Сводный. Мускатная страсть
Шрифт:
– И-и-и?
– шелестящим шёпотом выдаю я чудеса красноречия.
– Очень надеялся, что ты забеременеешь...
– он обнажает мою грудь и всасывается горячим, важным ртом в сосок. Теребит языком покалывающую от возбуждения горошину, заставляя меня выбросить из головы последние глупые попытки противостоять ему.
– Не забеременела.
– А вдруг? Откуда ты знаешь?
– он до неприличия нетерпелив. Уже отодвигает в сторону полоску моих трусиков и ощупывает пальцами перевозбудившиеся половые губы с внутренней стороны.
– Знаю... ну и... дундук...
– шумно дышу я, к концу фразы переходя на стон.
– Тогда это легко поправимо... Я уже вот-вот, малышка...
– прижимается пахом к моему бедру и я не выдерживаю и, плотно сжав пальцы, прохожусь ладонью по его окаменевшему члену сверху вниз.
– Как-нибудь в другой раз, Адем...
– Что в другой раз?
– он резко отрывается от моей груди и в глазах такая бесконечная мольба.
– Детей в другой раз... Не хочу так сразу...
– А я уж подумал, что опять на диван, - смеётся он и, ловко подсунув мне руки под ягодицы, стаскивает трусы и кидает подальше, на кресло.
– Прости, любимая, я взорвусь, если не войду в тебя прямо сейчас...
– почти стонет он и одним движением руки приспускает штаны. Совсем немного, до того уровня, когда высвобождается наружу его огромное мужское достоинство.
Адем сам себе противоречит. Вместо того, чтобы сразу войти внутрь, медлит, потирая влажной, скользкой головкой мои, раздвинувшиеся по сторонам складки. Каждый раз, когда касается клитора, я всхлипываю от непередаваемого, улётного ощущения.
– Адем... Адем...
– кажется, я сама сейчас... Раньше него...
Хватаюсь за напрягшиеся ягодицы любимого и толкаю на себя.
Адем замирает на пару секунд и, обхватив двумя пальцами основание пениса, оттягивает его вниз. Сдерживает подступающий оргазм и в следующее мгновение нажимает на мой, подрагивающий вход и легко проскальзывает внутрь.
Зарываюсь в его растрёпанные, слегка влажные волосы и толкаю таз вперёд, Замираю на долю секунды в самом конце и снова... Снова... Пока очередной глубокий толчок не взрывает мои глубины невероятными и бурными пульсациями.
Адем обмякает и тыкается носом мне в ключицу.
– Ты чего?
– Я тоже всё, малышка...
– выдыхает он между тяжёлыми выдохами и перекатывается на спину.
– Опять в меня?
– Прости, любимая... Не смог остановиться.
– Он притягивает мою голову к себе на грудь и бесконечное количество раз целует в лоб.
– Прости... Наверное я подсознательно... Потому что я умираю, как хочу поскорее нашего с тобой малыша.
В другой раз я возмутилась бы, обвинила бы его в шовинизме, эгоизме... Да во всех смертных грехах обвинила бы. Но сейчас... Я так непередаваемо счастлива и полна любовью к этому невозможному во всех отношениях мужчине, что просто улыбаюсь, целую его в грудь и, удивляясь сама себе, тихо шепчу:
– Согласна... Пусть будет так, как Бог пошлёт, любимый.
Глава 58
– Адем...
– шепчу, ещё не успев открыть глаза. Еложу руками по кровати,
– Адем?
– снова зову я и, не найдя его рядом, резко сажусь. Даже голова начинает кружиться.
Бегаю встревоженным взглядом по комнате, пока не натыкаюсь на его скомканный свитер в кресле.
Не приснился.
И в следующее мгновение до меня долетает ещё одно доказательство - грохочущий, как гром, кран в ванной, который кто-то повернул на подачу горячей воды.
Долетаю до него за секунду и перевожу рычажок в сторону холодной. До упора.
– Горячую воду отключили.
– Как это?
– ловит он моё отражение в зеркале и сразу же сползает потемневшим, всё ещё заспанным взглядом на обнажённую грудь.
– Сезонная проверка, профилактика. Не знаю, что там у них. Может, просто отмыв денег.
– Пожимаю плечами и тянусь через Адема к зубной щётке.
– Хм! Сезонная!
– возмущается он.
– Да, Россия. Привыкай, братик!
– Больше не называй меня братиком, Сашка.
– Имтимно шепчет он и резко разворачивает к себе. Мнёт прохладными пальцами ягодицы, постепенно перемещаясь ниже. Оттягивает одной рукой мягкие сферы вверх, а пальцами второй проводит по растянувшейся плоти у меня между ног.
– Ты всегда по утрам такая мокрая? Или...
– Всегда, конечно. А ещё каждую десятую субботу месяца, по понедельникам - стабильно. И ещё ежедневно в двадцать один час пятнадцать минут. Ну и зимой, но только по тем дням, когда на улице выше сорока градусов жары, дунд...
Он тихо ржёт и затыкает мои глупости напористым поцелуем.
– Отлично! Сегодня же понедельник! Вовремя я приехал!
– ещё громче угарает он и тыкается мне в живот стальной твёрдостью в районе плавок.
– Так как быть с горячей водой?
Вот же гад! Я уже вся растаяла в предвкушении ещё одного горячего секса, а он...
– Зануда.
– Усмехаюсь я.
– Если хочешь тёплую воду, нужно нагреть чайник, смешать её с холодной в тазике и кружечкой на себя "Ать, ать..."
– Ать-ать?
– Ага. Это тебе не Турция.
– Развожу я руками. Но есть ещё вариант - подождать пару часов. Её обещали сегодня включить после двенадцати.
– Так и сделаем.
– Он снова хватает меня, вжимая задом в холодную керамику раковины.
– Придётся тебе потерпеть рядом с собой немытого, небритого, волосатого бандерлога. Любишь таких?
– Обожаю...
– шепчу я и, пристав на цыпочки, тянусь к губам своего дикого зверя.
– Особенно небритых... И волосатых...
– веду ладонями по тёмной растительности на его груди и останавливаюсь на тугих мышцах живота. Сейчас и правда завою от наслаждения!
Он резко втягивает воздух и, властно обхватив мой затылок, впивается в приоткывшиеся губы. Ввинчивает язык мне в рот. И немыслимое, сладкое ощущение во всём теле выбивает почву из под ног.
– Ещё хочу... Ты меня останавли... вай... А то... затрахаю до... беспамятства...