Свет и Тень
Шрифт:
До Ринстана при самом скором темпе — три дня пути, учитывая весеннюю распутицу и его нынешнее состояние — все пять. И да, время самое подходящее: середина весны. Рыска окончила обучение. Ночь посвящения вполне может быть и сегодня, кстати, и луна сейчас в соответствующем случаю виде. Значит, к началу в любом случае не успеть… Да и не нужно никуда ехать: получилось в прошлый раз на таком и даже большем расстоянии — получится и теперь.
Правда, и вероятность сейчас меньше, и состояние не из лучших.
Итак,
Но они с Рыской составляют исключение. Они не могут влиять на других видунов, но могут друг на друга.
Альк присел обратно на кушетку, откинувшись назад. В любом случае, в сознании остаться не удастся, так хоть не на пол падать. Закрыл глаза, представил тот зал — свой ночной кошмар… Головная боль стала настолько нестерпимой, что он глухо застонал, вцепившись правой рукой в подлокотник.
…Девушка с длинными чёрными волосами, совершенно обнаженная, очень красивая в залитом лунным светом круглом помещении берет со стола крысу… Раньше она ненавидела крыс. А потом смогла изменить о них мнение — из-за всего одной.
Ей не страшно.
Ей всё равно, и поэтому она ему не помощница. В этом он сам виноват: был бы рядом с ней, и она боролась бы.
Из зала ведет множество дорог, но лишь одна, по которой она продолжает путь человеком. Один к тридцати пяти… Вот гады, проголосовали за то, чтобы она была «свечой», все, кроме одного — того самого. Ничего не изменилось… И он ничем ей не поможет.
Крысу Альк уморил на днях, причём ничего не делая. Она сама сдохла в тот день, когда разболелась голова. Можно было бы использовать Рыскин дар, но ей всё равно. К тому же, зал этот… В нем Саший знает что может получиться. Как раз вернее направишь на самую паршивую дорогу, хуже сделаешь.
Похоже, в самом деле остается ехать и забирать её, как обещал.
Или можно попробовать поменять дорогу одному…
Один к тридцати пяти — это почти невозможно. Нет, в истории такие случаи, конечно, есть, но ему самому сейчас так плохо, вряд ли он такое сможет.
А может, как раз поэтому и сможет?..
Рыска должна жить. Она добрая и светлая, она принесёт людям много хорошего, многих спасёт. К тому же их сын… Что он скажет, когда тот вырастет и спросит его: а что ты сделал, чтобы спасти мою мать? А ведь спросит, это точно. У двоих видунов не может быть ребёнка без дара, а значит, мальчик со временем сам во всем разберется, и, конечно, совершенно справедливо осудит отца.
Да и не в этом дело.
Дело в том, что пока Рыска есть на свете, Альк и сам находит силы жить. Не будет её — и всё. Он тогда тоже умер.
Что это — любовь или их связка? Нет времени разбираться.
Снова представился
Из носа хлынуло с новой силой. А боли он уже не чувствовал…
Подумай обо мне, хотя бы на щепку… Хоть обругай, прокляни. Только подумай…
Ворот привычно оказался в руке, с огромным трудом подался…
И вдруг стало легко. Наверное, надорвался. Нестерпимо яркий свет ударил в глаза…
Зал, освещённый луной.
Не нужны никакие светильники: и так всё видно.
Тридцать шесть наставников — совет коллегии, рассевшись по местам, пожирают её глазами. Но Рыске не до стыда и смущения…
Где-то здесь и учитель — её хранитель, её друг, её отец. Да, вон он, с левого края, во втором ряду. То ли луна его так освещает, то ли он бледен, как полотно. И то, и другое весьма вероятно.
«Не смей думать о ерунде, — говорил он ей. — Сосредоточься!»
Но как раз о ерунде и думается: какой же холодный пол, какой противный сквозняк. Если она не станет крысой, то простудится, это точно.
Так подло умирать весной, когда тебе только исполнилось двадцать пять лет… И главное, она ещё может уйти, прямо сейчас. Но она не собирается этого делать: не для того столько лет училась.
Итак, теперь всё или ничего. И главное, итог безразличен…
— Вам предлагается выполнить следующее задание, — стараясь не смотреть на молодую прекрасную девушку, произносит Глава Общины, — Вы должны выбрать проявитель чернил — один из восемнадцати.
Перед Рыской поставили пузырьки в два ряда. И положили абсолютно чистый лист бумаги.
Сердце застряло в горле…
Ну зачем же так изощрённо издеваться?..
…Темная галерея замка Полтора Клинка. Свет и музыка, исчезнув за поворотом, всё удаляются…
Дверь с замком. Жар на корточках с отмычкой, освещённый тусклым голубоватым светом.
Альк, прямой, как стрела, на миг болезненно сжимает её руку, и у неё, как обычно, перехватывает дыхание. Лучше бы он этого не делал, она и так на грани паники.
Дверь открывается, являя помещение с головами и чучелами животных.
Саврянский шлем с косами на наушах и два клинка поверженного врага…
Пузырьки со светящимися в лунном свете гранями…
«Иди, путница!»
Хриплое дыхание Алька за спиной… Листок с проступающими буквами…
«Прячь, ворюга!»
Вниз по лестнице, выход через кухню, битва у ворот, бешеная скачка…
Остекленевший взгляд человека-крысы…
Хмурое, пасмурное утро. И он, такой чужой, такой несчастный, растерянный. Сидит, не глядя на неё, точит трофейные клинки.
Хочется, рыдая, обнять его, сказать: «Ты не один! Я с тобой!» Но ему это то ли не нужно, то ли он сам не знает, что ему нужно.