Сверхзадача
Шрифт:
– Напрасно ищешь, Гилл. Никаких других разумных существ на этой чертовой горошине ты не найдешь.
– Сид явно издевался.
– Мы все обречены. Я и ты благополучно скончаемся тут, на "Галатее", а наш друг Эдди среди возлюбленных собратьев. А все потому, что ты трус! Ты не хочешь лететь в северные дебри, где бродят другие племена. А ракетоплан у нас стоит без дела.
Поначалу Гилл имел глупость возражать, пытался объясниться:
– Пойми, с помощью радара невозможно определить, которым из этих племен предводительствует Эдди с его лучевым
Сид возражал только из духа противоречия, вопреки всякой логике. Он просто изводил Гилла, чем доставлял себе удовольствие. Все доводы его сводились обычно к одной и той же формуле.
– Вся причина в том, что ты бездарный, безвольный и трусливый тип, Гилл. Ничтожество!
– Выйди вон!
– Нет, ты выслушаешь меня до конца! Впрочем, тебе все давным-давно известно, но я не стану повторять, что ты...
– Замолчи! Дело кончится тем, что я тебя все-таки убью, Сид!
– Только этого я и дожидаюсь, Гилл.
Гилл принужденно усмехнулся.
– А самоубийство тебя не устраивает? Я дам тебе превосходные таблетки.
– Нет, благодарю. Мне гораздо приятнее погибнуть от твоей руки, Гилл. Увидеть, как ты, дрожа от ярости, в последний раз поднимаешь на меня пистолет... Или бросишься на меня с голыми руками. Только учти, физически я сильнее!
Гилл не ответил. "Пожалуй, в самом деле легче было бы отправить его на тот свет. И для него, и для себя тоже". Но Гилл страшился одиночества. Это было что-то новое. Уж не зигзаг ли в запрограммированной психике? Нет, не должно быть, память и аналитические центры работали безукоризненно, как и прежде. Или сдвиг как раз в том и состоит, что он не способен замечать никаких сдвигов?
На четвертый день после запуска спутника Гилл настолько устал, что, глотая ужин, принесенный Шариком, забрызгал сиденье кресла. Прежде он с фанатическим педантизмом следил за чистотой, стремясь к тому, чтобы хоть в командном салоне не оставалось следов абсолютного безразличия Юму и Тиака к требованиям гигиены. На экране радара между тем отражалась поверхность воды, спутник летел над океаном. Воздушные течения различной теплоты чертили на серебристом четырехугольнике затейливый узор, напоминавший абстракционистский рисунок, смелый и неожиданный. Смелый и неожиданный? Чепуха. Полторы сотни лет назад он уже видел нечто подобное на Земле...
Ему не удалось закончить мысль. Спутник приближался к берегу какого-то материка, и Гилл уронил на колени остатки мяса, не донеся их до рта. На краю экрана появился глубокий залив, вдававшийся в сушу, а на поверхности залива видно было какое-то движение. Еще не разобравшись до конца в его характере, Гилл инстинктивно потянулся к фиксирующей кнопке. Камера, установленная на спутнике, всего две минуты проходила над заливом, так что у него будет целый час, чтобы еще и еще раз прокрутить зафиксированное на видеопленке изображение; период обращения спутника вокруг планеты составлял чуть больше шестидесяти минут. Конечно, необходимо внести еще соответствующие коррективы
– Сид, иди сюда!
– вскричал он, забыв обо всем на свете.
– Смотри, Сид, смотри скорее!
При микроскопическом увеличении движущиеся точки обрели форму веретена. Похоже на лодки...
– Это дельфины. Либо стаи акул, - раздался за спиной голос Сида.
– Акулы плавают гораздо быстрее.
– Значит, дельфины, - недовольно настаивал Сид.
– Не спорю, они, быть может, более разумны, чем наши единокровные охотники, но дельфины остаются дельфинами. Ты собираешься вести "Галатею" в обратный путь с их помощью? Великолепно!
Гилл нетерпеливо рванул рычажок увеличителя, передвинул его до упора. Тревожным миганием красных глазков автоматика запротестовала против варварского насилия, деликатно вернула изображение к норме. Снова возник вид залива, ближняя к берегу его часть, а на поверхности воды, теперь уже он не мог ошибиться, остроносые лодки. С фантастической скоростью - скоростью cпутника - они пересекли экран и скрылись за его краем. Все зрелище заняло не более пяти секунд, на экране замелькали прибрежные дюны, потом скалы, горы, покрытые лесами. Гилл отключил фиксатор видеофона от камеры спутника.
– Пока есть время, скорректируй движение спутника, Сид! Пусть покрутится на той же орбите. Я подожду тебя, прежде чем повторить отснятые кадры...
– Незачем! Любуйся своими дельфинами сам, а меня уволь.
– Тебя не убедили последние кадры?
– А я не хочу ни в чем убеждаться! До сих пор я был на этой планете наиболее разумным существом.
– Весьма сомнительно. Во всяком случае, доныне.
– Не валяй дурака!
– заорал Сид.
– На что тебе эти твари? Они другие, не такие, как мы...
– Более развитые, чем мы...
– Ну и что? Нам-то какая от этого польза?
– На подобную глупость не знаю, что и ответить. Но если ты нарочно исказишь коррекцию орбиты, клянусь богом, я тебя прикончу! Что ты делаешь?
Сид сдернул руку с регуляторов на пульте и уставился на Гилла, растерянно моргая глазами.
– Это добром не кончится. Умоляю тебя, Гилл, послушайся меня хоть один раз! Я скорректирую тебе орбиту по всем правилам, разглядывай этих морских чудищ сколько тебе угодно. Только не тащи их сюда, в "Галатею"! Не могу объяснить, но я предчувствую, что все это может кончиться очень плохо. Странно, почему ты не ощущаешь того же!
– Чего, чего ты боишься?
– Не знаю, но страх так и пробирает меня. Не понимаешь?
– Нет.
Сид махнул рукой и отвернулся, продолжая колдовать над расчетом изменения орбиты. Оба помолчали.
– Ну вот, готово, - со вздохом облегчения произнес наконец Гилл. Иди смотри!
Он постарался насколько возможно увеличить и первую часть видеозаписи. По бокам плавучих веретен были ясно различимы черточки-палочки, по три с каждой стороны, расположенные не попарно, а в шахматном порядке.