Суровая мужская проза

Бондаренко Андрей Евгеньевич

Песенка состояла из бесконечного количества куплетов, поэтому вокально-сапёрный процесс – практически без остановок – длился уже больше часа.

«Что-то здесь не так», – подумал Лёха, выполнявший – с автоматом наперевес – функции «страхующего» и шагавший сзади и чуть сбоку. – «Уже почти четыре с половиной километра с запада на восток отмахали, и ничего. В том смысле, что знаменитый миноискатель «Медуза-202-НЭ» ничего подозрительного не обнаружил…».

Резко увеличив скорость передвижения, он догнал напарника и пару раз хлопнул ладонью

по его правому плечу.

– Ну, чего надо? – обернувшись и сдёрнув с головы наушники, поинтересовался Тёмный. – Случилось что?

– Да, нет. Наоборот, полное спокойствие и благолепие…. И у тебя по-прежнему всё тихо?

– Тише не бывает. Ни тротила тебе, ни пластида…. Небось, хочешь подменить меня?

– Не в этом дело, – отрицательно помотал головой Петров. – Просто, на мой частный взгляд, надо кардинально менять методы поиска. Отойдём, пожалуй, от ущелья в сторону.

– Как скажешь, – Белов, вернув наушники на место, развернулся на девяносто градусов и медленно – короткими шажками – направился на юг, монотонно затянув: – Мы плывём по Ориноко. Ночь – хоть выкали глаза. Слышны крики: – «Раздевают…. Ой, не надо, я сама…».

Но уже через две с половиной минуты он замолчал, резко остановился и, вновь сняв с головы наушники, скомандовал:

– Рота, стой. Раз-два. Приехали.

– Мины?

– Не знаю, Алекс. Не знаю…. Сигнал в наушниках какой-то странный. Словно бы тихий зов охотничьего рога. Или же певучий глас трубы искусного джазового музыканта. А на экране дисплея…

– Силуэт выскочил?

– Выскочил, мать его. Подойди и посмотри…

– Действительно, силуэт, – подойдя, подтвердил Лёха. – Чёткий и однозначный…. Только без всякой штриховки. Но «закрашенный» внутри нежно-сиреневым цветом…. И что это означает?

– Хрен его знает, – задумчиво поморщился Артём. – Ничего такого инструкции по эксплуатации (ни этой конкретной «Медузы», ни всех других), не предусматривают. Последним депутатом буду…. Ну-ка, напарник, сбрось рюкзак и заберись ко мне на плечи. Смелее…. Вставай подошвами и плавно выпрямляйся. Ага, молодец. Смотри вперёд. В том смысле, что сугубо на землю…. Видишь что-нибудь?

– Вижу. Метрах в семнадцати-двадцати от нас по пескам проходит…э-э-э, примерно десятиметровая – по ширине – полоса, состоящая из непонятных тёмно-серых точек-пунктиров.

– Что ещё за полоса?

– Обыкновенная. Ровная. Визуально параллельная Чёрному ущелью.

– Ладно, спускайся…. Осторожнее, облом белобрысый! Чуть с ног не свалил, мордоворот здоровущий…. Двигаемся вперёд. Только очень медленно и осторожно. Из серии – шаг за шагом…. Ну, и ничего же себе. Теперь-то понятно, откуда исходит этот странный сигнал. Однозначно внушает.

– Чего – внушает? – возмутился Петров. – Изгадили, понимаешь, на хрен, всю пустыню. Словно бы битумом забрызгали. Типа – следовало тут пару машин с цистернами, заполненными жидким битумом, а в днищах тех цистерн кто-то коварно проковырял ножиком частые и мелкие дырочки. Вот, оно

и получилось, безобразие в чистом виде. Так его и растак….

– Не безобразие, а стандартная (то есть, совершенно нестандартная), охранная полоса.

– И что же она охраняет? И от кого?

– Скорее всего, Запретную зону – от нашего любопытного «ооновского» корпуса, – предположил Тёмный. – И никакой это и не битум. И даже, пожалуй, и не пластик. Вон, как отдельные капельки-пунктиры подрагивают, словно живые…. Что будет, если случайно наступить на…м-м-м, на эту тёмно-серую субстанцию? Как утверждает наша многоуважаемая «Медуза-202-НЭ», взрыва не будет.

– А что – будет?

– Не знаю. Может, током шандарахнет. Или же, к примеру, память потеряешь. Пока не попробуешь – не узнаешь…

– Хреновые дела, – запечалился Лёха. – Значит, мы не сможем помочь Ванде?

– Не расстраивайся раньше времени, – посоветовал напарник. – Похоже, что здешние «сапёры» куда-то спешили. Здесь местность ровная, а среди этих подрагивающих капелек – и тут, и там – видны проплешины. А ведь эта «охранная полоса», наверняка, и крутые косогоры пересекает, и глубокие впадины. Поищем проход…

Они, взвалив рюкзаки на плечи, зашагали на запад, и уже через полчаса Белов объявил:

– Ага, всё так и есть. Видишь, русло пересохшего ручья, виляющее и петляющее из стороны в сторону? Вот, и «охранная полоса» пару раз вильнула. Проплешина. Светлый полукруглый камушек. Проплешина. Брёвнышко. Халтурщики, короче говоря…. Прыг-скок. Прыг-скок. И убежал мирный пустынный суслик от злобных lobo desierto…

И они, успешно преодолев странную «охранную полосу», отправились к Запретной зоне.

Четырнадцать с половиной километров, пройденных по зыбучим светло-серым пескам, и впереди замаячила чёрная базальтовая скала.

– Чёрная-то чёрная, только на ней виднеются и какие-то белые-белые линии, – проворчал Белов. – Причём, расположенные в определённо-знакомом порядке…. Что это такое может быть? А, Алекс?

– Не знаю, – по-честному признался Лёха Петров. – Сейчас подойдём поближе и проясним ситуацию.

Они подошли. На почти вертикальной идеально-гладкой чёрной поверхности располагался человеческий скелет, прикованный к скале с помощью массивных бронзовых колец и железных штырей.

– С черепа свешивается клок длинных иссиня-чёрных волос, – неодобрительно покачав головой, хмыкнул Артём. – Стало быть, это женский скелет.

– Пожалуй, что так, – согласился Петров. – А заметил, как…э-э-э, как разворочены кости таза?

– Заметил…. Инкуб поработал?

– А разве они существуют на самом деле?

– Хрен его знает. Здешние берберы уверяют на голубом глазу, что да. И Палыч прозрачно намекал про это. Или же – на это? Не знаю, как надо правильно говорить, так как с филологией, честно говоря, никогда особо не дружил…. Да и чёрная скала с женским скелетом однозначно имеется…. Ведь, верно?