Свет и тени
Шрифт:
Если мы действительно имеем дело не с организованным и централизованным сознанием, – с таким, которое мы имеем в виду, когда мы говорим о «Самости», – то можно в общем признать, что после кризиса и погружения смерти что-то сохраняется. Как физический организм не исчезает в пространстве, а сначала оставляет после себя труп, так и продукты его разложения, следующие разнообразным химико-физическим законам, во многом таким же образом должны прилагаться к «психической» части человека: после смерти «психический» труп или некий вид отпечатка личности ушедшего какое-то время сохраняется, что в некоторых случаях может вызвать разнообразные проявления. Эти проявления или самого психического трупа, или каких-то его частей (если произошла его последующая дезинтеграция) наивно принимаются спиритуалистами за «эмпирические» доказательства жизни души после смерти; однако при более подробном изучении они демонстрируют противоположное. Автоматический характер этих сохраняющихся и теперь уже безличных сил не препятствует этим проявлениям иметь некоторую интенсивность. Например, таков случай, когда пробудившиеся в течение жизни чувства, страсти, глубокие наклонности лелеялись до самой смерти. Именно эти силы несут пустой образ усопшего, замещая его «Самость», как и происходило, в конце концов, в течение его жизни, хотя и в меньшей степени. Это всегда «стихийные» действия, которые не имеют ничего общего с тем, что может быть названо духовной личностью усопшего [103] .
103
Есть
Использование последнего выражения требует разъяснения, так как оно, очевидно, подразумевает нечто большее, чем то, что называется живым сознанием. В онтологическом контексте ясно, что без связи с трансцендентным принципом не только человек, но и всякое существо в природном мире не может иметь существование, даже иллюзорное. С инициатической точки зрения человек ощущает «Самость» именно из-за отражения высшего принципа; и обусловленная природа обычного сознания может быть понята как существующая между отражённым образом и средствами, при помощи которых этот образ формируется. Между этими двумя вещами существует строгое отношение, которое определяет и даже организует то, что в индуистской традиции называется «Самостью стихий», или, точнее, «сансарической Самостью» [104] , в то время как соответствующим понятием в античной терминологии будет душа в противоположность nous – уму, понимаемому как олимпийский и вечный принцип.
104
Очень выразительный термин, используемый гностиками, чтобы описать сам этот принцип – это «поддельный дух».
Разбивание зеркала не влияет на объект, отражаемый в нём, но его образ исчезает. Именно так нужно понимать феномен смерти в том случае, когда он имеет только отрицательный исход, как было сказано относительно живого сознания. В этом случае то, что имеет природу сансарической Самости, погибает. Выражаясь точнее, происходит радикальное изменение состояния: кроме вышеупомянутых душевных и психических остатков, являющихся непроизвольными движениями, продолжающими существовать по инерции, то, что есть по существу жизнь сансарической Самости, поглощается в субличностный «род», который можно определить как «корневую сущность». На этом плане, опять же, можно понять жизнь после смерти sui generis [105] , так как эта сущность не только дала жизнь определённому телу, но может давать её и другим, как до, так и после неё. При разложении данного психофизического конгломерата и отражения Самости, несомого им, эта сила сохраняется, становится скрытой, как потенциал огня, который можно разжечь вновь, что означает нового индивида, новое существование. Естественно, этот случай не ограничивается не только нашим видом и биологическим родом, но также и жизнями, произведёнными той же кровью при помощи полового размножения. Существа, являющиеся разными проявлениями этой сущности, за очень редким исключением могут показаться совершенно посторонними друг другу. Их соединяет связь, не воспринимаемая физическими чувствами; невидимые узы, не имеющие материальной основы. Здесь мы должны ограничиться этим кратким упоминанием, необходимым для общей ориентации, так как проблема отношений между различными наследиями, которые человек воплощает, увела бы нас далеко от нашего вопроса; впрочем, её можно рассмотреть в другом случае.
105
Своего рода (лат.) – прим. перев.
Так или иначе, не самой последней причиной этого упоминания является необходимость рассеять непонимание насчёт перевоплощения (реинкарнации): точку зрения, которая, несмотря на мнения многих современных «спиритуалистов» и теософов, вовсе не соответствует эзотерическому учению. То, о чём, как кажется, говорится во многих западных и восточных текстах – это лишь символический и популярный способ выражения доктрины с совсем иным смыслом. Говоря в общем, «сансарическая самость» (которая в подавляющем большинстве случаев является чьей-то «самостью») не может перевоплотиться. Это было бы явным противоречием, потому что относительная идентичность такой самости состоит только в функции данного психофизического организма, а именно в функции данного сочетания, которое, разложившись, никогда больше не появится в таком же виде, как раньше. То, что продолжается в серии существований – это не то, что создано, но создающая сила, а именно доличностная сила, упомянутая выше. Другими словами, если «самости», обретшие форму в различных существованиях этой серии, называть А, Б, В и так далее, то А не перевоплощается в Б, а затем в В и так далее: именно сила, действующая в А, и в которой А растворяется, проявляется в Б, затем в В, и так далее. Продолжительность касается исключительно этой силы, не являющейся ни Самостью, ни живым сознанием. Однако, если в силу какого-то чуда А (Самость данного существования) могла бы увидеть перед собой Б и В, а именно сущности, являющиеся её предполагаемыми «перевоплощениями», они бы показались (и должны были бы показаться) ей чуждыми сущностями, совершенно другими людьми или самостями, отдельными от неё в пространстве.
План, на котором перевоплощение может быть истинным, – это план сансары (мир Вод, эллинский «цикл необходимости»), и, таким образом, она не имеет ничего общего с планом духовной личности. И, говоря мимоходом, есть серьёзные причины с подозрением относиться к любой доктрине, в которой важную роль занимает идея перевоплощения, только если её цель не является практической – то есть создать основу для подчёркивания совершенно противоположного направления, ведущего к «освобождению». Я не отрицаю, что существует особые виды опыта, которые могут предоставить доктрине перевоплощения нечто вроде доказательства: это просто вопрос их правильной интерпретации. Подобный опыт стал сегодня крайне редким, особенно на Западе, из-за того факта, что индивидуальная Самость принимает всё более жёсткую форму, навечно закрываясь в себе. Однако благодаря некоторому неожиданному озарению или при помощи инициатических практик имеется возможность устранить это ограничение и получить определённое осознание глубинного корня собственной жизни. В этом случае восстаёт сансарическое сознание, которое может даже походить на память: в глубоком, доличностном слое действительно существует память других сущностей, которые в перемежающемся ряду «Самостей» восстают как эфемерные проявления того же неистощимого ствола. Но их единственный смысл –
Сейчас мы достигли самого сердца инициатической проблемы жизни после смерти и доктрины обусловленной природы как жизни после смерти, так и бессмертия. Чтобы описать Самость, мы использовали образ отражения, связанного со средствами, при помощи которых это отражение происходит. Теперь мы можем представить возвращение от отражения к его источнику, что подразумевает отделение, отвлечение, отстранение, соответствующее изменению состояния и глубокому кризису. Происходит более или менее то же самое, что и при смерти: обычая поддержка, предоставляемая телом и сансарической жизненной силой, пропадает. Такова инициатическая смерть, которая вполне может быть описана как смерть, в сущности, реализованная экспериментальным путём и случающаяся после того, как инициат наделяется силой, способной поддержать его сознание [106] . Тот, кто прошёл через эту смерть, больше не является просто человеком: он более не связан индивидуальной формой, его «Самость» является более не отражением, а сущностью. Он актуализировал «духовную личность». После этого поддержки физического тела и чувственного опыта может быть недостаточно без растворения и гибели индивидуального сознания. Таким образом, реализуется положительное условие выживания после смерти, и это может быть в итоге подтверждено перепроверкой. В определённых условиях можно вызвать состояния, в которых можно сказать: «Всё, что идёт ко мне из мира чувств, подавлено, и тем не менее я воспринимаю своё сознание как ясное, прозрачное и неуловимое». Что касается конкретного характера инициатической трансформации, будет достаточно вспомнить высказывание, шокировавшее многих людей в уже «просвещённой» Древней Греции, а именно то, что если преступник пройдёт инициацию Элевсинских мистерий, его судьбу после смерти нельзя сравнить с судьбой, ожидающих самых добродетельных или знаменитых людей, таких, как Эпаминонд. Действительно, слон никогда не сможет стать котом, что с ним ни делай: это два разных вида. Инициатическая мистерия – это именно мистерия метаморфозы, перехода от одного вида к другому.
106
Герметическое separatio (отделение), которое в текстах описывается как «умерщвление» или «смерть», имеет именно этот смысл. Мы можем также вспомнить слова св. Павла (Евреям 4:13): «слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные». Ориген (De principiis, III, 3) говорит о душе плоти – сансарической Самости – как о противоположной духу, добавляя, что она связана с «кровью человека». Ср. инициатическое выражение «охладить кровь».
Здесь мы должны подчеркнуть, что сознательная жизнь после смерти не должна автоматически пониматься как бессмертие. Это ведёт нас обратно к теории об иерархии миров и состояний бытия, и также к так называемым циклическим законам. Мы только кратко упомянем здесь о них. Бессмертным в абсолютном смысле является только Необусловленное, принцип за пределами всякого проявления. Таким образом, бессмертие существует только в качестве «олимпийского» бессмертия в высшем смысле, происходя из состояния единства с Необусловленным. Те, кто уже реализовал условия для жизни после смерти, могут стремиться к высшей цели. Но не факт, что они её достигнут. Можно попытаться при жизни достигнуть полного «освобождения», что делает бессмертным. Некоторые возможности предлагаются в момент смерти. Другие предлагаются в посмертных состояниях, в которых знание и сознание инициата, в отличие от обычных людей, продолжают существовать. Чтобы достичь бессмертия, необходимо сжечь все тенденции, которые побуждают занять то или это сверхчеловеческое «место» («ангельское», можно сказать, или «небесное»), так как всё это с инициатической точки зрения всё ещё принадлежит к проявленному, обусловленному состоянию, а не к необусловленному, и не имеет «вечного» характера. Если бы борьба за бессмертие проходила в действительно магическом контексте, задача состояла бы в сопротивлении встречающимся на пути существам (это олицетворение определённых видов существования) при помощи создания более высокой интенсивности, чем создаваемая ими. Здесь принцип состоит в том, что при создании отношения неспособность господствовать сразу же означает подпадание под чужое господство, и отсюда – связанность данными внешними условиями. Но даже на магическом пути на самой вершине сила должна быть преобразована в чистый свет, в «освобождение».
В общем, необходимо проследить ясную линию разделения между теми, кто переживает смерть и «бессмертными» с одной стороны, и подавляющим большинством людей с другой. Это признавали не только инициатические школы, но также почти все древние религии. Мысль о том, что всякий обладает «бессмертной душой», понимаемой, более того, как копия живого сознания и индивидуальной земной Самости, является настоящей идеологическим заблуждением, хотя её пользу в качестве опиума для масс временами нельзя отрицать.
То, что способно пережить смерть и быть бессмертным – это не «душа», а ум как nous, как сверхъестественный элемент. Но рассуждать о нём и говорить, что он неразрушим и вечен, бесполезно, если нет контакта и непрерывности между сознанием, живущим в сансарическом отражении, и подобным принципом. «Душа» может пережить смерть, только если она присоединяется к «уму», становясь постоянной и неизменной душой, упомянутой Агриппой. Это metabole, изменение полярности, в которой начальной точкой является инициация. Душа, вместо склонности к естественному бытию, склоняется к сверхъестественному бытию и становится единой с ним. Таким образом создаётся новая форма, которую не затрагивает смерть. Когда тело разлагается, эта форма, а не призрачный остаток, становится свободной, как «тело» вечного света. Оно соответствует энергии, которая при помощи соответствующих трансформаций в итоге проявится на плане бытия, соответствующему «знанию» и «достоинству» инициата. Кроме того, всё содержание индивидуального сознания, присоединённого к постоянной и неизменной душе, избежит смерти и создаст своего рода субстрат непрерывности, который в этой связи, как полагает Агриппа, также является активным принципом в любом действии высшей магии.