Свет и Тень
Шрифт:
— А… я… дочь хозяина квартиры… — заикаясь, ответила девушка.
— Дочь? Ну-ну, — не поверила женщина. — Я его сто лет знаю, нет у него никакой дочери.
— Какая вам разница? — слегка придя в себя и немного возмутившись, спросила Рыска. За четыре года она неплохо научилась давать отпор тем, кто несправедливо к ней придирался. Просто ото сна ещё не отошла и не сориентировалась в ситуации.
— Да никакой! Мне — никакой. А вот страже будет интересно. Пойду-ка я её позову, — пообещала тётка, но вместо этого уселась в кресло,
— Так вы не экономка? — догадалась Рыска. — А кто же? — странно, к учителю, вроде, никто другой прийти не мог.
— Я соседка! — гордо представилась она. — А вы — воры! — припечатала она. Однако бдительную женщину определённо интересовал не обворованный сосед, а мужские прелести Алька, подобных которым она, судя по всему, не видела уже лет двадцать, а то и больше.
— Какие воры, тётка? — грубо, тоном господина, произнёс Альк. — Зачем бы мы тогда спать легли?
— Ну, вам, ворам, виднее, — безапелляционно заявила она. – Нет, я всё же стражу позову. А ещё лучше, самого господина путника, пусть он вас в крыс превратит!
— Что-то не торопишься. Иди, зови! — рявкнул Альк, махнув рукой на дверь.
— И пойду! — взвизгнула та, провожая взглядом сползающее с мужчины одеяло, но так и не трогаясь с места.
— Я тебе сейчас сам дорогу покажу! — саврянин поднялся с импровизированного ложа, одеяло с него упало, а на лице тётки отразился восторг.
— О, Хольга! — только и смогла произнести она, уставившись на то, чего она не видела так давно.
Рыска проследила её взгляд и возмутилась до глубины души. Не успев подумать, она за шкирку (и откуда силы взялись!) подняла незваную гостью с кресла, развернула к двери и весьма неласково проводила — проще говоря, вытолкала взашей.
— Девонька, да погоди, погоди, не надо! Я же пошутила! — сопротивляясь, верещала тётка.
— Своего заведи и тогда смотри! — гаркнула Рыска. — Коза озабоченная!
Сердито хлопнув дверью и закрыв её на засов, она напустилась на Алька.
— Из-за тебя я дверь вчера не закрыла! — ярилась она, в то время как саврянин со смеху умирал.
— Здорово ты её! «Коза озабоченная»! А как же уважение к старшим? — смеялся Альк.
— А ты, как всегда, рад стараться!
— Да пусть посмотрит, мне не жалко!
Рыска произнесла несколько непечатных слов, причем одно — из родного языка своего любимого, отчего он пополам от смеха согнулся.
— Ты что, ревнуешь? — вдоволь повеселившись, спросил Альк.
— Кого тебя что ли? Вот ещё!
— А что, тут ещё кто-то есть? — он привлёк девушку к себе, погладил по спине. – Всё, враг повержен! Снимай доспехи, — Альк попытался стащить с Рыски платье, но она вывернулась из его рук.
— Отстань! Я жрать хочу! — прошипела она и с сердитым видом удалилась на кухню.
— Бывает, —
— А всё из-за того, что кто-то вчера всю мою картошку приговорил.
— Кстати, вкусно было.
— Спасибо, я знаю! — злилась Рыска. — Для себя готовила! — она захлопала дверцами шкафов, обнаружив там пустоту. — Вот крысья мать, тут шаром покати! — со злостью и отчаянием выкрикнула она.
— Ты чего так злишься? — примирительным тоном спросил Альк.
Рыска хлопнула дверцей шкафчика с посудой.
— А сам не догадался? — вызверилась она.
— Нет, — по-прежнему улыбаясь, ответил он.
— Вечно ты себя так ведёшь: то баб при мне лапаешь, то голым задом светишь, и не только… Думаешь, мне это приятно? — кипя от гнева, прокричала она. — Всегда готов выставиться!
— Так всё-таки ревнуешь?
— Да пошел ты к Сашию! — она отвернулась к окну.
Повисла тишина. Рыска была так зла, что даже плакать не могла, лишь молча, громко сопела. Так уж повелось с самого начала: с тех пор, как она увидела Алька человеком, она ревновала его ко всем, и теперь скрывать это не было смысла, да и не утаишь шила в мешке.
Альк подошел к Рыске сзади, обнял настолько ласково, что с неё мигом слетел весь гнев.
— Ну, извини, — тихо сказал он. — Я и не думал, что ты такая ревнивая. Больше не буду…
Рыска вздохнула.
— Как же иначе? Ведь я тебя люблю… — произнеся это слово, она вдруг поняла его новый смысл. Не то, что раньше: глубже, значительнее. И тем горше было осознавать: он уйдет. Скоро. А значит, нельзя терять ни щепки.
Обернувшись, она обняла его снова, уткнувшись в широкую грудь… Всю жизнь бы так простояла.
— Пойдем в кормильню сходим, раз здесь есть нечего, — предложил саврянин.
Девушка вскинулась.
— У меня денег мало. До стипендии ещё неделя. А у учителя брать стыдно.
— Ничего себе, ты еще и стипендию получаешь? — удивился Альк. — Хорошо учишься?
— Неплохо, — скромно кивнула Рыска.
— Молодец, — заключил мужчина. — А денег… У меня есть немного. Да и у учителя же твоего можно взять, — сделав ударение на слове «твоего», сказал он.
— Альк!!!
— Что Альк? Он разрешил!
— Какой же ты нахал!
— Почему сразу нахал? Я отдам!
Рыска посмотрела на Алька в упор, и вдруг до неё дошло: он совсем не тот, с кем она когда-то делила последний кусок хлеба. Вернее, конечно, тот же, но теперь его жизнь вернулась в привычное русло. Что для него какие-то там два-три сребра, потраченные на обед в кормильне? Для него купить корову — это как для неё — пару шпилек. Вон какая у него одежда, дорогая, сшитая на заказ, седло с гербом, печатка золотая на среднем пальце левой руки и еще одно тонкое колечко на правой, тоже золотое!.. Она ему не ровня. Альк возьмет денег у учителя, и для него не составит труда их вернуть, и Крысолов прекрасно это знает.