«Сварщик» с Юноны
Шрифт:
— Да это, Вашбродь вот Болотная руда. Там видать раньше то ли ручей тёк, то ли вода разливалось постоянно, осела вот эта руда. Её вот с этим углем древесным, вчерась пережгли, вот сюды, сверху закладываем, разжигаем, да тут мехами воздух вдуваем, когда перегорает внизу Вот такая вот штука получается, — он подошёл к остывшей грушевидной печи, несколько раз ударив расколол самообожженную глину, — Это доменка такая маленькая, — отбросил ногой в сторонку серый бесформенный по виду камень, облепленный наростами шлака, — Конечно железо дрянное, не ровня казенному, но здешним бедолагам и то хлеб.
— Надо же, — качнул я подбородком влево-вправо удивляясь: — Голь на
Вернулся я к вождям и шаману, когда увидел как они поднялись, что означало — решение ими принято. Вождь гортанно выкрикнул, племя стеклось к нам, шаман громко задал вопрос.
Вперед выступил юноша из тех, кто мечтает о подвигах:
— О Великий Шаман краснокожих и ты Великий Белый Командор! Разрешите мне принести Вонючей Воды, я самый быстрый бегун в племени!
Шаман молча кивнул, теперь все условности соблюдены и его руки в случае трагедии чисты.
Отряженному молодому охотнику я в теле Резанова выдал глиняную крынку и наказал заходить из-под ветра как на зверя, у озера задержать дыхание, зачерпнуть и прытко уносить ноги.
Час спустя я, не веря своему счастью, нюхал едва не переливающуюся через край емкости блестящую антрацитом нефть.
Чуть позже меня нашёл Быстроногий волк:
— Мой белый брат Командор, Быстроногий волк хочет с тобой говорить.
— Да, — Я закончил отдавать распоряжение и мы втроём с переводчиком отошли в сторонку. И Орлиный коготь перевёл:
— Быстроногий волк просит тебя, бледнолицый брат Командор, чтобы ты распорядился обучить кузнечному ремеслу нашего воина Объятья медведя. Когда-то он был хорошим охотником, но в погоне за оленем неудачно спрыгнул с поваленного дерева, вот сломал ногу, с той поры как следует охотиться не может, а вот тянет его к кузнечному ремеслу. Поучиться было негде.
— Хм. Сейчас решим, — мы подошли к кузнецу: — Архип, — Я передал просьбу. Тот заулыбался:
— А чё, Вашбродь, мне это ещё к лучшему. Будет помощником. Всё наши высвободятся, — он кивнул на хмурого помощника-молотобойца, — Дел-то невпроворот. Где он?
— Вот, — Быстроногий волк подозвал соплеменника. Подковылял кряжистый индеец, который видимо свою покалеченность компенсировал руками. Оставив Орлиного когтя, чтобы перевёл ученику Архипа какие-то слова и первоначальные сведения мы с Быстроногим волком довольные друг другом разошлись по своим делам.
Я уже отдалился шагов на десять, когда услышал звон молота о наковальню и бросил беглый взгляд через плечо, новый подмастерье-молотобоец уже по указаниям нашего кузнеца отбивает металл. А мне требовалось утрясти с краснокожими ещё один вопрос.
— Скажи Тяжёлый камень, сколько у вас народа, сколько в твоём племени людей? — поинтересовался я у вождя, встретив того у самовара.
— Воинов осталось мало, — на лицо вождя мирного времени набежала туча и он показал на руках, получалось около чуть больше двух с половиной десятков. — Остальные старики, женщины да дети из-за проклятых Гринго. — в сердцах скрипнул зубами индеец. — Зачем Мой белый брат Командор спрашивает?
— Вопрос разумный, ты имеешь право получить на него ответ мой краснокожий брат Тяжелый камень, — кивнул я. — Дело в том, что как ты знаешь мы собираемся вон на том холме строить свой большой деревянный вигвам, форт. Который предназначен для защиты. При опасности мы будем укрываться в нём и отбивать нападение. Так вот, я тебе обещал что мы защитим тебя и твоих людей, так поэтому мы должны построить форт, рассчитывать так, чтобы поместились и твои люди. Мы не сможем защитить их в лесу, но при опасности твои люди смогут прийти
Индеец покивал головой:
— Спасибо моему брату командору. Мы можем чем-то помочь?
— Пожалуй да, — задумчиво ответил я, — вигвам-форт получится большим, материала потребуется много. Мои люди заготовят, а вот чтобы перенести и помочь в строительстве твои люди окажутся весьма кстати. Сможете?
— Мой белый брат Командор пусть считает что мы уже помогаем. — кивнул вождь. — Сколько надо людей, что делать?
«Ну зачем нам в поселении индейцы! — накинулся на меня Резанов, — Неужто ты, Сергей Юрьевич, не знаешь что они Бездельники и пьяницы… На что уж на Ситке кОлоши живут сколько рядом с нами, а отлынивают от дел, пропивают и украсть могут…»
«Ээээ, Николай Петрович! — остановился и поднял палец я, — Ты божий дар с яичницей не путай! Индейцы такие же люди, как и мы с тобой. Да, ту работу, которую делаем мы, они не любят выполнять. Но ты сам видел, как нынче они нам подсобили».
«Ну да», — вынужден был согласиться Резанов.
А я принялся закреплять успех:
«Так вот: индейцы отличные работники когда знают что от труда получат. Проще говоря, когда свою выгоду видят. Вот ты кОлошей упомянул, а они видят что мы, русские, да и другие белые, бьём морского зверя только ради шкурок. А они-то с младых ногтей знают, что: зачем лишнее? Всё остальное гниёт, тухнет, пропадает… Вот они и не хотят этого делать…
А насчёт пьяниц, Николай Петрович, ну и что мы кривим душой, дорогой. Ты же прекрасно знаешь например, что у нас северные народы, чукчи там, ненцы, иные на питье хлипкие, пьянеют сразу и спиваются быстро. И индейцы такие же, корни у этих народностей одни. Я тебе секрет открою, ты о нём может быть ещё и не знаешь, а в моё время учёные давно посчитали: так вот, у этих народностей и северных, и индейцев, которые алкоголя никогда до нас не знали, в организме нету вещества, которое спирт, содержащийся в вине, ну тот же алкоголь, расщепляет, перерабатывает. И поэтому они пьянеют моментально и спиваются стремительно. Ты говоришь: кОлоши у тебя там пьют — так кто их спаивает-то! За своими промышленниками гляди. Да американцев с англичанами не допускайте, которые у вас там ходят как у себя дома и за спирт эти шкурки у вас из-под носа и уводят!» — распалился я.
Резанов недовольный заворочался, запыхтел и я продолжил «забивать гвозди»: «Ты, Вашбродь, понапрасну Не дуйся, а вот посчитай. Ты-то не подумал, а я наперёд прикинул: индейцев около двухсот душ. Ну, чуть меньше. Причём воинов из них всего человек тридцать. Старики, дети, бабы. И среди этих баб сколько молодых девок? А сколько осталось вдов от тех охотников которые гринго, американские разбойники-душегубы поубивали? Как говорят индейцы: отправили в края вечной охоты… мужей у молодых Баб…
А наших здесь Сколько останется: десяток. Ну привезём ещё. Опять мужиков же! И сколько мужиков будет представляешь!? А баба и индианка, и русская — она всегда как мужик так и она, баба. У них дети пойдут. Если у десятерых 10 детей — в следующем году будет у тебя уже здесь двадцать человек. А через год тридцать. И через пятнадцать лет первые ребятишки подрастут так, что уже будут здоровые работники. Вот это даже без учёта того, что кого там ещё привезём. И все они будут жить по нашим правилам, по нашим обычаям! Ну, если конечно мы всё по-правильному сделаем. А сделаем мы с Тобой по-правильному! Так, Николай Петрович?»