Свержение ига
Шрифт:
Мятежное войско растянулось на многие вёрсты, его голова уже достигла Молвотицкого погоста, находившегося в ста восьмидесяти вёрстах от Новгорода, а охвостья всё ещё текли по селигерским плёсам. Андрей выслушал Вассиана на ходу, отвечал уклончиво, об остановке не хотел даже слушать. Вассиан не стал тратить на него своё красноречие, поспешил к княгиням и тут уж развернулся вовсю. Он говорил о тяжести долгого перехода; о миродёрцах, рыскающих по окрестным сёлам и грабящих бедных поселян; об обмороженных и умерших в пути; о диких зверях, идущих по следу и обгладывающих непогребённых. Здесь велеречивый владыка преуспел: княгини попросили Андрея исполнить христианский долг и позаботиться о несчастных. Бояре, которые обычно не перечили своевольному князю, поддержали княгинь, войско действительно нуждалось в передышке. И Андрею пришлось согласиться. Владыке всё же
Братья послали гонца в Новгород. Несчастный город, ещё не оправившийся от недавних казней, испуганно промолчал. Пробиваться к нему с боями не имело смысла. Мятежники повернули к ливонскому рубежу. Освобождённые от обязательств перед новгородцами, они предали их землю жестокому разбою. Князья остановились в многострадальных Великих Луках и стали ждать ответа от короля, которому отправили посольство с просьбой взять их под свою защиту, а войско растеклось по окрестностям, отбирая у жителей то, что ещё уцелело от предыдущих грабителей.
Король, однако, с ответом не спешил. Люди, оставившие свои вотчины, ему были не нужны, лихоимцев хватало и своих. Он готов помогать братьям, если те начнут войну с Иваном, но принять их к себе в мирное время всё равно что самому объявить войну Москве. Сейчас это преждевременно. Казимир послал в Большую Орду служивого татарского князя Кирея Амуратовича с известием о мятеже братьев и предложением начать немедленные действия. «Помощь братьям будет оказана лишь с началом таких действий, — наконец привёз Лукомский долгожданный ответ короля. — Сейчас же они должны ждать и кормиться сами. Если уж совсем невмоготу, он даст княгиням на пропитание город Витебск, но на большее пока рассчитывать нельзя».
Андрей бушевал: Казимир долгое время подбивал его на размирку со старшим братом, не скупился на щедрые посулы, а теперь отказывает в убежище! Лукомский суетился и призывал к терпению.
Андрей смотрел в окно — там завывала последняя февральская метель. «Ждать, — уныло думал он, — сколько же ещё ждать?»
Глава 10
ВЕСЕННИЕ ГРОЗЫ
Словно тяжкие ресницы
Поднимались над землёю,
И сквозь беглые зарницы
Чьи-то грозные зеницы
Загоралися порою...
Орда готовилась к войне с Москвою. Предстоящий поход, давно переставший быть тайной, служил предметом повседневных разговоров, надежд и мечтаний. Под будущую добычу заключались торговые сделки, обговаривались брачные союзы, брались деньги и давались обещания. Даже рождённые в навозе представляли себя удачливыми победителями, возлежащими на богатых коврах в собственной юрте, окружёнными несколькими молодыми плодовитыми жёнами и быстро растущими сыновьями.
Ахмат мечтал о своём. Он ещё был крепок телом и ясен разумом, но давно уже чувствовал за собой дыхание выросших сыновей. Их было семеро. Особенно нетерпеливо дышал старший, Муртаза. Наследник был ленив и глуп, он слишком привык к тому, что станет ханом Большой Орды, и напоминал человека, лежащего с открытым ртом под персиковым деревом. То, что легко даётся, легко выпускается из рук. Второй сын, Сеит-Ахмед, хитёр и коварен, как змей. Он ненавидит старшего брата, закрывающего подступы к трону, и того, кто сидит на нём. Ко всему ещё он деятелен и решителен, казалось бы, вот истинный наследник и продолжатель дел. Нет, ненависть слепа и бесплодна. Если хан будет предаваться только ей, государство засохнет, как дерево, у которого обрублены корни. Третий сын, Шейх-Ахмед, слишком умён. Если собрать в одну кучу все мозги ханских советников, то вряд ли они сравняются с его умом. Но он лишён честолюбия и смелости — качеств, без которых ум повелителя превращается в содержимое плотно закрытого бурдюка. Об остальных сыновьях не хотелось даже думать — воля Аллаха поставила их далеко от трона и лишила всяких честолюбивых помыслов. Из них Ахмат выделил бы лишь Еная: у мальчика хорошие задатки, молодая кровь в нём кипит и играет, но главное, что вызывало ханский интерес, — это его жена Джемал, прибывшая из далёкого Хорезма.
Чужеземка всем бросалась
Чем больше размышлял Ахмат, тем чаще приходил к выводу, что у него покамест нет достойного наследника. Но ведь он ещё не собирается умирать. Взятый им за образец Чингисхан прожил более семидесяти лет и до конца жизни был сильным и крепким мужчиной. В запасе у Ахмата имелось ещё двадцать лет, в течение которых он родит и воспитает достойного продолжателя своих дел. Выбирая возможную мать наследника, он обращался мыслями к Джемал. Законы монголов давали ему как главе семьи огромные права: он мог самолично женить и разводить своих детей, отнимать жён от одного сына и передавать другому, карать смертью за нарушение общепринятых правил. Но делать сноху женою они не разрешали. Впрочем, в Орде научились обходить любые препятствия.
Енай всё чаще и чаще вызывал раздражение Ахмата: и тем, что взял себе в привычку помогать ему садиться на коня, и тем, что вслед за своим годовалым сыном называл его за глаза не иначе как «бобо» [51] , и тем, что подарил ему гору пышных пуховых подушек. Участь неугодного хану человека в Большой Орде решалась просто: хан призывал особо доверенного телохранителя, наделённого титулом «исполнитель снов», и делился с ним каким-нибудь странным сновидением. Ахмату уже несколько раз хотелось рассказать о пригрезившейся гибели сына, но заботы о предстоящем походе удерживали его. В конце концов он решил, что сначала разделается с русскими, а потом уже наведёт должный порядок в собственной юрте.
51
Бобо — дедушка (монг.).
Предстоящий поход на Москву всё время занимал мысли Ахмата. Он не допустит прошлых ошибок и не станет принижать врага. Русские показали себя храбрыми воинами и искусными воеводами, а их князь Иван может поспорить лукавством с самим Иблисом. Нет, теперь Ахмат будет действовать осторожно и осмотрительно. Волки без раздумий нападают на косулю, но совсем иначе действуют против сильного лося. Они загоняют его на отстой, окружают и ждут, когда утомлённое и отчаявшееся животное попытается прорваться. Ахмат уже с весны отправит Ивана на отстой. Он и король будут посылать свои рати и вынудят его всё время держать войско на дальних рубежах. Ахмат знает урусов: они любят ковыряться в земле, но не любят бездельно сидеть на ней. Им скоро надоест отстой, и, когда они захотят прорваться, орда перережет им горло. Ахмат не пойдёт далеко на север: русские леса заставляют разжимать кулак и растопыривать пальцы, в них орда теряет ударную силу. Он просто возьмёт богатую добычу и сотрёт с земли русские города, да так, чтобы им не оправиться двадцать или тридцать лет. А тем временем он пойдёт на Ивановых союзников — Казань и Крым, и это будут новые страницы книги его благодатного правления.
В такое-то время, когда Ахмат перелистывал будущие страницы, прибыл королевский посол Кирей Амуратович. Известие о мятеже братьев и призыв Казимира к военным действиям пришлись как нельзя кстати. Сеит-Ахмед тут же получил приказ готовить войско к весеннему выступлению. Первый отряд должен появиться на московских рубежах, как только растает снег. За ним пойдёт второй, третий — столько, сколько нужно для того, чтобы измотать урусов. Все сыновья попробуют силы в предстоящей охоте, но одного лука со стрелами в ней будет недостаточно. Ахмат вызвал Шейх-Ахмеда и спросил, помнит ли тот своего товарища детских игр, который теперь перебежал в Москву.