Сувенир из Нагуатмы. Триумф Виджл-Воина
Шрифт:
Просто надо знать: жизнь — качели, и когда тебе плохо, не унывать, потому что “пройдет и это”, впереди новый взлет. Немного пообщался с Учителем:
— Учитель, объясни, пожалуйста, что означает твое имя — О'Джан?
— Постараюсь, сынок. Есть понятия, изрядно подзабытые человечеством, и среди них: О-мик-рон — “малая сфера изъясненного”; О-мега — “великая сфера изъясненного”; О-Джан — “привнесенная сфера изъясненного”; О-Теос — “все-охватывающая сфера изъясненного”; О-Тец — “ближняя (постижимая) сфера изъясненного”; ОУМ — “сфера абсолютного
— Да, Учитель. Спасибо.
— О'Джан, у меня постоянно “горит” левая нога, приятное такое жжение, отчего?
— Идет пережигание тяжелых уровней Праны.
— Правая нога тоже должна “гореть”?
— Да, сынок. Но у тебя, к сожалению, много “пробок”.
— Как избавиться от них?
— Пробивать Чистотой, Любовью и Знанием.
— Над чем мне сейчас работать персонально?
— Очищать Дух и Мышление.
— Молитва помогает?
— Молитва даже мне помогает, сынок.
— Учитель, у меня хорошая защита от темных сил?
— Доспехи выковываются. Кольчуга коротка только на коня не хватает.
— Мое главное назначение в этой жизни?
— Заковать коня в латы. Выйти в Виджл-Про-странство.
— Я знаю Путь?
— Ты знаешь лишь направление.
— А мой конь?
— Его направляет Сущность.
— Учитель, моя Сущность была недавно как бы в плену?
— Твоя Сущность очень ранима, сынок. Ее много обманывали в прошлых жизнях.
— Кто обманывал?
— Те, кто по идее должен служить ей верой и правдой, — ее Личности.
— Учитель, капитан Максимов — это точно я?
— Точнее не бывает, сынок.
— У меня были воплощения священника?
— Нет, у твоей Сущности было другое… (далее показана картина: улица Древнего Рима, по ней вдут войска во главе с Юлием Цезарем. “Цезарь”, — подсказывает кто-то невидимый. На возвышении ровная площадка, и на ней несколько человек в белом, явно жрецы. И среди них некто высокий, с гордой осанкой головы произносит: “Они отбирают у нас народ!” “Знакомься, сынок, — говорит О’Джан. — Сей опасный заговорщик и ты — суть одно”).
— …Мое самое интересное воплощение?
— Дельфин.
— То есть… как дельфин?
— То есть обыкновенно. Тот самый дельфин, который живет в океане.
— А после него… хм, капитан Максимов?
— Нет, сынок, после дельфина был сапожник Джузеппе.
— Учитель, Кали-юге подходит конец? Сроки действительно пошли на дни?
— Чаша наполнена до краев. Кто отливает, а кто наливает, но это не отменяет событий.
— Мы себя реализуем, успеем?
— Не устану повторять, сынок: Чистота. Любовь. Знание.
— Учитель, над Россией имеется духовная страна?
— А сердце синклита России —
— Понятно. А где сейчас сам Есенин?
— В данную минуту он на солнечных качелях. И напевает тихонько: “Реки — слезы мои, сок лесов — моя кровь, Земля — моя мати…”
— Учитель, последний, очень важный для ме-ня вопрос. России сейчас очень плохо, она воскреснет?
— Обязательно воскреснет, сынок. Трудности роста всегда вели к пробуждению Великого Таланта, так и с Россией. Высшие Силы до конца с Ней. Мы никогда не оставим ее на произвол стихий, она — наша Любовь. Помнишь сказку, сынок: русский богатырь бьется с многоголовым Змием. Иван рубит головы, а Змий вгоняет богатыря в землю… А теперь посмотри, что дальше.
(И передо мной живая картинка: богатырь один на один с трехголовым, изрыгающим пламя Змием. Долго и нещадно бьются они: на месте отрубленных голов вырастают новые. Иван по самую грудь в сырой землице. Плохо Ивану, уже по шею в земле, и заморское чудище торжествует, но!.. Но появляется верный и крылатый Иванов Конь, яростно набрасывается на чудище, затаптывает его копытами… Медленно и могуче освобождается русский богатырь, поднимается с-под земли. Стряхивает с себя пыль, выпрямляется во весь свой богатырский рост. Вскакивает на верного Коня, чтобы продолжить путь…)
— О'Джан, у меня нет слов! Так действительно будет?
— Так уже есть, сынок, в Мире причинном.
— Значит, следствие на Земле не заставит ждать?
— Не заставит.
— О, какая чудесная Информация! Спасибо, Учитель.
30 сентября. Я думал, кэп Максимов остался в прошлом, как и многое друтое. Ан, нет, недавно на помнил о себе “Максимыч в квадрате”, возник в медитации прямо на пороге моей избушки.
Был он в кителе с золотыми галунами и, надо же в мичманке с огромным козырьком, кокетливо сдви-нутой набекрень…
Был он крепок, здоров, силен и, кажется, в не плохом настроении.
Несколько секунд мы молча таращились друг на друга. Я на топчане медитировал в позе Лотоса, кэп стоял у двери, подпирая косяк плечом, скрестив руки на груди.
— Ну, здравствуй, земеля, — сказал он наконец. — Так и живешь?
— Ну, здравствуй, Андрей Максимыч. Так и живу.
Он быстро окинул взглядом мое жилище, усмех-нулся.
— Прямо хоромы царские… Не ожидал. Бродяжничаешь, выходит, бичуешь?
— Не совсем так. Отшельничаю.
— Зачем?
— Так надо, Максимыч. В углу у порога стоял чурбан — для всяких хозяй-ственных нужд. Максимыч рукавом и ладонью, как то одним ловким движением стряхнул с чурбана всякую мелочь — гвоздики, шурупы, коробок спичек присел. Снова усмехнулся, покачал головой.
— Да, не ожидал. Честно сказать, даже разочарован. Не для того я пахал всю жизнь, из морей не вы лазил, чтобы ты вот так прозябал… Один бичуешь?
— Ну, в общем-то один, Максимыч.
— Сколько тебе теперь?
— Двадцать семь.