбие и поддержку.
Спасибо Энтони Муру, моему верному спутнику в путешествиях, за то, что бродил со мной улицами Эдинбурга, неизменно разделяя мои увлечения и тягу к приключениям, — а еще за то, что в свободные дни вытаскивал меня за город в поездки по шотландским замкам. Огромное спасибо Лизе Доусон за дружбу, советы и помощь, а также Алану Маквари — ученому, музыканту и историку — за оценку рукописи с точки зрения подлинного шотландца. Его же и Энн Клэксон хочу искренне поблагодарить за гостеприимство в их замечательной квартире в Глазго.
Спасибо замку Хоторнден за то, что принял меня в число своих гостей — проведенное здесь время было незабываемым, — а также Колонии искусств в Бердклиффе близ Вудстока, где я провела немало счастливых лет, и заповеднику Lacawac sanctuary — удивительному месту, в которое я надеюсь вернуться еще не раз.
Хочу поблагодарить своего друга и коллегу Марвина Кэя за то, что пробудил во мне чувства к Эдинбургу и поддерживал мои литературные опыты. Спасибо Аманде Битти за терпение, интеллект и поддержку. Благодарю за все моего доброго друга Ахмада Али, чья позитивная энергия всегда поднимала мне дух. Особое спасибо говорю Роберту («Бобиру») Мерфи и всем ребятам из отеля Long Eddy — самой большой тайны графства Салливан. Спасибо Маргарет Симмонс, моей маме, за ее постоянную помощь с редактурой и советы, а также всем тем храбрым мужчинам и женщинам, что ежедневно идут на риск, преследуя плохих парней. Я лишь пишу об этом, вы — делаете дело.
ОБ АВТОРЕ
Карол Лоуренс — писательница, поэтесса, драматург и композитор, лауреат ряда литературных премий. Среди опубликованных работ — 11 повестей, 6 крупных и множество коротких рассказов, статей и стихотворений, многие из которых переведены на иностранные языки. Двукратный номинант поэтической премии Pushcart Poetry Prize и лауреат поэтических премий Euphoria Poetry Prize, Eve of St. Agnes Poetry Award, драматургической премии Maxim Mazumdar, премии Jerry Jazz Musician за короткий рассказ и Chronogram Literary Fiction Award. Пьесы и мюзиклы ставились в целом ряде стран, а также участвовали в программах общества National Public Radio. Пластическая пьеса «Струны», поставленная Центром Кеннеди, была номинирована на театральную премию Innovative Theatre Award. Карол Лоуренс состоит членом литературного общества Hawthornden Fellow, сотрудничает с Нью-Йоркским университетом, а также писательской организацией Gotham Writers и регулярно участвует в конференциях Cape Cod и San Miguel Writers. Увлекается походами — пешими, велосипедными и конными, любит готовить и собирать грибы.