Свое время
Шрифт:
Глава седьмая
– -===Свое время===-
Глава седьмая
Наверное, только повзрослев, мы осознаем, какую счастливую беззаботность в детстве дарила нам мама. Мама подаст, мама уберет, мама выслушает и вытрет слезы. Мама встретила меня в передней, кряхтя, нагнулась, хотя ее мучил радикулит, и достала шлепанцы. На кухне уже стоял обеденный прибор, нарезанная закуска, зелень, хлеб.
– Сынок, ничего, что я здесь накрыла? А хочешь, в комнату перенесем? Там телевизор, - спросила она у меня.
– Ну, что ты, ма, не надо. Я ненадолго, поем и домой.
– Ты закусывай, закусывай. Вот колбаски
– Не надо, мамуль. Спасибо. Хватит.
– Как же не надо - тебе-то, ой, как надо хорошо питаться. Тамара готовит или по-прежнему на пельменях да на яичнице сидите?
– Готовит. Ты не беспокойся. Я и на работе обедаю - у нас вполне приличная столовая.
– Ну, слава богу, хоть бы у вас все наладилось. Главное, живите дружно. Ты ее уж не обижай, повнимательнее будь - у нее сейчас время такое, беспокоить ее нельзя. А ты опять в своей киностудии пропадаешь? И что ты там потерял? А деньжат хватает? Может подбросить? Хотя много-то я не могу, сам знаешь.
– Не надо, ма. Я за бюллетень получил за три месяца, так что пока есть.
– Мы с отцом решили коляску вам подарить - вы не вздумайте сами покупать.
– Спасибо. И что бы мы без вас делали?
– Такая уж у нас забота - детей вырастить... Теперь и ты своих няньчить будешь. Только что-то ты невеселый в последнее время, сынок, случилось что?
Я долго не отвечал. Родители не были в курсе всех наших с Тамарой разногласий, но почему бы, в конце концов, как говорил Чулков, не сказать матери всю правду? С другой стороны, как ее скажешь?
– Не знаю, мам... Только мне кажется, что рано нам заводить ребенка.
Мать рассмеялась.
– Сделанного не воротишь - теперь никуда не денешься, считай, семь месяцев прошло. Раньше надо было думать.
– Раньше мы думали вместе, потом врозь. Я никак не могу понять логики Тамары - мы же фактически разошлись, как в море корабли, и сколько было крика и обид, и всем-то я ей нехорош был, и вдруг - на тебе...
– Хочешь понять женскую логику?
– Мать лукаво улыбнулась.
– Никогда мы с тобой не говорили на эту тему, сын, но ведь у меня с твоим отцом тоже не все гладко получалось, бывали такие моменты, что, казалось, не то, что пить, дышать одним воздухом вместе невозможно... Помню, мы в первый раз поехали вдвоем отдыхать на юг, сразу как поженились. Море ласковое, синее, синее, песок белый. Выпили винца как-то за обедом и купаться пошли. Он развеселился, давай в шутку топить меня. И чуть не утопил. Я только вынырну, кричу ему, перестань, перестань, пожалуйста, а он опять меня под воду, я уже захлебываться начала. Еле вырвалась. Вылезла на берег, реву, он опомнился, да поздно, я ему пощечин надавала, да еще такое наговорила в истерике, весь пляж ахнул, он обиделся и в сторону сел, а я платье кое-как натянула, домой бегом, вещи собрала - и на вокзал.
– Как дети, - улыбнулся я.
– Дети и есть. В вашем возрасте. Хорошо, еще хватило ума у него, чтобы с цветами отыскать меня на вокзале, а у меня - чтобы простить его. Ты запомни, Валерий, нам, женщинам, прежде всего внимание нужно, восхищение, причем постоянно, а не от случая к случаю. Представь себе, какое это унижение, на виду у всего пляжа реветь, как мокрая курица.
– Но ты же сама поколотила
– Что я? Я - другое дело. У меня и сейчас, как вспомню об этом, руки чешутся. Соображать надо. Какие вы все-таки, мужчины, грубые, фу.
Глаза у матери сверкали, она похорошела от гнева, и в ней проглянула та задорная и гордая девчонка, которая приворожила не очень-то общительного, с нелегким характером отца.
– Разошлись бы, и не было бы меня на свете, - я ласково погладил мать по руке.
– Был бы. Ты уже был, только отец об этом не знал. Я ему на пляже сказала, что не хочу иметь от него детей, а на вокзале сказала, что у нас будешь ты. Уж тут-то его и прошибло...
– Разве на вас угодишь?
– А ты как думал? Мы, женщины, дикое племя. И как бы я хотела, сынок, чтобы тебе в жизни повезло с ними. Я где-то читала, что кошки, хоть и домашние животные, но приручить их человеку до конца так и не удалось. Они принимают еду и ласку, но есть у них своя территория, где они гуляют и охотятся. Так и женщины выпускают когти, когда посягают на их независимость.
... Дикое племя. Я шел домой с сумками, в которые мать выгрузила полхолодильника, и мне представился табун амазонок с луками и колчанами стрел за плечами, бесстрашных и беспощадных, стоящих на страже своих лагерей, в которых мужчины содержатся как жеребцы для продолжения рода. Потом я представил себе мать во главе табуна и рядом с ней Тамару, а вот Наташу в виде воинственной амазонки представить не мог. Нет, она не из дикого племени. Может быть потому, что ее доброта и терпимость выстраданы на больничной койке?
С другой стороны, Тамара с удовольствием теперь готовила и стирала, терпеливо дожидаясь моего возвращения, и от щедрот ее материнской нежности доставалось и мне, - неужели и вправду ребенок так резко меняет психологию женщины?
Глава восьмая
– -===Свое время===-
Глава восьмая
Через два дня Тамара сказала мне, вернее не мне, а кому-то в пространство - у нее появилась манера неожиданно начинать и обрывать разговор, говорить, не глядя, невпопад смеяться и хмуриться:
– А послезавтра поедем на дачу...
– С какой стати?
– Я никак не мог сообразить, в связи с чем возникло такое предложение, и потому не знал, как на него реагировать.
– То есть как это с какой стати?
– подняла одну бровь Тамара.
– Будет девятое мая - день Победы.
– Ну и что?
– опять не понял я.
– Мой папа - фронтовик, неужели ты забыл?
– подняла вторую бровь Тамара.
– Не забыл. Значит, он нас приглашает отметить праздник на даче?
Тамара опустила брови и долго молчала.
– Так приглашает или нет?
– не выдержал я.
– Нет... то есть да, но не знаю... Может быть, он просто хочет нас видеть, но это совсем необязательно. Надо будет ему помочь...
Она опять помолчала и, наконец, добавила:
– И мама просила...
Я вспомнил наши разговоры перед отъездом в санаторий, когда она мне рта не давала раскрыть - куда девалась ее энергия, ее желание переделать буквально все по-своему?
Дача находилась по современным понятиям рядом, в пятидесяти километрах от Москвы, а по понятиям того времени, то есть почти двадцать лет назад, не близко.