Свидетель на свадьбе должен быть неженатый

Хабибуллин Наиль

– Менты! Прячь пиво! – предупредил Руслан. Не мешкая, Герц убрал банку под лежак. Проследовали полицейские, мимолетно взглянув на ребят. – Подожди, не поднимай, они сейчас обратно пойдут.

Герц не послушал, залпом допил пиво и бросил банку в пакет с мусором, подвешенный на укосине подпирающий стол. Поезд снизил скорость.

– Сколько нам еще трястись?– спросил он.

Руслан поднес к лицу тонкое запястье Светы и взглянул на ее часики:

– Светлоокая, как ты на них время различаешь? С полчаса,

не меньше.

– Пойду, пройдусь, – поднявшись, задумчиво промолвил Герц.

– На поиски синьки?

В ответ Герц деланно вздохнул, улыбнулся.

– Как же обещание: допить пиво и в завязку?

– Совсем чуть-чуть. От пива изжога и руки лихорадит, лучше чего покрепче.

– Бог в помощь. Особо не налегай, ты нам нужен живой.

Герц визуально оценил наличность в бумажнике, грустно вздохнул – на этот раз по-настоящему – и двинулся в сторону вагон-ресторана. Поезд остановился посреди хвойного леса.

– Что за станция? – спросила Света.

– Разъезд.

– А кем работает Герц? Пьет много, но на алкоголика непохож. У него довольно интеллигентное лицо, на нашего ведущего инженера похож, на фабрике где я работала.

– Человек он грамотный, этого у него не отнять, и фамилия под стать, как у ученного. Но к сожалению, не инженер, и по ряду причин, вряд ли им будет, из-за своих чокнутых принципов. Герц у нас приборист.

– Лейборист? – удивилась Света.

– Киповец.

– А, поняла: контрольно-измерительные приборы.

– Понравился что ли?

– Да так, – засмущалась девушка. – Пьет много, – невпопад добавила она.

– Ну, пьет он не всегда. Трезвый он еще хуже, бывает, включает Геббельса. Впрочем, и по пьяне тоже.

– В чем это выражается?

– Любит почитать мораль.

– У него есть девушка?

– Не женат, если это тебя интересует. Ты столько о нем спрашиваешь, что я начинаю ревновать, – не то в шутку, не то всерьез сказал Руслан.

– Я просто спросила. Тем более что ты уже о себе столько рассказал.

В окнах замелькали пригородные постройки промзоны Нивагальска. Руслан с Герцем снесли свои сумки и клетчатый баул Светы к выходу и теперь втроем дожидались в тамбуре. Через пять минут поезд остановился, проводница еще не вышла и дверь была заперта. Света высматривала через мутное стекло родственников на перроне.

– А где здание вокзала? – спросила она у Руслана.

– Вон он, – Тарасковский указал на однотипную железнодорожную постройку, обшитую профнастилом.

– Это вокзал? – усомнилась Света.

– К сожалению – да, – констатировал с похмельным вздохом Герц. – Раньше было хуже: стояла невзрачная серая изба. Это сейчас ее немного облагородили. Когда я сюда приехал и впервые увидел этот вокзальный сарай, подумал, что и Нивагальск состоит исключительно из деревянных строений.

Но въезжая в город приятно удивился: кругом панельные и кирпичные многоэтажки, развитая инфраструктура, площади, памятники, в общем, все то, под чем подразумевается «цивилизация», и не одной избы. Правда, еще сохранились бараки первых поселенцев, которые постепенно сносят. В скором будущем память о них сохраниться лишь в черно-белых фотоальбомах престарелых нефтяников.

Герц на секунду задумался, потом добавил:

– По сути, если вдуматься, вокзал, есть скрытый символ Нивагальска – болотная коряга под декоративной жестянкой.

Прибывая в волнение от преддверия скорых впечатлений, смысл последних слов Света не поняла и не предала им значения. Появилась недовольная проводница, растолкала людей, откинула площадку над ступенями, сошла на перрон и встала у входа. Покидая вагон, пассажиры благодарили ее, «спасибо» сказали и Света с Русланом. Герц отмолчался, обиженный ее замечаниями по поводу пьянки. Они отказались покупать у нее сомнительную водку, что и послужило предлогом для придирок.

Герц помог Руслану спустить сумку Светы. Неожиданно, кто-то из-за спины потянул за лямку. Герц настороженно оглянулся – щуплый мужичок тащил баул на себя. Света радостно кинулась к нему с криком «дядя Володя». Из рук щуплого Свету ревниво выдернула дородная тетя, сдавила в объятиях и принялась нещадно осыпать поцелуями.

Герц разглядывал привокзальную площадь, отыскивая среди частных такси «Короллу» Вадима Крутикова, прозванного Бадиком. Руслан, под пристальным взглядом тети и стоящего обиняком дяди Володи, скромно прощался с попутчицей Светой.

Машина Вадика стояла в отдаление. Заметив друзей, скривившихся от тяжести сумок, Крутиков вышел навстречу, открыл багажник и помог погрузить вещи. Вадик, склонный к полноте юноша, стрижен ежиком, флегматичный взгляд, задумчиво-отрешенное лицо. Уголки губ скривлены вниз, посему незнакомые люди воспринимали это за признак вечной меланхолии.

– Что у вас там, кирпичи? – тужась, спросил он.

– Будто не знаешь, что везут с большухи, – заметил Руслан. – Я шмотки и всякую хрень, которую насобирали родители. Немец, как всегда в своем репертуаре, книги и прочий канцелярский хлам.

– Я не виноват, что в нашей дыре нет приличного книжного магазина, – заворчал Герц. Солнце с потом выгоняло хмель и это его нервировало.

Рядом с водительским креслом сидел парень лет двадцати пяти, придурковатая ухмылка, рыжая куцая бородка без усов – Эдик Панасов.

– О! И Понос приехал встречать нас, – обрадовался Руслан. Герц скорчил недовольную рожу. – Порноид, что сидишь, вылазь давай.

– Этого кого черта привез, – забрюзжал Герц, обращаясь к Вадику.

– Сам напросился.