"Сварщик" с Юноны 3 книга
Шрифт:
соответствовать должен. Глянь, иноземцев порядочно: испанцы, американцы, французы, англичане. Торговцы, просто зеваки. Видишь, мелькают их кафтаны там на берегу. Вот то-то! И они будут своим правительством эту встречу расписывать".
А встречают по одёжке!"
– "Тьфу ты!" - в сердцах чуть было не плюнул я на палубу, но вовремя сдержался. Об этом я и не подумал. И, понурившись, передал ребенка. Кончите, для порядка отбрёхиваясь, поплелся облачаться.
Поманил Сидора, который стоял возле зятя: - Пойдём, Сидор батькович, поможешь мне нарядиться.
У
Как и мне, Сидору особо было нечего делать в Петербурге, и поэтому он намеревался в Русской Америке, в средиземноморском калифорнийском климате встретить свою старость, благо и его зять Орлиный коготь и дочка, и внучок, - все были рядом.
Подле Петьки нянька Мигеля приподняла над бортом Ольгу, дочку Резанова от первого брака. Девочка во все глазёнки пялится на неизведанный и потому пока страшный берег, прижимая любимую куклу. Зыркнула в мою сторону, я подмигнул, и личико маленькой барышни осветилось радостной улыбкой. Эх, как мало нужно ребенку для счастья...
А у меня перед глазами всплывают личики обеих моих дочек, какими они теперь стали? Скулы сводит от нестерпимого стремления вернуться. И тут же прошибает холодный пот: стоп, а ведь там я слепой! Спотыкаюсь на ровной палубе, Сидор бросается поддержать барина, трясу башкой, мол "всё в порядке". Встряхиваюсь и внутренне: а и фиг с ним! Пусть слепой, но со своими, а здесь своим я себя так и не почувствовал, так, приправа к Резанову.
В каюте слуга принялся за священнодейство. Ох, и натерпелся я, покуда он все шнурочки, застёжки, пуговки, петельки приладил.
Когда я вновь выбрался на палубу, морщась от полузабытых ощущений жмущего то под мышками, то под коленями, то в вороте сокесарского облачения, подлетела радостно возбужденная Кончита: - Коля! Как ты мужественно выглядишь!
– она подхватила меня под локоть и прильнула щечкой к предплечью, снизу лучисто заглядывая в глаза.
Гормоны Резанова взбурлили, дыхание перехватило и у меня.
И я вернул комплимент: - Катюша, ты так прелестна в этом платье!
Вновь уступил место Резанову, и они засюсюкали.
А перед моим внутренним взором с чёткостью кинокадра, словно живая возникла моя Машка. Аж скулы свело. Внутри защемило от дикого желания оказаться рядом со своими.
Обвёл взъерошенным взглядом палубу.
У ближнего к берегу борта стоит Прокоп. Бедолага с самого утра парится в своем мундире губернского секретаря. Ещё и в залив не входили, а он уже потел в нём. И как не бился его будущий родственник Фернандо, носить чиновничью одежду Прокоп так и не умеет. Вон, шпага неприкаянно болтается. Сразу видно человека, который с оружием не в ладах. А вот светописец в футляре на груди сжимает обеими руками. Видимо, это единственный привычный ему предмет, который его хоть немножко успокаивает, но смотрится это со стороны смешно. А орден Святой Анны, Высочайше пожалованный за цветную светопись, надраенный до солнцеподобного сияния не загораживает, выпячивает.
Созданные
"Юнона" во главе флотилии идёт вдоль берега к причалу, а по суше за ней следуют встречающие. Среди которых хорошо видна нареченная юноши, Анхелика. И Прокоп пока не может её слышать, но бледен и кусает губы, не отводит от девушки влюбленных глаз. Пытается его успокоить и Кончита.
Орлиный Коготь, на плече держит сынишку, на что-то на берегу показывает Пальцем, тот лопочет, хлопает в ладошки, хватает отца за шею. Рядом за своими мужчинами ревниво наблюдает Матрена, привалившись плечом к благоверному. Чуть позади Сидор, который не очень доверяет беспечным молодым родителям и готов подхватить внучонка если что.
Акулина с большим животом держит за ручку Наташу и, несмотря на кажущееся спокойствие, всё-таки я-то её давно знаю, по сдуванию чёлки краем рта понятно, что и она волнуется. Хотя Фернандо всячески оберегает супругу и сейчас заботливо поддерживает её за раздавшуюся талию.
Наконец наш капитан Хвостов виртуозно подводит "Юнону" к пока единственному в Галичье причалу. Так, что даже краска с борта не обтёрлась. Я готов был поклясться, что волос не прошёл бы между береговым настилом и бортом бригантины.
Качнувшись, судно прочно встало на якорь. И одновременно с полетевшими на причал швартовыми концами судовой духовой оркестр грянул сначала "Боже царя храни", а следом переделанный мною для Великого княжества Русская Америка гимн Российской Федерации моего мира, и на причал опустился парадный трап.
Который в Санкт-Петербурге изготовили по личному указанию Императора России Александра I, до сих пор бережно хранившийся в трюме. С широкими перилами, украшенными царскими гербами, мною уже доработанными.
Меня коробило от классических Российских гербов, которые вызывали ассоциации с Чернобыльскими двухголовыми петухами. И поэтому придал им вид по-настоящему хищных птиц: с напряжённо распростёртыми крыльями и по-охотничьи вытянутыми остроклювыми головами. Вот и настал момент торжественного спуска.
Не успел я поставить ногу на шаткие сходни, как из-под руки юркнул Петька и горохом ссыпался на пристань, ловко ввернувшись в торжественные ряды встречающих. Раскрыли рты девушки с хлебом-солью, недоуменно поднял брови глава форт Росс и по совместительству порта Галичье Кусков. Я тоже было опешил, но мгновенно сориентировался и развёл руками, мол, "молодым везде у нас дорога!"
Стоявшая по правую руку от Кускова молодая симпатичная женщина в традиционном русском наряде, но с классическим индейским лицом, высокими скулами, чуть раскосыми глазами, улыбающаяся, по знаку главы поселения вышла вперёд, и звонким голосом, чуть поклонившись, молвила: - Твоё СоВеличество, добро пожаловать в Русскую Америку! Отпробуй нашего угощения!