Суровая зима с тобой
Шрифт:
— Да!
— Хм. Может, тогда тебе не стоит давать его номер старшекласснице…
— Я не собираюсь раздавать номер своего брата-неудачника ни старшекласснице, ни кому бы то ни было ещё, но мне нужно понять, почему он им нужен и почему у него огромная компания друзей, которым, видимо, нечем заняться, кроме как приезжать к нам в семь утра, чтобы подвезти его до школы!
Я склонила голову набок и попыталась представить Марка Комптона. Он уже не был таким
— Ну, он становится симпатичнее, хорош в спорте, харизматичен, и с ним, вероятно, весело проводить время…
— Однажды я собственными глазами видела, как он поцеловал слизняка.
— Как и я. Но те другие девушки? Они не были свидетелями этого события, сформировавшего наше мнение. Мы знаем настоящего Марка, но кто ещё знает?
Табита закатила глаза, пробормотала что-то о том, что человечество обречено, и продолжила делать растяжку.
Но всё изменилось. В коридорах школы Марк больше не признавал меня, даже для того, чтобы подколоть. В тот год мы почти не разговаривали, разве что пару слов перекинулись. Даже с автомехаником я больше общалась. Если бы ангел мести спустился с небес и отрезал мне три пальца, я всё равно смогла бы сосчитать наши взаимодействия по пальцам одной руки.
Первое произошло в школьной столовой, после того как я похлопала по карманам и поняла, что, должно быть, оставила кошелёк в шкафчике.
— Простите, — подавленно сказала я скандально известной своей сварливостью женщине на раздаче. — Я сейчас схожу за ним и быстро вернусь…
— Я заплачу, Туалетная Бумага, — сказал откуда сзади знакомый, но на удивление низкий голос.
На моём подносе появилась горсть купюр, но когда я повернулась, чтобы поблагодарить Марка, он уже был погружен в разговор с кем-то другим, а про меня забыл.
Второй был спустя несколько месяцев, когда он застал меня за выполнением домашнего задания на кухне Комптонов. Я слышала, что кто-то вошёл в комнату, но не поднимала головы, думая, что это Табита. Пару минут спустя, когда я подняла взгляд, то увидела, что он остановился, тихо глядя на меня с нежной улыбкой на губах.
Странно.
— Эм, Табита разговаривает по телефону с Си Джеем, — объяснила я.
— А, — прозвучало немного хрипло, и он прочистил горло. На удивление он не ушёл. Вместо этого он сказал: — Найл Холкомб, значит?
— Что? А… — Мы с Найлом встречались последние два года моей учёбы в старшей школе. Он был идеальным первым парнем: всегда добрый, никогда не давил, достаточно занят своей собственной жизнью, а потому не требовал слишком много от того, чьим главным приоритетом всегда была бы учёба. А именно, от меня. Как и Марк, он играл в баскетбол. Вообще-то, Марк по сути украл его место в команде.
— Да, — ответила
Я удивилась, что он вообще заметил, что мы встречаемся, потому что мы с Найлом старались не афишировать наши отношения.
Губы Марка сжались.
— Он хорошо к тебе относится?
— … Да?
— Ты мне отвечаешь или спрашиваешь меня?
— Да. Хорошо, — моргнула я, прибывая в замешательстве. — А что? Ты собираешься рассказать мне какой-то мрачный секрет о нём? Он социопат? Хранит в своём шкафчике семью фарфоровых кукол? Всегда носит с собой стяжки? У него грибок ногтей?
Марк фыркнул со смехом.
— Хотел бы я. Но он действительно хороший парень.
— Тогда… с чего бы тебе такое хотеть?
Он пожал плечами. Но не объяснился.
— Кстати, какие у вас с Таб планы?
— Я жду её, чтобы поехать вместе на репетицию оркестра.
— А, — он кивнул и прошёл мимо меня, взяв с холодильника бутылку воды. Он был таким высоким, что я не могла поверить, что когда-то он был достаточно маленьким, чтобы поместиться у меня на руках. Черты его лица, которые раньше казались несколько резкими и крупными, теперь обрели почти болезненную привлекательность, особенно на фоне тёмных волос и серых глаз.
— Как дела с тромбоном? — спросил он, прислоняясь к столешнице.
— Не очень.
— Почему?
— Потому что я не умею играть на нём.
— Да брось, Туалетная Бумага. Не будь слишком строга к себе.
— Нет, правда, Маркуша. Я играю на тубе.
Я видела, как он сдерживает улыбку.
— Они же одинаковые, разве нет?
— Не-а.
— Серьёзно?
— Серьёзно, — я сделала глубокий вдох. — Не пугайся, но именно поэтому у них разные названия.
— Этого не может быть, — он покачал головой, не потрудившись скрыть своё веселье.
— Давай поспорим.
Его бровь взлетела вверх.
— На что спорим?
— Если я права, — сказала я ему, — то ты будешь стричь газон моего отца этим летом.
Я терпеть не могла это делать. Я готова переделать любую работу по дому, но только не это.
— Справедливо. Но если я прав… — он остановился на полуслове. Его обычная ухмылка исчезла, и он на секунду стал выглядеть неуверенно, но в то же время было видно, что он настроен очень решительно.
— Да? — подтолкнула я его к ответу, сбивчиво дыша.
— Если я прав, тогда ты пойдёшь на…
Я так и не услышала его условия пари, потому что Табита вошла и прервала нас. Но Марк, должно быть, провёл собственное исследование и почитал о духовых инструментах, потому что, хотя я и не видела его у себя дома, в тот год мне ни разу не пришлось стричь газон.
В течение моего выпускного класса с ним были связаны как важные так и не очень моменты.