Сумерки Эдинбурга
Шрифт:
Окончательно сбитый с толку Дерек снова взглянул на фокусника, который в этот момент перевернул колоду, чтобы показать всем верхнюю карту. И тут Дерек обмер — с высоко поднятого картонного прямоугольника на него смотрели пляшущие скелеты. В этот момент взгляд фокусника остановился на лице растерянно распахнувшего рот мальчика. Улыбка в мгновение ока исчезла с красивого лица, сменившись выражением смертной злобы — Дерек в жизни не видывал ничего подобного. Фокусник, не говоря ни слова, сунул колоду в карман и, к изумлению зрителей, неожиданно сорвался с места.
Дерек услышал, как поверх ярмарочного гула прогремел голос инспектора Гамильтона:
—
Вслед за этим раздалась пронзительная трель свистка сержанта Дикерсона. Услышав ее и увидев бегущего мужчину, к погоне присоединились еще два констебля, расхаживавшие на дальнем конце площади.
Но фокусник уже вовсю летел по площади, достигнув ее центра в тот самый момент, когда очередной пастух стал заводить сюда целое стадо черноголовых овец. Увернувшись от первых животных, фокусник умудрился проскочить на другой край площади — в отличие от его преследователей, оказавшихся перед грудой отчаянно блеющих и толкающихся между собой косматых тел.
Дерек не стал терять время и с ходу нырнул под овечьи брюха, упав на четвереньки. Там внизу было тесно и стояла ужасная вонь, да к тому же почти невозможно было увернуться ни от ударов ног пугливых овец, ни от щедро рассыпанного по мостовой навоза — и все же мальчишка смог выбраться как раз вовремя, чтобы увидеть, как фокусник вбегает в лабиринт ветхих домов за мостом Георга Четвертого. Жадно глотнув свежего воздуха, Дерек помчался следом, ловко лавируя между встречными торговцами и покупателями. Миновав тень моста, он услышал доносящийся от одной из каменных подворотен негромкий свист. Он резко развернулся, и в следующий миг на голову мальчишки обрушился оглушающий улар. Дерек упал на колени, и пара сильных рук немедленно сомкнулись на его шее. Он попытался сделать вдох, но сознание густым туманом уже окутала тьма.
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
Иэн Гамильтон беспомощно смотрел, как фокусник исчезает в лабиринте грязных улочек квартала, известного как Маленькая Ирландия. Выбора не было — он кинулся в плотную массу животных, отчаянно хватая овец за густые маслянистые шкуры и пытаясь оттащить их в стороны. Но те сбивались в кучу и жались друг к другу, так что это требовало недюжинной силы.
Пробившись-таки сквозь стадо, Иэн оглянулся в поисках сержанта Дикерсона и увидел его в самой середине косматого белого моря. Чуть позади ковыляли двое констеблей, не прекращая истошно свистеть в свои свистки. Однако этот резкий звук только нагонял на овец панику, отчего они еще теснее жались одна к другой. Выходит, фальшивая заметка в газете сработала — у Райта хватило самонадеянности решить, что он обвел полицию вокруг пальца. И все же Иэна поразило, что убийца оказался настолько наглым, чтобы устроить после всего произошедшего очередное публичное представление.
Он побежал на восток по Каугейт-стрит, под мост Георга Четвертого и дальше — в мрачную сень переплетенных улочек. Впереди показалась кузница, украшенная вывеской «У Дайер и сыновья». Черный от копоти кузнец в кожаном фартуке на бычьих плечах укрощал здоровенным молотом лист железа, осыпая все вокруг искрами. Угли в горне пылали ярче костров ада.
— Мужчина, хорошей одетый — не пробегал? — крикнул Иэн, держась подальше от осыпающих землю искр.
Кузнец поднял от наковальни лицо с неестественно голубыми на черном лице глазами и, вскинув молот, повел им в сторону центральной улицы квартала. Иэн нырнул в гущу ветхих домишек, где целые
Дождь, терзавший город последние недели, стих, и натянутые между домами веревки были унизаны бельем. Домохозяйки били по вывешенным в окна коврам, и взметавшиеся в небо клубы пыли уносились прочь с порывами жадного западного ветра. Из узких проулков то и дело выбегали дети и собаки, провожавшие любопытными взглядами мечущегося по улицам Иэна. Все дальше углубляясь в причудливую сеть виндов и клоузов, он в конце концов оказался в глухом тупике меж двух покосившихся домов. Вокруг не было ни единого признака жизни — ни одного ребенка или животного, только окна за глухими ставнями да мерный стук падающих со свесов крыш капель.
Иэн уже развернулся, собираясь уходить, когда до него донесся едва слышный звук — шорох подошвы, скользящей по мостовой. Но стоило Иэну замереть, и звук этот тут же воровато смолк. Его взгляд задержался на табличке, приколоченной к крошащемуся фасаду ближайшего здания: «Скиннерс-клоуз». Иэн еле слышно зашел за угол, едва не наступив на валявшуюся рядом с дождевой бочкой дохлую крысу, и заглянул в темный проулок. Бессильное февральское солнце скрылось за тучей, и стиснутый между двумя зданиями узкий клоуз был погружен в тень.
Иэн крадучись пробрался по нему, но, к своему превеликому разочарованию, совершенно безрезультатно — проулок был пуст. Вдыхая отдающий плесенью запах раствора и песчаника, он направился было назад, но остановился, обнаружив почти под ногами ведущие в подвал створки дверей. Замок лежал тут же — раскрытый, — и это было странно. Иэн невольно подумал о том, с какой легкостью любой фокусник вскрыл бы такой простой замок. Он открыл одну из створок и увидел уходящие во тьму подвала неровные каменные ступени. Иэн спустился, оказавшись в просторном помещении, единственным источником света в котором был ряд узких, забранных железными решетками окон Тут пахло плесенью и царила ледяная сырость, немедля спустившая свои цепкие пальцы ему под одежду. Ступая по голому цементному полу и поеживаясь от зябкой дрожи, он прошел мимо разломанных ящиков для кур, старых цветочных горшков и даже невесть как попавшей сюда тачки без колеса.
Когда Иэн оказался близ одного из подпиравших потолок толстых деревянных столбов, ему послышалось чье-то дыхание. Но прежде еще, чем инспектор успел обойти столб, его шею крепко стиснули. Он дернулся было, но понял, что попался, — одна рука обхватила его за шею, а вторая вжимала неестественно вывернутую кисть в поясницу, ноющую с позапрошлой ночи, когда налетчики били его по почкам. Новая боль поверх старой была невыносима, Иэн не смог сдержать стона, отчаянно пытаясь выскользнуть из цепкой хватки.
— Наконец-то встретились, инспектор.
Прозвучавший у самого уха голос был вкрадчивым и мягким — разительный контраст с оглушительной болью, которую причинял его хозяин. Иэн по-прежнему пытался вырваться, но противник надежно удерживал его, плотно обхватив шею.
— Убить вас, что ли, как и всех прочих? Это было бы ужасно приятно, — выговор был английским, рафинированным, но с неуловимой и все же режущей ухо грубой ноткой, — смотреть, как вы умрете, — сущее удовольствие, инспектор Гамильтон.