Свет и Тень
Шрифт:
– Как мне надоело твоё вечное спокойствие, когда всему конец! – вызверилась Рыска.
– Чему – конец? – не оборачиваясь, но так же спокойно спросил Альк, – Кто-то умер?
– Нет! – рявкнула она, – Но теперь мы понятия не имеем, откуда ждать беды!
– А так – имели?
– Можно было хотя бы попробовать это понять! – кричала она, – Если б мы не задержались...
– Да-а? А если б я был дальше, если б ты меня сразу не нашла, то кто был бы тогда виноват? – это Альк спросил уже с улыбкой.
– У тебя на всё есть отговорка! – бросила она и, отвернувшись, пошла к нетопырю. Уезжать одна она, конечно, не собиралась, но и разговаривать
В путь они отправились молча. Рыска старательно прятала от Алька глаза. В душе её кипела злость. Однако по дороге, немного поразмыслив и успокоившись, она признала его правоту: действительно, мало ли что ещё могло им помешать?
Если разобраться и принять во внимание то, что та девица, с которой якшается Берек, действительно тсарица-видунья, можно предположить и намеренный отвод войска. Тогда бы они по-любому не успели.
Похоже, этой Витторе вовсе не на руку с ними сталкиваться и, разумеется, она знает об их связке... Вот только откуда? И кто она? Теперь Рыске и самой чрезвычайно интересно стало об этом узнать.
Жаль, она не вернулась тогда всего на пару щепок раньше! Жаль, её видел Альк, а не она...
Рыска украдкой бросила взгляд на своего спутника. Зря она на него напустилась. Извиниться, что ли, подумала она, но тут же с горечью поняла, что не может. Не может как раньше...
Да, и в самом деле тяжело восстанавливать утерянное! Пожалуй, в молодости легче было. Тогда она была просто влюблённой девчонкой и благоговела перед ним, поражалась, как много он знает, восхищалась, а теперь... Теперь может и поспорить, и послать, и сказать что-нибудь действительно обидное, благо аргументы всегда найдутся. Но мысль о расставании с ним как и прежде ужасна, а значит... Значит следует быть сдержаннее.
Но как же это трудно!
...Рыска так и не смогла ничего сказать, но с наступлением ночи всё решилось само собой, ибо трудно злиться на горячо любимого человека, лежа рядом с ним под одним одеялом... И уж совершенно невозможно думать о недавних разногласиях после упоительных занятий любовью.
– Прости, пожалуйста, конечно, ты прав, – прошептала она, прижимаясь к Альку. Он лишь хмыкнул и поцеловал её в макушку.
– Успокоилась? – спросил он.
– Да... – Рыска вздохнула. Полежала молча, глядя в звёздное небо, и спросила, – А дальше что, Альк? Доберёмся до Саврии, а потом – что?
– Думаю, тогда дар нам подскажет, – туманно ответил Альк, – Спи, Рысь, завтра обо всём поговорим, – он снова нежно поцеловал её, и Рыска, весь день переживавшая, окончательно успокоилась и вскоре засопела. Была она по природе своей слишком уж женственна, а теперь ещё и счастлива, и потому не почувствовала, что происходит с её любимым.
Альк подождал, пока Рыска уснёт, поднялся с лежака и присел у костра, глядя в затухающий огонь. Не до сна ему было... Ещё с обеда на него навалилось предчувствие беды, и чем ближе к границе Саврии они подъезжали, тем сильнее оно становилось. Понять, в чем дело, он пока не мог, но раз Рыска ничего не чувствовала, можно было предположить, что к ней эта беда не относится.
Подкинув в костёр немного дров, Альк со вздохом обернулся и долго смотрел на озаряемое пламенем спокойное лицо девушки.
Его беда теперь не могла к ней не относиться, точнее, никогда не могла.
...Уснуть саврянин сумел только под утро, когда небо из чёрного стало грязно-серым, а воздух посвежел, став почти холодным.
Во
Сон был таким реальным, что немудрено было перепутать его с действительностью, ибо Альк чувствовал промозглую сырость пещер, слышал дыхание врага совсем рядом, ощущал пустоту в собственном сознании, а потом – о, радость! – к нему вернулось зрение. Теперь он ни щепки не сомневался в собственной победе.
Однако в этот момент всё и изменилось. Наверное, боги для того и вернули ему способность видеть, чтобы он смог навсегда запомнить самую жуткую картину в своей жизни...
Райлез ни с того ни с сего прервал начатую атаку и метнул меч в темноту, на звук – лёгкий вздох притаившейся у стены девушки. Метнул – и попал...
Послышался предсмертный вскрик, и даже то, что клинки саврянина в следующую щепку одновременно вонзились в тело врага, уже не имело значения.
...Она лежала на уступе, раскинув руки. Милое, совсем детское лицо было спокойно и безмятежно. Она выглядела так же, как при жизни, если бы не остановившийся взгляд, не тоненькая струйка крови, стекающая из правого уголка её рта, и не меч, вошедший в левый бок по рукоятку...
Райлез не смог заполучить свою “свечу” и не сумел одолеть белокосого в единоборстве.
И, тем не менее, убил его.
...Альк открыл глаза, и, не найдя её рядом, вскочил.
– Рыска! – позвал он.
– Что? – отозвалась она, появляясь из-за кустов ивняка с котелком в руке.
– Ты где была?
– За водой к реке ходила, – она поставила котелок на землю, подошла к нему вплотную, встала на цыпочки, поцеловала в губы. Он ответил на поцелуй и поспешил отстраниться, а потом занялся повседневными неотложными делами. Нужно было сворачивать лагерь, собираться в дорогу... Но он то и дело поглядывал на девушку, словно не веря, что видит её живой.
Умом саврянин понимал, что сон – это всего лишь сон, тем более, такой, как этот, отголосок былого, что ничего такого быть уже не может, ибо и Райлеза десять лет как сожрали крысы, да и сам он – уже не “свеча”. И все же от гадостного осадка избавиться не мог.
Беспокойство его нарастало.
*
Границу они пересекли на третий день пути от побережья, вскоре после полудня, и тут же зарядил противный, затяжной, похожий на осенний дождь. “Чеговицы” значилось на указателе на въезде в небольшой приграничный городок, напомнивший Рыске Йожиг. По дороге на восток они объехали его с южной стороны, а теперь возникла необходимость туда заехать: следовало пополнить припасы, да и дождь становился всё сильнее. Потемневшее небо светлеть, похоже, не собиралось. По логике вещей, нужно было оставаться в городе до утра, подождать, пока погода не наладится, да и подумать о дальнейшем не помешало бы.
Теперь и Рыска почувствовала: и Альково напряжение, и подсказку дара о том, что случилось что-то нехорошее. А противнее всего оказалась пустота, как перед пропастью: ещё шаг, и провалишься в бездну. Почти то же самое, припомнил саврянин, что и в тот далёкий год, когда они с Рыской расстались и от развилки пошли разными дорогами.
Рыска лишь печально посмотрела на него и ничего не сказала. Зачем озвучивать, он и так все знает. Как обычно.
Рынок в городе не работал: то ли из-за дождя, то ли потому, что время неумолимо близилось к вечеру. Пришлось посетить единственную в городе лавку, где, как в весках, продавалась и еда, и одежда.