Свидетельница

Знаменская Алина

Вечером, после работы, мы все собрались у Киры в доме, чтобы решить, кто из нас поедет в больницу.

– Я так и знала! – то и дело вскрикивала Кира и с силой, не по-стариковски, сокрушалась: – Зачем девчонке машину подарили? Что за необходимость? Теперь вот жизнь на волоске.

– Позвоночник в нескольких местах, голова, все… – кивала тетя Таня. – Если выживет, то это будет чудо.

– Там нейрохирург – светило, – вспомнила мама. – Он, говорят, чудеса творит.

– Это тот самый? У которого любовница – подруга Эллочки? –

вспомнила Кира. – Кругом свои люди…

– А что толку-то? – буркнул папа. – В таком деле блат роли не играет.

– Еще как играет! – возразила тетя Таня. – Сейчас денег дадут врачу, он будет биться за пациента. Не дадут – не будет из кожи лезть.

Мама пыталась набрать на мобильном кого-нибудь из Гориных. Не получалось.

– Ехать надо, – решила Кира. – Пусть едут Ксюша и Лена.

– А я? – встрепенулась я. – Мы с Никой почти подруги!

– Нике сейчас все равно, – отрезала Кира. – Ксюша будет за рулем, а Лена умеет разговаривать с Эллой.

Кира, как всегда, была права и все учла. Как только Лена с Ксюшей уехали, Кира и мама обратили внимание на меня.

– Ты плохо выглядишь, – сказала Кира. – Нельзя так убиваться. Плюнь на него. Он недостоин твоих слез.

– Мама! – ахнула Лидуся и покачала головой.

– Я говорю то, что думаю. Пусть катится к своей продавщице. Тоже мне – сокровище.

– Ты его видела? – не слушая Киру, мама грустно посмотрела на меня.

– Видела. Игорь сейчас дома. Его отпустили.

– Просил прощения?

– Мама!

– Я к тому, Светик, что нужно помириться. Нужно вернуться домой.

– Мам, я пока поживу у Ксюшки.

– А я думаю, вам с Иришкой надо возвращаться сюда, к нам, – подхватила Кира. – Увольняйся ты из своего интерната, в лицее тебя с руками оторвут. А к Иришке логопед домой походит. Сложимся на преподавателя, если уж отец не в состоянии обеспечить.

– Мама! – снова вскричала моя мама.

Папа ушел на кухню.

Я вдруг подумала, что не знаю, какой мой папа на самом деле. Он ведь всегда держится в тени Киры. Если папа высказывает свое мнение, то только потихоньку, между делом, без пафоса. Ради спокойствия в доме он жертвует собой, своим «я», добровольно уступая пальму первенства теще. А та даже не замечает этой жертвы.

Я ужаснулась. Неужели без жертвы невозможно? Мир так устроен, что кто-то должен пожертвовать собой, чтобы остальным было хорошо? А я ведь вижу, что папа не согласен с Кирой, во многом не согласен. А если бы было так, что он спорил с ней? Показывал бы вечно свое неодобрение, как, например, Игорь? Была бы война и всеобщее напряжение.

Но ведь Кира-то этой жертвы даже не осознает!

– Лидуся, не одергивай меня, я взрослый человек! – возмутилась Кира. – Я считаю, что Светланка должна показать характер. В такой ситуации нельзя выглядеть размазней.

– А ребенок? – напомнила мама.

– Вот пусть он и подумает о ребенке! Вот пусть подумает!

Они разговаривали так, будто меня

в комнате не было. Странно, но меня совсем не трогала их перепалка и бесцеремонность. Случившееся с Никой перевесило мою беду, сместило точку зрения.

Я жива. У меня целы руки-ноги, и ребенок мой в безопасности. А Ника – молодая, красивая, успешная лежит сейчас в операционной, и операция будет длиться много часов, потому что девушку предстоит собрать по кусочкам.

– У меня дежурство в интернате, – объявила я. – Пора ехать.

Я стояла на остановке и думала обо всех сразу. О Нике, об Игоре, о Вадике, о его любовнице, о Ксюшке и о Марине. Мешанина мыслей не позволяла замечать окружающее.

– Вас подвезти?

Не сразу поняла, что обращаются ко мне. Женя щурился от яркого солнца и улыбался. Машина его была заляпана грязью до самого верха.

– Я еду в Простоквашино, – буркнула я.

– Понял. Садитесь.

Я села. Хотя первой мыслью было послать его куда подальше. Но потом пришла вторая мысль – он-то в чем виноват?

Какое-то время ехали молча. Потом Женя спросил:

– Вы сейчас живете у подруги?

Меня этот вопрос прямо-таки подбросил.

– А кто вас просил следить за мной? По-моему, вы заигрались, господин частный сыщик!

– Ради Бога, извините, – спокойно продолжал он. – Я просто заезжал к вам домой, мне нужно было кое-что спросить у вас. Но ваш муж сказал, что вы сейчас живете у подруги.

– А позвонить нельзя было? – взвилась я. – Зачем нужно было ехать домой?

– Ну не сердитесь, Свет. Я часто делаю глупости…

– Я заметила. Спрашивайте, что хотели, – нахохлилась я.

– Мне показалось, мы перешли на ты.

– Не помню такого! – отрезала я. Женин тон раздражал меня. Хотелось поставить его на место, вернуть отношения в чисто деловое русло. Зачем я позволила себя подвезти? Добралась бы на автобусе. – Хорошо, – небрежно бросила я. – На ты так на ты. Высади меня у того супермаркета.

– Есть, – не моргнув глазом ответил Женя. – Я не могу вести машину и задавать свои вопросы. Это очень серьезно.

Он огляделся. Мы находились в спальном микрорайоне. Почти на краю города.

Свернув с главной дороги, мы оказались в каком-то дворе. Несколько минут петляли по дворам, прежде чем втиснуться в узкий прогал между гаражом и трансформаторной будкой.

– Что за дела? – не поняла я. – Учти, у меня дежурство в интернате и я опаздываю. Бегом свои вопросы.

Женя выключил движок и поставил машину на тормоз.

– Бегом? – переспросил он.

Я мельком отметила в душе, что все, касающееся убийства Чернова, то, о чем он, как я думала, хочет спросить, для меня отодвинулось и теперь не важно! Другие события заслонили нелепую смерть Вадика. Авария Ники, например. А по большому счету для меня важно лишь то, что мой муж Игорь спит с продавщицей из «Мехов». Что он целует ее и что-то ласковое шепчет при этом на ухо. Что…