Свидетельница
Шрифт:
Женя перегнулся через меня, что-то положил в бардачок. Повернулся. Его лицо оказалось прямо перед моим. Я вдруг поняла, что все совсем не так, как я думаю. Он приблизил свое лицо и поцеловал меня. Несильно. Просто потрогал своими губами мои губы. Я подумала, что бы такое ему сказать. На ум пришло только банальное: «Я мужу пожалуюсь».
Пока я думала, он обнял меня правой рукой и поцеловал сильно. Я выпустила сумку и освободившейся рукой обхватила его голову.
Мы сидели и целовались
– Хватит, – сказала я.
Женя вздохнул, отстранился. Несколько секунд посидел с закрытыми глазами.
– У тебя были ко мне вопросы, – напомнила я.
– Вообще-то вопросы у меня не к тебе, а к твоей подруге.
– Что ты еще хочешь узнать? – удивилась я. – Разве она тебя об этом просила?
– Я ведь опер, – извинился Женя. – Пусть бывший. Но не могу дело бросить на середине. Интересно узнать, что там произошло на самом деле.
– Поехали, я опаздываю.
– Я приеду к вам в Поле Чудес?
– Нет.
– Но я не к тебе. К Ксении.
Я пожала плечами.
Женя что-то еще говорил, но я его почти не слышала. Была сосредоточена на своих ощущениях. Я впервые целовалась с посторонним мужчиной. И меня это волновало.
Весь вечер этот факт крутился в голове. Все свои дела я делала механически, а когда позвонила Ксюшка и стала напрашиваться ко мне на работу, я отвечала рассеянно. Она все же пришла, и это оказалось кстати, поскольку дети разбуянились. Пока я утихомиривала мальчишек, Ксюшка сидела у девочек.
Потом мы пили чай и говорили о Нике. Там дела были совсем плохи. Операция была тяжелой, Ника едва не умерла на операционном столе.
– Хирург сказал Гориным, что он «собрать – соберет», но больше ни за что поручиться не может.
– То есть…
– То есть ходить она не будет, двигаться тоже. Там все нервы перебиты, понимаешь? – расширив глаза, сообщила Ксюха. – Живого места на ней нет.
– А Элла как?
– Элла одно твердит: только спасите, только чтобы жива была. Элла на привидение похожа. Рома – тоже.
Мы помолчали.
– Знаешь, Светка, я вот думаю: почему это с нами всеми так вдруг произошло? Как снежный ком, одно за другим?
Я пожала плечами. Ксюшка права: наши беды как стихия – завязались, и не остановить.
– Оно как с горы покатилось, остановиться не может, – продолжала рассуждать моя подружка. – За что нас всех так?
Я задумалась. Как-то не приходило в голову все наши беды связать воедино. А ведь так и получается – как случилось тогда с Кирюшей на юбилее, так и понеслось.
И если это действительно – звенья одной цепи, то как остановить поток негативных событий?
Ведь должен быть какой-то противовес?
– Нет, – вспомнила
– Да, – вздохнула Ксюшка. – Она мне рассказывала. Как в сказке…
Я сразу вспомнила Женю. Его поцелуи. Мне хотелось не думать о них. Просто стереть из памяти, будто не было ничего.
Ксюшка устроила себе ночлег на диване. Когда я уже решила, что она уснула, вдруг услышала:
– А Карину отпустят ко мне в гости на выходные?
– Зачем? – опешила я.
– Ни за чем. Просто хочу пригласить к себе в гости твою ученицу. Так отпустят или нет?
– Под расписку отпустят. Но извини, Ксюш, ты бы хоть у меня спросила. Почему именно Карину?
– Она мне понравилась. Ты сама говорила, что ее никто на выходные не забирает.
– Ксюшка, так нельзя. Ты не знаешь этого ребенка, а я знаю. Она – та еще штучка.
– А в чем проблемы? – вяло поинтересовалась моя подруга.
– Во-первых, Карина не любит детей, а мы живем у тебя с Иришкой. Во-вторых, она очень назойливая, я от нее в школе устаю. В-третьих, она привяжется к тебе, а ты от нее быстро устанешь. Сейчас ей некого ждать, а тогда она станет ждать…
– Извини, Свет, ты привыкла все усложнять. Я спать хочу. К тому же я ее уже пригласила. Смирись.
– Что?!
Я уставилась на свою подругу, а та уже ровно сопела. У Ксюхи моей удивительная способность засыпать мгновенно. Она не склонна к долгим ночным разговорам и не страдает от бессонницы.
Зато я уснуть не могла. Я снова думала о нас всех – о Ксюшке и ее дочке, убитой за несколько месяцев до рождения, о разбитой в кашу Нике Гориной, о Марине, ее муже-наркомане и об их сыне-первокласснике, о себе и Игоре. О себе и Жене, о Жене и Степочке…
Мне было о чем подумать в ту ночь.
А утром у ворот интерната нас поджидал Игорь. Он сиротливо топтался у ворот, и Ксюшка, увидев его, открыто проявила радость. Крикнула:
– О! Игорек!
Подбежала, поцеловала в щеку, повисла на нем. Раньше, при Вадике, она себе такого не позволяла. Ксюшка начала освобождаться от страха перед Вадиком, это хороший знак. Я же подошла и молча остановилась рядом.
Игорь был гладко выбрит. На скуле возле шеи краснел полоской порез. Он частенько получал такую травму, когда брился и при этом нервничал. Я едва удержалась от желания провести пальцем по его царапине.
– Привет, – сказал он и вопросительно взглянул на меня.
– Привет.
– Дежурила?
– Ну да.
– А я вот… ушел из магазина.
– Да? – Голос мой был ровным. – Куда же теперь?
– Володя Грачев приглашает к себе. Ты же помнишь, он кондиционерами занимается.