Свет и Тень
Шрифт:
— Но не такие, как ты и он! — воскликнул Крысолов.
— Это лишь Хольге решать, — она смотрела остановившимся взглядом куда-то поверх его плеча. Ей виделся Альк, такой, каким она нашла его, в виде крысы. Потом он же, победивший шоша. Снова он — на пороге скита… Вот так, наверное, жизнь проносится перед глазами. — Единственное, о чём я жалею, — это о том, что потратила слишком много лет на глупости, не нашла его, не поехала с ним. Все эти семь лет Альк мог быть со мной!.. А теперь уже всё. — Подступили слёзы, но Рыска сдержалась. — Я даже не буду
— Рысонька, ну не надо так! Не надо сейчас прощаться!
— А потом уже не получится, — она посмотрела учителю в глаза и улыбнулась.
У него снова потекли слёзы. Как, наверное, ему больно, подумала Рыска. С ней такое впервые, а скольких учеников он вот так проводил в неизвестность за годы? И не счесть…
— Давай отложим обряд на год, — предложил Крысолов, — Вызовем Алька. Он сможет тебе помочь, я уверен! У вас с ним особая связь, все получится! ..
Но Рыска лишь, печально улыбнувшись, покачала головой.
— Нет, — отказалась она, — Пусть всё будет по-честному.
— Да нет здесь честности, как и во всём нашем тсарствии! — зло бросил наставник, — Ты же сама видела, что было с Альком!
— Для меня честность есть, — твёрдо, как и прежде, сказала девушка, — А за год ожидания я сойду с ума и без «свечи». И я не боюсь, — она вздохнула, — А теперь идите. Я хочу побыть одна, — она поцеловала учителя и осенила знаком Хольги.
Когда он ушёл, Рыска хотела помолиться, но в голове была какая-то каша, ничего не вышло.
Заплетать косы она не стала: всё равно уже. Накинула хламиду и пошла в учебный корпус, поднялась наверх, туда, где уже кучкой толпились её однокурсники, одетые в такие же хламиды: и парни, и девушки. Такое одеяние проще и быстрее сбросить, оставшись обнаженным.
Не смотря на полный коридор народу, тишина стояла гробовая. Даже дыхания не было слышно… Среди такого количества облеченных даром и одновременно взволнованных людей, Рыска почувствовала себя какой-то оглушенной, придавленной к земле. Выносить такое было невозможно! Она физически ощущала страдание каждого.
В Зале Испытаний Рыска уже бывала: учитель водил её на экскурсию. Там, в круглом помещении — стеклянный потолок в виде купола. И стол — большой, каменный, холодный… И второй выход с другой стороны — через него выходят те, кого выбрали путником.
— Кто последний? — тихо спросила Рыска, не узнав своего голоса, и коридорное эхо повторило её слова, многократно усилив.
— Хочешь, ты иди, — послышался ответ. Кто отвечал, понять не удалось.
Она осмотрелась.
— Уже вызывали, — напомнил тот же голос.
Рыска вздохнула — и вздох тоже повторило эхо.
И правда, чего тянуть? Все, что зависело от неё, она сделала. Она хорошо училась. Она была одной из лучших на своём потоке. Кем её назначили, уже решено… Осталось лишь узнать это.
Девушка подошла к двери, на миг оглянулась
Тот единственный, которого она хотела бы увидеть напоследок, был далеко, и он давно уже прошёл этот зал.
Рыска выдохнула.
— Помоги мне… Альк, — прошептала она, почему-то по-саврянски, и твёрдой рукой толкнула входную дверь Зала Испытаний.
====== Глава 10 ======
Голова болела немилосердно уже третий день. Больно было не только думать, но и просто смотреть на свет.
Разыгрывать напоказ спектакли Альк никогда не любил, предпочитал мучиться в одиночку, поэтому сначала хотел уехать из замка, куда прибыл ненадолго, чтобы немного отдохнуть, но обнаружил, что если лежать более или менее терпимо, то в вертикальном положении находиться совершенно невозможно. Ещё и кровь из носа пошла, чёрная, как смола, и не останавливалась, пока не прилёг. Хорошо хоть никто не видел, а то испугались бы до смерти.
Тихо, стараясь не попасться никому на глаза в таком виде, он ушёл в башню, одну из самых высоких в их замке, прилёг на кушетку, слишком короткую для его высокого роста. От подъёма по винтовой лестнице всё кружилось перед глазами ещё пол-лучины.
Мать, всё видевшая и чувствующая, пришла за ним следом.
— Что с тобой? — обеспокоенно спросила она, склонившись над сыном. От вида его лица, по цвету сравнявшегося с волосами, и запекшейся под носом кровавой корки у неё чуть удар не случился, но она взяла себя в руки, не позволив себе излишнего проявления чувств. — Тебе плохо? — риторически спросила она.
— Мам, пожалуйста, можно я побуду один? — попросил Альк. Говорить тоже было больно.
— Да, ухожу, ухожу, — согласилась госпожа Хаскиль. — Может, одеяло тебе принести?
— Не надо… Здесь прохладно, так лучше… — сказал Альк из последних сил. Он чувствовал: если скажет ещё слово, потеряет сознание, и это как минимум.
Покачав головой, мать направилась к двери.
— С папой такое было, — вспомнила она уже на пороге. В голосе её звучала горечь. — Как раз перед маминой смертью. Он дня три мучился, пока она между жизнью и смертью была. А как умерла, всё прошло, — произнесла она и вышла.
Лучше б молчала…
Да нет, конечно, спасибо за подсказку!
К боли прибавилось ещё и беспокойство. Альк переложил ситуацию на себя и всё понял. Это неожиданно придало ему сил.
Дедушка, по словам матери, очень любил свою жену. Она умерла рано, в родах, Альковой матери тогда лет десять было. И раз дед почувствовал её смерть таким образом, значит, всё ясно. Ясно, чью смерть сейчас чувствует он. Вернее, не обязательно смерть…
Собрав волю в кулак, Альк поднялся с кушетки, (наверное, слишком резко, за что поплатился новым взрывом в голове и новым потоком крови из носа), подошёл к окну и посмотрел на юг.