Сумерки Эдинбурга
Шрифт:
— Мне сказали, что вы едва не отдали богу душу, Гамильтон? — раздался громкий голос с порога.
— Белиберда и ахинея, сэр, — сказал Иэн подошедшему к кровати Крауфорду. Лицо главного инспектора было бледным, пол маленькими глазками виднелись красные круги.
— Выглядите хуже некуда, — заметал он.
— Вы тоже не очень, сэр.
— Имейте в виду, мистеру Гамильтону нельзя волноваться, ему нужен отдых, — вступила в разговор медицинская сестра.
— Не мистеру, а инспектору, мисс, — ворчливо поправил Крауфорд, грозно взглянув на сестру
— Как бы то ни было, — твердо сказала девушка, — но я несу за него ответственность и…
— Все-все, ухожу, — поспешно сказал Дикерсон, поглядывая на дверь, — мне все равно уже пора.
Иэн удивился, увидев на пороге хорошенькое личико Каролины Тирни. Крауфорд смерил сержанта удивленно-уважительным взглядом:
— А она… вы что, встречаетесь с ней?
— Э-э… вроде того, — замялся Дикерсон, отчаянно краснея.
— Чтоб мне пусто было! — Крауфорд покачал головой.
— Если позволите, я пойду, сэр.
— Вы большой молодец, сержант. Да-да, конечно, идите.
— Да, сэр. Спасибо, сэр.
— Вам спасибо, сержант, — сказал Иэн, — что спасли мне жизнь.
— Ничего особенного, сэр. Каждый так поступил бы.
— Да только спасли меня именно вы.
— Верно… так я пойду… — Отвесив неловкий поклон Лиллиан, сержант спешно вышел из палаты к ожидавшей его девушке, взял ее под руку и повел по больничному коридору к выходу.
— Видали мoлодца? — сказал Крауфорд, глядя им вслед.
— В жизни не заподозрила бы в нем дамского угодника, — сказала Лиллиан.
— «Есть многое на свете, что и не снилось нашим мудрецам» [58] , — вставил Иэн.
— Ради всего святого, Гамильтон, ну почему вы упорно не хотите цитировать шотландских поэтов вроде Робби Бёрнса?
— Отныне и вовеки постараюсь держаться только их, сэр.
Крауфорд задумчиво потеребил свои баки:
— Интересно, что она в нем нашла?
— Да то самое, что благоразумная женщина прежде всего и видит в стoящем мужчине, — доброту, — сказала Лиллиан.
58
Уильям Шекспир. Гамлет. Акт 1, сиена 5 (пер. Н. А. Полевого).
— Как он, Гамильтон? — спросил Крауфорд. — Хороший парень?
— Только не ждите беспристрастности, сэр, — не каждый день тебе спасают жизнь.
— Боюсь, я вынуждена просить всех удалиться, — сказала сестра, беспокойно порхая по палате, как большая белая птица. — Мистеру, э-э… инспектору Гамильтону нужен отдых. А вы еще кто такие будете? — вдруг строго спросила она, повернувшись к дверям. На пороге с кепкой в руках переминался Дерек Макнайр, а за спиной у мальчика стоял Дональд Гамильтон. Выглядел он не лучшим образом, но, похоже, был трезв.
— Нам бы инспектора Гамильтона повидать, мисс, — сказал Дерек, выступая вперед.
— Что ж, придется подождать!
— Дональд, —
— Что я убийца? — Дональд нахмурился.
— Нет… что он тебя убил, — слова давались Иэну непросто.
— Ну все, хватит, — воскликнула сестра, — все на выход, все до единого!
— Идем-идем, — засуетилась Лиллиан, подталкивая остальных к выходу, — выпьем чайку в буфете, тут рядом, я покажу. А вы как, господин главный инспектор? Присоединитесь?
— Благодарю вас, мэм, но мне пора домой. — Крауфорд нахлобучил шляпу. — И да, если не возражаете, позвольте от имени Эдинбургской городской полиции попросить як о разрешении внести ваше имя в реестр полицейских художников города.
— Сочту за честь, но только при одном условии.
— Мэм?
— Прекратите называть меня «мэм». Я не намного старше вас.
— Ах да, конечно. Прошу прошения, — сконфуженно проворчал Крауфорд.
— Вы еще привыкнете к моей тетушке, — сказал Дональд. — Со временем.
Иэн улыбнулся. Ему нечасто приходилось видеть, чтобы кто-то ставил главного инспектора на место — тем более женщина.
— Вы уж позаботьтесь о нем хорошенько, — сказал Крауфорд, кивнув на Иэна, — он нам здоровым нужен.
— Не сомневайтесь, — сказала сестра, — а теперь выходите.
Покидая палату последним, Дональд повернулся к брату:
— Сладких снов тебе, прекрасный принц.
Уже в следующее мгновение веки Иэна стали тяжелеть, и к тому времени, как сестра вернулась с запасом свежих полотенец, он уже крепко спал. Ему снился простор высокогорных лугов, усыпанных багрянцем цветущего вереска, и стоящий рядом брат. Зашедшая ближе к вечеру сестра увидела на губах спящего слабую улыбку. Когда она поправила одеяло, подтянув его к подбородку Иэна, то услышала, как тот еле слышно пробормотал что-то несвязное — кажется, это было слово «прости».
— Не знаю, у кого вы там прощения просите, — тихонько сказала девушка, нежно глядя на спящего, — да только надеюсь, что ждет вас где-то подруга верная.
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ
— А я все равно считаю, что ты поступил как сущий дурень, — сказала Иэну Лиллиан, когда неделю спустя они вместе с Дональдом сидели у камина. В их стаканах было шерри, а Дональд прихлебывал из бутылки имбирное пиво.
— Не слишком-то ласково с твоей стороны говорить такое, — заметил Дональд.
— Он только чудом не погиб, понимаешь?
— Было ради чего, — сказал Иэн.
— Идиотское поведение можно простить либо глубоким старикам, либо несмышленым детям, Иэн, ты же, к сожалению, не относишься ни к тем ни к другим.
— Ты тоже, тетушка, — сказал Дональд, — в старики тебя точно не запишешь.
Лиллиан выпрямилась в кресле:
— Лесть — удел глупцов, причем это и льстецов касается, и тех, кто лесть принимает.
— А я буду считаться льстецом, если я скажу, что возраст не властен над твоей вечно юной душой? — спросил Иэн.