Суровая мужская проза

Бондаренко Андрей Евгеньевич

Не обошлось, как водится, и без досадного происшествия: в самом конце спуска Белов не смог надёжно затормозить, вследствие чего неуклюже перевернулся пару раз через голову и – от души – впечатался физиономией в крутой холмик, состоявший из смеси рыжего песка и чёрно-серого каменного крошева.

– Ну, вот, кажется, нос разбил, – с трудом поднявшись на ноги и осторожно трогая правой ладонью лицо, резюмировал Артём. – Даже кровь капает, так его и растак…

– Капает-ет-ет-ет, – разнеслось над ущельем. – Так его-его-его…. Растак-так-так-так…

– Ничего себе – эхо.

– Ничего-го-го-го…. Эхо-хо-хо-хо…

Петров, скорчив рассерженную гримасу, поднёс указательный палец к губам, призывая к тишине, протянул напарнику вскрытую упаковку с одноразовыми носовыми бумажными платками и взмахом руки обозначил направление предстоящего маршрута.

Через пару минут, когда кровь перестала капать и сочиться из носа Белова, они двинулись дальше.

«Это Чёрное ущелье – очень странное место», – размеренно шагая по грязно-жёлтому песку, местами покрытому островками тёмно-зелёного мха и жёлто-фиолетовых лишайников, подумал Лёха. – Очень, очень и очень. Из серии – страннее ещё поискать надо…. Во-первых, я был железобетонно уверен, ознакомившись с генеральской картой, что Чёрное ущелье достаточно узкое, от силы – метров четыреста-пятьсот. Ошибался, надо признать. Раз, наверное, в десять-двенадцать. Очередной пустынный казус (он же – нежданный сюрприз), в действии, мать его…. Во-вторых, эти пушные мхи и разлапистые

лишайники. Ну, не видел я в тутошних знойных краях ни того и ни другого, мол, неподходящий для них климатический пояс…. В-третьих, здесь всё вокруг наполнено неясной тревогой, ощущением близкой опасности и призрачной белёсой дымкой. Под каблуками армейских ботинок тихонько поскрипывает мелкая серо-чёрная галька. А местное чуткое эхо, откровенно глумясь и насмехаясь над нами, временами превращает этот тихий скрип в громкий и зловещий визг, разносящийся – как кажется – по всем закоулкам ущелья. И это – однозначно плохо. В том смысле, что неизвестный противник (если он, конечно, находится где-то поблизости), уже предупреждён о нашем внеплановом визите. Впрочем, тьфу-тьфу-тьфу, будем надеяться на лучшее. То бишь, на сегодняшнюю полную безлюдность, нас с Тёмным, естественно, не считая.… В-четвёртых, однозначно ощущается какая-то нездоровая и подозрительная сырость. Практически через каждые пятьдесят-семьдесят метров под ботиночными подошвами звонко хлюпает водица, это тонюсенькие ручейки, прихотливо змеясь и петляя по дну Чёрного ущелья, образуют жёлто-мутноватые лужицы…. На округлых серо-розовых валунах задумчиво грустят разноцветные ящерицы. Змеи, пауки и скорпионы активно ползают и шастают по низенькой каменистой террасе. Бр-р-р! Гадость какая…. Всё? Нет. В-пятых, имеет место быть специфичный воздух: слегка горьковатый и непривычно-плотный…. Оригинальный такой запах, надо признать. И, вместе с тем, однозначно-знакомый…. Ага, вон – сквозь белёсую туманную дымку – проступает высокий продолговатый холмик, склоны которого густо покрыты какими-то высокими и стройными кустами. Стоп-стоп…. Это же разнообразные амариллисы [4] , низкорослые фиалковые деревья и разлапистые кусты дурмана. Хрень полная и отвязанная. Откуда здесь, в самом сердце Сахары, взялись растенья, свойственные предгорьям американских Анд и Кордельеров? Да, блинчики подгоревшие, очередная навороченная шарада…. Опа, дурманящие ароматы всё усиливаются и усиливаются. Не к добру это, мать моя женщина добродушная…»

4

Амариллис – род растений семейства Амариллисовые, состоит из одного вида – Амариллис белладонна, второе название – Амариллис красавица.

– Голова кружится, – хрипло выдохнув, сообщил Тёмный. – Ресницы слипаются. Как бы – незаметно для самих себя – не впасть в состояние коварного наркотического опьянения…

– Подстрахуемся, не вопрос, – решил Петров. – Достаём противогазы и оперативно напяливаем их на благородные «грушные» физии.

– Может, Алекс, не надо? Жарко же.

– Отставить разговорчики! Выполнять, старший лейтенант…

Через два часа с небольшим дозорные (или же разведчики?), успешно пересекли Чёрное ущелье с севера на юг, освободились от противогазов, взобрались, приложив немалые усилия, вверх по склону и, перевалив через кромку обрыва, вновь оказались в пустыне.

– Ох, чёрт знает, что такое, – с трудом восстанавливая дыхание, проворчал Белов. – На спуск затратили всего-то две-три минуты, а на подъём – час без четверти. Пропотел, считай, до последней нитки, до сих пор мышцы рук-ног-плеч-спины слегка подрагивают, мать его…. Может, передохнём?

– Согласен, п-привал, – прохрипел Лёха. – В лёгких колет, словно бы в них насыпали – без всякой меры – местного раскалённого п-песка. Да и попить-покушать было бы, честно говоря, совсем н-неплохо…

Освободившись от походной амуниции, они вволю напились кипячёной воды, слегка разбавленной грейпфрутовым соком, и перекусили. Так, ничего особенного: толстые соевые галеты с питательным крабовым маслом, по пакетику орехового ассорти с изюмом и по банке говяжьей тушёнки. Вообще-то, изначально в составе «ооновского» сухого пайка никакой тушёнки не было и в помине (да и быть, априори, не могло). Но дальновидный генерал-лейтенант Громов, зная пищевые привычки и предпочтения своих подчинённых, добился-таки некоторых существенных изменений – с чётким российским уклоном. Типа: – «Слуга царю, отец солдатам…». Всё, как и полагается…

По завершению трапезы они старательно прибрались на месте привала, дотошно распихав по карманам рюкзаков пустые жестяные банки, целлофановые обёртки и бумажные обрывки, а после этого присели на плоскую чёрную каменную плиту – перекурить и поболтать.

– Значит, у вас с мисс Вандой Паулс – всё всерьёз? – несуетливо извлекая из пачки мятую сигарету, поинтересовался Тёмный.

– Всерьёз, по-взрослому и надолго, – предупредительно «щелкнув» зажигалкой, подтвердил Петров. – Серьёзней, просто-напросто, не бывает. Без дураков и дур. Последним штатским гадом буду…. Поженимся, короче говоря, в самое ближайшее время. После окончания этой алжиро-ливийской эпопеи, я имею в виду.

– А как же быть…м-м-м, с реальными и некомфортными бытовыми моментами-условиями? Ты, к примеру, проживаешь в суровой и беспокойной России, а нежная мисс Паулс, наоборот, в беззаботно-сонной Австрии…. Где, если не секрет, планируете свить уютное семейное гнёздышко?

– Ванда переедет ко мне в Санкт-Петербург.

– Серьёзно? Бросив интересную и перспективную работу? И отказавшись от успешной профессиональной карьеры в известной международной корпорации?

– Зачем же что-то бросать и, тем более, от чего-либо отказываться? – удивился Лёха. – Компанию «На Краю Земли», как всем известно, интересуют – прежде всего – разнообразные «медвежьи углы и уголки». А в нашей многострадальной и бесконечной России такого добра – навалом. Практически без счёта. Хоть залейся и закопайся…. Я уже рассказал невесте (чисто для начала), про два профильных объекта. Вернее, про два интересных и очень-очень перспективных «медвежьих угла». А Ванда, в свою очередь, наспех набросала первоначальные сценарии будущих развёрнутых репортажей и оправила их – по электронной почте – в Фельден. Генеральный директор компании, внимательно ознакомившись со сценариями, тут же сообщил о своей безусловной заинтересованности. Мол, российский туристический рынок является (в плане посещения богатыми и очень богатыми клиентами), весьма интересным и многообещающим…. Короче говоря, миссис Ванда Петрова-Паулс скоро будет переведена (после торжественной церемонии бракосочетания), в Санкт-Петербург, в качестве «эксклюзивного представителя» (то есть, представительницы), компании «На Краю Земли» в России. Ничего, как видишь, хитрого. И семейная жизнь будет полноценной. И успешная карьера моей будущей супруги не пострадает. То есть, станет ещё успешнее…

– А что это за «два профильных объекта»? – заинтересовался Белов. – Расскажешь? Ну, если это, конечно, не секрет?

– Не секрет. Слушай…. Первый «угол» – это озеро под названием «Облямбино». Расположено оно на Терском берегу российского Кольского полуострова. Сперва надо добраться до Кандалакши (городок такой, расположенный на берегу Белого моря), а потом, преодолев длиннющий Крестовский перевал, поехать на юго-восток. Впрочем, тамошние наблюдательные лётчики величают этот перевал – «Барыней», мол, сверху он здорово напоминает грудастую и дебелую бабу, вальяжно лежащую на спине, руки на стороны беззаботно разбросав…. Итак, с перевала – с правой стороны – замечательно

просматривается широкий залив Белого моря, усеянный многочисленными длинными островами и островками, вытянутыми с юго-запада на северо-восток. А слева нестерпимо сверкает на солнце светло-серая гладь большого озера. Прямо по курсу отчётливо видна узкая неровная полоска земли, зажатая между морем и озером, по которой бестолково змеится раздолбанная грунтовая дорога. Это он и есть, легендарный Терский берег…. Упомянутая грунтовая дорога – в конечном итоге – приводит путешественников в село Ловозеро, в котором живут саамы (они же – лопари), – оленеводы, охотники и рыбаки. Нормальное такое село, крепкое, но с чётким национальным духом, если так можно выразиться. Здесь имеются как современные строения из брёвен и кирпичей, так и традиционные жилища саамов – «вежи», «коты» и «пырты», среди которых бродят задумчивые северные олени и облезлые собаки…. Вот, в семидесяти пяти километрах от Ловозера оно и находится, Облямбино. Причём, последние пятнадцать-шестнадцать километров приходится преодолевать – по узким и извилистым горным тропам – на своих двоих…. Это озеро совсем небольшое и почти круглое – диаметром около двух с половиной километров, может, чуть больше. С востока Облямбино окружено высокими и суровыми горными хребтами. Обычное озеро, с первого поверхностного взгляда. Глубокое, с чистой и прозрачной водой, но почему-то совершенно, не считая мая месяца, безрыбное…. Обычное озеро? Да нет, имеются у него и некоторые…м-м-м, отличительные особенности. Во-первых, вода в Облямбино достаточно тёплая: в зимний период лёд на нём устанавливается примерно на три недели позже, чем на всех соседних водоёмах. А по весне, соответственно, сходит на три недели раньше…. Во-вторых, в мае месяце на Облямбино ловится невиданно-крупная для этих мест рыба: плотва – до двух с половиной килограммов, окунь – до трёх с половиной, язи, и вовсе, до десяти-двенадцати. Причём, только по поздней весне. В остальные же времена года и стограммовые полосатые окуньки здесь считаются редкостью…. Старые заслуженные лопари считают, что под высокими горными хребтами, «подпирающими» озеро с востока и северо-востока, существует большая подземная пещера, заполненная водой. Мол, в мае месяце именно по этой пещере рыба из большой озёрной системы, расположенной на востоке, и заходит в Облямбино. Заходит, отъедается там от пуза, а потом, на совесть «заморив червячка», уходит обратно. Хотя, и в больших восточных озёрах такая крупная рыба ловится не часто…. В-третьих, в Облямбино, по утверждениям многих уважаемых саамов, обитает ужасное чудовище: то ли гигантская змея, то ли не менее огромная ящерица, умеющая плавать и нырять. Ну, очень и очень крупное чудище…. Один мой хороший знакомый видел собственными глазами, как Злой Дух (так саамы уважительно величают это непонятное существо), утащил под воду полуторагодовалого лосёнка, пришедшего на водопой. Вынырнул из омута, схватил острыми тёмно-жёлтыми зубами-клыками за переднюю правую ногу и уволок. Бульк, и всё. Только пузыри заполошно забегали по воде…. Как бы там ни было, но местные охотники и рыбаки это странное озеро недолюбливают и всегда стараются обходить стороной. Не отнять и не прибавить…. Как сейчас помню момент, когда я увидел Облямбино в самый первый раз. Выбрались это мы на очередной крутой горный перевал, и такой замечательный вид, вдруг, открылся – офигеть и не встать: вся котловина озера, вплоть до горных серо-голубых хребтов, неприступной стеной поднимавшихся на востоке, была покрыта толстым чёрно-бурым шерстяным «ковром». Этот «ковёр» местами значимо топорщился и тут же – через считанные секунды – безвольно опадал, плавно перекатываясь мелкими ленивыми волнами с севера на юг, вслед за порывами лёгкого шаловливого ветерка. Незабываемое, величественное и слегка пугающее зрелище. У меня даже мелкие ледяные мурашки шустро побежали по спине…. Потом спутники объяснили, что это обыкновенные комары всему виной. Мол, красный мотыль дружно всплывает со дна озера и «превращается» в комариков. Только много их очень. Ну, очень-очень-очень. Миллиарды миллиардов и многократно больше. До полуметра толщиной бывает тот «комариный ковёр». И держится, что характерно, до полутора недель. Насквозь-эксклюзивное и откровенно-необычное явление, короче говоря…. Такое можно увидеть только на Облямбино. Поэтому и крупная рыба сюда ежегодно – в мае месяце – заходит. По широкой подземной пещере, заполненной озёрной водой. Чтобы жирок – на бескрайнем комарином раздолье – нагулять…

– Бесспорно, оригинальное местечко. Богатых и любопытных иностранных туристов обязательно и всенепременно заинтересует…. А что за второй «медвежий угол»?

– И его я наблюдал собственными глазами, – ловко затушив сигаретный окурок об угольно-чёрную подошву армейского ботинка, заверил Петров. – Речь идёт о так называемом «мёртвом лесе». На Камчатском полуострове есть вулкан Толбачик, расположенный недалеко от маленького посёлка Ключи. Этот знаменитый вулкан – время от времени – извергается: раскалённая тёмно-малиновая лава медленно стекает по его склонам, вулканические «бомбочки» регулярно вылетают из жерла, мохнатый серый пепел разлетается по всей округе, а в небо – на многие-многие километры – поднимаются шлейфы густого тёмного дыма. Последний раз Толбачик извергался «по-взрослому» в далёком 1975-ом году, тогда-то на одном из его склонов и образовался «мёртвый лес». То есть, химически-активный вулканический пепел засыпал хвойные деревья по самую макушку и постепенно «умертвил» их. Потом воды и ветра постепенно разогнали, унесли и уничтожили пепел без остатка, а деревья остались стоять. Вернее, уже и не «деревья», а лишь «деревянные мумии»…. Лечу это я на служебном мотодельтаплане, старательно огибая вулкан Толбачик по широченной дуге. Причём, на высоте ста пятидесяти-шестидесяти метров над землёй и на самой малой скорости. Внизу, как сейчас помню, преобладали чёрно-серые цвета и оттенки: широкие потоки застывшей вулканической лавы, длинные пирокластические «языки», грязевые озёра неправильной формы и участки спрессованного пепла извержений прошлых лет. А ещё везде и всюду – на угольно-чёрном фоне – наблюдались одиночные «мёртвые» деревья. Светлые такие, длинные и тонкие, полностью лишённые коры, с лёгкими серебристыми полутонами. Даже чёткое ощущение хрупкости присутствовало, словно бы все эти деревца – хрустальные. Мол, если случайно дотронуться пальцем до конкретной ветки, то она тут же рассыплется – в мелкую-мелкую стеклянную пыль. Настоящее чудо природы, короче говоря…. Да и сам вулкан Толбачик впечатлил меня нешуточно: огромный, мрачный, нахохленный, состоящий из нескольких конусов, изборождённых глубокими ущельями, каньонами и провалами. Напоминал (да и до сих пор, наверное, напоминает), злобного и сварливого старика, смертельно обиженного на всех и вся…. Кстати, Тёмный, надо бы Ванде помочь в делах текущих. Слегка…

Он коротко рассказал об «аномальной зоне», расположенной на пятнадцать-шестнадцать километров южнее Чёрного ущелья. А также о задании, выданном Генеральным директором компании «На Краю Земли» корреспондентке Паулс, мол: – «Необходимо – в срочном порядке – посетить данную зону и всё-всё-всё там сфотографировать, а также и отсканировать…». И, конечно же, не забыл упомянуть и о том немаловажном факте, что данная зона – по авторитетному мнению генерал-лейтенанта Громова – является «запретной по-взрослому».

– Подумаешь, блин горелый, запретная, – легкомысленно усмехнулся верный друг. – Поможем, конечно же, милой и симпатичной девушке. Не вопрос. Сперва, понятное дело, выполним служебное задание, а уже после этого и поможем…

Белов, совершая миноискателем плавные и однообразные маятниковые движения, размеренно двигался вдоль кромки обрыва и рассеяно бормотал под нос слова одной немудрёной песенки, популярной – некогда – в курсантской среде:

– Шёл солдат из Аризоны, сапоги почти что стёр. До родной своей до мамы, до родных своих сестёр. Эге-ге-гей, Сюзанна, наша жизнь полна химер. Целый день висит бананом наш видавший виды хрен…