Свет и тени, Кумарасвами Ананд

Свет и тени

на обложку

Кумарасвами Ананд

Шрифт:

Говоря об этом, мы прекрасно сознаём, что визуальные критерии лишены значения для «человека нашего времени», тем не менее являющегося визуалом из-за любопытства и неспособности думать или недостатка воображения вкупе с пассивностью. Другими словами, он является визуалом фактически, но не по праву. Современный мир, безнадёжно скатывающийся в неисправимое уродство, с яростью уничтожил понятие красоты и критерии форм. С нашей точки зрения это ещё один довод в пользу нашего аргумента, подобного дополняющему внешнему полюсу метафизической ортодоксии, ибо, как мы уже упоминали в другом месте, «противоположности сходятся». Для нас невозможна мысль о редукции культурных форм или форм как таковых объективно до случайностей, а субъективно до вкусов. «Красота – это блеск истины» – такова объективная реальность, которую можно осознавать или не осознавать [69] .

В православной церкви достойно восхищения то, что во всех формах – от иконостаса до облачения священников – немедленно угадывается присутствие Христа и апостолов, в то время как в «пост-готической католической церкви», назовём её так, слишком многие формы выражают сомнительные идеи «цивилизаторства» или несут на себе его отпечаток – то есть отпечаток своего рода параллельной псевдорелигии «Цивилизации» с большой буквы. Присутствие Христа в таких условиях становится во многом абстрактным. Аргумент, гласящий «важен лишь дух», смехотворен, ибо не случайно христианский священник облачён не в тогу сиамского бонзы и не в набедренную повязку аскета-индуиста. Без сомнения, «не

одежда делает монаха», однако она выражает, проявляет и утверждает его!

Наполеон однажды сказал, что Людовик XVI [70] победил бы, если бы показался на коне. В этом сокрыта глубокая истина, однако можно пойти дальше и сказать, что если бы король дошёл босиком до собора Парижской Богоматери, читая молитвы, всё можно было бы спасти. С одной стороны, Людовик XVI пал невинной жертвой Людовика XIV: не испытывая личной мании величия и не ведя распутный образ жизни, он всё же оказался пленником форм, бывших как бы ярлыками этих пороков и затмевавших всё прочее. Он был скромным и чистым человеком, наряженным в пустую и упадочную роскошь, в гордящуюся своим неверием суетность. Сам этот стиль, в определённом смысле, уже буржуазен. Необходимо было развернуться и пойти назад по своим следам, вновь надев расшитую геральдическими лилиями мантию Людовика Святого, и вынести религию на улицы. Подле Людовика Святого стоял св. Фома Аквинский, подле Людовика XIV – Боссюэ [71] *. С одной стороны мы видим достигшего вершин интеллектуальности монаха, с другой – «цивилизованного» буйного оратора, охотно пользовавшимся предлогом квиетизма [72] ** ради уничтожения спокойствия.

Людовик XVI (1754–1793) – король Франции в 1774–1793 гг., внук Людовика XV. Низложен и казнён в ходе Великой французской революции. – прим. перев.

* Жак Бенинь Боссюэ (1627–1704) – знаменитый французский проповедник, богослов и писатель. – прим. перев.

** Квиетизм – религиозное учение, доводящее идеал пассивного подчинения воле Бога до требования быть безразличным к собственному спасению. – прим. перев.

Можно лишь предполагать, чем стало бы латинское христианство, если бы его не убило Возрождение. Без сомнения, оно пошло бы путём восточных цивилизаций: уснуло бы на своих сокровищах, отчасти испортившись, но отчасти и сохранившись в целости и сохранности. Оно бы породило не «реформаторов» в обычном смысле слова – что нам по меньшей мере неинтересно, – но «обновителей» в образе немногих великих мудрецов и великих святых. Кроме того, старение цивилизаций – это человеческое явление: полагать его дефектом означает обнаружить дефект в самом человеке.

Что касается современного мира, он представляет собой возможность выхода из состояния равновесия, не упустившую шанса проявиться, когда настало время. Метафизическая неизбежность явления не должна мешать нам называть вещи своими именами, но не должна и позволять принимать вещи за то, чем они не являются – особенно потому, что истина по определению действенна, прямо или косвенно. Даже кажущаяся совершенно бессмысленной истина, пусть неспособная изменить мир, всегда так или иначе поможет нам сохраниться или стать тем, кем мы должны быть перед лицом Бога.

Ананда Кумарасвами. ВОСТОК И ЗАПАД

Противопоставление Восток–Запад означает скорее культурную, нежели географическую противоположность: это противопоставление традиционного или обычного образа жизни, сохраняющегося на Востоке, современному и необычному образу жизни, ныне господствующему на Западе. Именно потому, что такое противопоставление не могло чувствоваться до Возрождения, мы говорим, что эта проблема только случайно представляется в географических терминах; это в гораздо большей степени вопрос времени, а не места. Ибо если мы оставим «модернистские» и индивидуальные философии наших дней и рассмотрим лишь великую традицию благородных философов, чья философия была также и религией, которой нужно было жить, чтобы её понять, то вскоре обнаружится, что различия культур Востока и Запада, или, если на то пошло, Севера и Юга, сравнимы лишь с различиями диалектов; все они говорят на одном и том же духовном языке, используя разные слова, но выражая одинаковые мысли, и очень часто посредством тождественных идиом. Иными словами, существует универсально постигаемый язык, не только вербальный, но также и визуальный, – язык фундаментальных идей, на которых основывались различные цивилизации.

Таким образом, в этой в большинстве случаев приемлемой аксиологии или корпусе первопринципов существует общая вселенная дискурса; и это обеспечивает нас необходимой основой для общения, понимания и согласия, а также для плодотворного сотрудничества в практическом приложении совместно признаваемых духовных ценностей во имя решения возможных проблем организации и поведения. Однако ясно, что такое понимание и согласие может быть достигнуто и подтверждено лишь философами и учёными, которые являются больше чем филологами и для которых их знание великой традиции является жизненным и преобразующим опытом – если таких можно найти. Эпигонские и упадочнические цивилизации наших дней могли бы «обновиться в познании» [73] . Я цитирую св. Павла, говоря «в познании», ссылаясь не на познание «научных фактов» или любую власть, направленную на «завоевание природы», а на познание нашей Самости, что подлинные философы Востока и Запада всегда рассматривали как sine qua non [74] * мудрости. И так как это вопрос не чьей-то «неграмотности» или невежества в отношении «фактов», а восстановления смысла или ценности мира «вырождающейся реальности», Восток и Запад противостоят друг другу только потому, что Запад детерминирован [75] **, то есть в одно и то же время и одержим решимостью, и обречён по экономическим причинам продолжать двигаться неизвестно куда, и называет это путешествие без руля «прогрессом».

Колосс. 3: 10. – прим. перев.

* Обязательное, непременное условие (лат.) – прим. перев.

** В оригинале игра слов: слово determined означает как «полный решимости», так и «детерминированный, обусловленный». – прим. перев.

Конечно же, действуя как посредники, наши идеальные философы и учёные простым фактом своего присутствия, действуя как своего рода катализатор, могли бы сделать гораздо больше, чем тем или иным способом вмешиваясь в политическую или экономическую деятельность; им не нужно было бы голосовать, и у них не было бы желания «представлять» свои нации в Женеве; и, оставаясь невидимыми, они не могли бы вызвать к жизни никакую оппозицию. На данный момент я могу думать только о двух или трёх людях такого рода: это Рене Генон, Фритьоф Шуон и Марко Паллис. К ним нельзя причислять тех, кто знает только Запад или Восток, пусть даже очень хорошо.

С другой стороны, только лишь доброй воли или филантропии здесь недостаточно; и хотя верно, что верные решения обязательно будут хорошими, из этого ни в коем случае не вытекает, что то, что кажется хорошим альтруисту, является верным. Здесь не будет уместной вербовка каких-нибудь «идеалистов». Выражение «век простого человека» [76] на самом деле обозначает, что это век экономического человека, экономически обусловленного человека, чьи лучшие и худшие черты в равной степени не основаны ни на каких

принципах – такой человек слишком прост для наших целей. Интересно, многие ли из наших «коммунистов» понимают, что выражение «простой человек», communis homo, изначально обозначало не человека на улице как такового, а имманентное божество, Человека в каждом человеке! В то же время «свободное предпринимательство» означает следующее: «рука обычного человека в нашем смысле – против руки каждого, и наоборот»: и здесь лежит всхожее зерно будущих войн. Мы требуем иного, нежели количественный жизненный стандарт; форму общества, в которой, говоря словами св. Августина, «у каждого есть своё место согласно божественной воле, и своя уверенность, и своя честь, и довольство; и никто не завидует ни имуществу, ни сану, ни счастью другого; где Бога ищут и находят и восхваляют во всём», в котором, по словам Пия XII, «вся работа имеет врождённое достоинство и в то же время тесную связь с совершенствованием личности» – почти что дословное изложение подлинной философии работы в том виде, как она была предложена Платоном и изложена в Бхагавад-Гите. Мне неизвестна ни одна форма общества, в которой такое условие было бы более чётко осуществлено, чем в индийском, о котором покойный сэр Джордж Бёрдвуд [77] *, сам убеждённый и примерный христианин, сказал, что «такой идеальный порядок мы считали невозможным, но то, что он продолжает существовать [пусть непрочно], предоставляет нам в ещё живых результатах своего ежедневного применения в Индии доказательство превосходства иерархической цивилизации древности над секулярной, безрадостной, бессодержательной и саморазрушительной цивилизацией Запада, демонстрируемое в столь великом разнообразии не вызывающих сомнений аспектов».

The century of the common man, название знаменитой речи вице-президента США Г. Уоллеса (1942). – прим. перев.

* Сэр Джордж Бёрдвуд (George Birdwood, 1832–1917) – англо-индийский чиновник, натуралист, писатель. – прим. перев.

Мы должны считаться с фактом, что почти все западные нации вызывают или страх, или ненависть у почти всех восточных народов. Нужно спросить себя, почему это так, и являются ли жители Запада людьми, которые неизменно кажутся повсюду разрушителями; создателями пустынь, которые они сами называют миром. Ещё в 1761 г. Уильям Ло [78] призывал «посмотреть на всё европейское христианство, плавающее по миру с огнём и мечом и всяким убийственным искусством войны, чтобы захватить владения и убить обитателей обеих Индий. Какое естественное человеческое право, какая сверхъестественная добродетель, которую Христос принёс с небес, не повергнута под их ноги? Всё, что вы когда-либо читали или слышали о языческом варварстве, переплюнуто христианскими завоевателями. И до сего дня войны христиан против христиан … – это жалкая доля останков разграбленного языческого мира». Написанные сразу же после года британского военного триумфа «во всех частях света», эти слова, как и слова заключительных частей «Путешествий Гулливера», могли бы быть написаны и двадцать лет назад, когда впервые просочились новости о бойне в Амритсаре [79] *, или сегодня, когда официально признано, что с начала нынешней войны британские солдаты неоднократно стреляли по безоружным толпам, когда телесные наказания за политические преступления являются обычным делом, а тысячи избранных представителей и других «политических преступников» (большинство из них привержены использованию только «ненасильственных» средств) долго сидят в тюрьме без обвинения или суда, и никто не знает, когда его могут арестовать и бросить в одиночную камеру таким же образом. И всё это потому, что «потеря Индии довела бы до конца падение Британской империи», и британское правительство – «Хват» (Намучи [80] ** – индийский Фафнир, или «Фараон», описанный Иезекилем в 29:3) наших дней – намерен сохранить добытые нечестным путём приобретения во имя «моральной ответственности» перед народами, которые, возможно, разделены между собой (divide et impera), но, определённо, не разделены в желании освободиться, чтобы решать свои проблемы. Отсюда не вызывает удивления ярость язычников; её причиной служит не их «слепота», а то, что они слишком хорошо видят, что империя – это коммерчески-финансовое учреждение, чьей итоговой целью является воровство [81] .

Уильям Ло (William Law, 1686–1761) – английский священник и теолог. – прим. перев.

* 13 апреля 1919 г. британские колониальные войска расстреляли митинг протеста в г. Амтрисар (Индия), число жертв достигло 1000 человек. – прим. перев.

** Демон из древнеиндийской мифологии. – прим. перев.

«Весьма характерно, что в Англии большая часть продукции земли должна поддерживать определённые семьи в достатке, производить сенаторов, мудрецов и героев для службы и защиты государства … но в Индии этот заносчивый дух, независимость и глубокая мысль, которую иногда даёт обладание большим богатством, должны быть подавлены. Они непосредственно враждебны нашей политической власти». (Skeen Commission Report, H. M. Stationery Office, London; и London Times, August, 1927, p. 9) – курсив мой.

Такой откровенный цинизм бесконечно лучше сентиментальности тех, кто удивляется, почему индийцы не «благодарны» за всех блага, которые британское правление им даровало. Британский чиновник, оплачиваемый индийскими деньгами, не имеет права посвящать себя чему-либо другому, кроме блага Индии; он может быть или не быть лично приятен, но его работа – это его долг, который при условии его хорошего выполнения заслуживает уважения, но едва ли благодарности. Но «иностранное правление – это ужасное проклятье, и несущественные блага, которые оно может принести, никогда не могут компенсировать духовную деградацию, которую оно влечёт за собой» (Hindustan Times, 25 ноября, 1945).

Но политика и экономика, хотя их и нельзя игнорировать, являются наиболее внешней и самой малой частью нашей проблемы; понимание и согласие может быть достигнуто вовсе не при их помощи – наоборот, политические и экономические проблемы могут быть решены при помощи понимания. Первой духовной проблемой, в решении которой необходимо сотрудничество (если мы думаем о чём-то лучшем, чем простое навязывание наших собственных манер и обычаев другим народам), и по отношению к которой применяется общая теория, – это проблема устранения мотива прибыли, который господствует ныне в капитале и в труде и в равной степени сдерживает их. Другими словами, проблема заключается в восстановлении понятия призвания не как дела произвольного «выбора», или пассивной обусловленности нуждой или социальными амбициями, но как занятия, к которому человек властно направляется собственной природой и в котором, соответственно, каждый человек может совершенствовать в одно и то же время плоды своего труда и свою жизненную силу (энтелехию). Ибо неизбежно, что таким образом, как говорит Платон, «будет сделано больше, лучше и легче, нежели по-другому»; и по отношению к этому утверждению заповедь «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его» [82] ( = дхарма), и обещание, что «и это всё приложится вам» [83] *, являются почти что буквальной парафразой.

Мф. 6:33 – прим. перев.

* Там же. – прим. перев.