Сволочь ненаглядная
Шрифт:
– Ну как вам, девки? – заржал шофер, страшно довольный собой. – С ветерком, да быстро, не то что на автобусе сраном.
– Спасибо, дядя Сеня, – пропела Ленка, выпутываясь из брезента.
– За так не отделаешься, – ухмыльнулся водитель. – Пускай маменька стакашку поднесет.
– Это мы завсегда, – заверила Лена, – чай, самогонка своя, не купленная.
Дядя Сеня счастливо захрюкал и толкнул покосившуюся калитку.
– Вот ведь хрен с горы, – вздохнула Лена, – самогонки ему, а за что? Все равно домой ехал. Да еще несется, словно бешеный, всю жопу отбила.
– Это
На площадь выходило три избы, две покосившиеся черные развалюхи и одна довольно крепкая, даже под новой крышей.
– Кукуево, – подтвердила Лена и поинтересовалась: – А вам кого?
– Егора Скотинина.
– Тут такого нет, – с уверенностью сказала девочка. – У нас всего четыре семьи живут: мы с мамулькой, дядя Сеня с бабой Асей, Валька, а на старой улице Гоша. Больше нет никого, да вы у маменьки спросите, она всех знает, и старых жителей и уехавших, в конторе работала, зарплату выдавала.
– Веди к маме, – велела я, жалея, что не прихватила на станции хоть какой-нибудь тортик.
Ленка пошла к избе под оцинкованной крышей. Дверь открывалась на террасу, но зимой ей не пользовались, превращая в склад. Девочка толкнула следующую, обитую черным дерматином дверь и крикнула:
– Мамусь…
– Пришла, коза, – донеслось откуда-то из глубин.
– Гостью привезла, – не успокаивалась Лена.
– Да ну? – удивилась женщина и вышла в коридорчик. – Надо же, к нам редко кто приезжает… – Извините, – попыталась я начать разговор.
– А нас дядя Сеня вез, – радовалась девочка.
– Понятно, – рассмеялась мать, – вот натерпелись, бедолаги, раздевайтесь, пообедаем, картошечка поспела.
Отказаться от такого радушного приглашения было невозможно. На кухне, половину площади которой занимала русская печь, женщина вытащила из нее чугунок и поставила на стол. Круглая белая картошка исходила паром. К ней подали соленые огурцы, квашеную капусту и домашнюю тушенку.
– Ешьте, ешьте, – хлопотала женщина и предложила: – По рюмашке?
– Нет, спасибо, я не пью.
– Я тоже, – засмеялась хозяйка и сказала: – Меня Рая зовут, а вас?
– Евлампия.
– По делу к нам?
– Ищу Егора Скотинина…
Рая вздернула вверх брови:
– Вы ничего не путаете? Егора никогда здесь не было.
– А кто из Скотининых был?
– Олег и Георгий, два брата, а потом Олег женился и уехал, а Горка тут остался, с матерью.
– Разве Наташа не уехала с Олегом? – искренне удивилась я.
– Кто такая Наташа? – недоуменно спросила Рая.
– Мать Олега.
– Его маму звали Анна Михайловна, – пояснила Раиса, – а Наташа, наверное, Татка, его жена!
– Жена?! Наталья Андреевна – жена Скотинина?! Она же его старше!
– Немного, – хихикнула Рая и велела: – Ленка, топай уроки делать!
Когда девочка исчезла в комнате, Раиса навалила мне еще гору вкусно пахнущей картошки и сообщила:
– Слушай, я тебе такое расскажу!
Глава 17
В начале восьмидесятых годов Кукуево было вполне
– Негодяй, – кричали они, – пожировал на нашей крови!
Директор не слишком сопротивлялся и отдал бразды правления новому начальнику, выдвинутому, так сказать, из рабочей среды.
Но вскоре выяснилось, что одного пролетарского происхождения для успешного ведения дел мало. Прежний хозяин имел отличные связи в Москве, умел ловко заключать контракты, новый же только кричал о сволочах, разворовавших страну. Поняв, что дали маху, рабочие отправились к бывшему директору. Тот вышел к ним в красивом спортивном костюме, принял петицию и заухмылялся.
– Вы, ребята, абсолютно были правы, когда говорили, будто я вор. Так что знайте, мне накопленного до конца жизни хватит, еще детям и внукам останется. Только я себе кубышку набивал, да и вам зарабатывать позволял. Не понравилось? Прогнали? Живите с тем, кого выбрали. Видели глазки, что покупали, теперь ешьте, хоть повылазьте!
С этого дня началось стремительное разорение Кукуево, совпавшее с общим обнищанием страны. Люди бросали избы и подавались куда глаза глядят на заработки. Кое-кому повезло, их домишки купили горожане под дачи, но основная масса просто так подалась за счастьем. Остались старики, убогие, да Рая с Ленкой.
Раиса раньше была уважаемым человеком, служила на комбинате в бухгалтерии, выдавала зарплату. Знала буквально каждого кукуевца и прекрасно была осведомлена о доходах посельчан. Уехать с маленькой, только что родившейся девочкой в никуда она побоялась. В Кукуево у нее было хозяйство: корова, поросята, огород; с голоду не пухла. Правда, жить становится все трудней и трудней. Но Рая не горюет. Перестали привозить баллоны с газом – стала готовить в печи, закрыли магазины – перешла на натуральное хозяйство, даже хлеб печет сама. Жаль только, что отключили за долги электричество. Оставшиеся жители не платили за свет, и кукуевцам перерезали провода. Уже четыре года они живут при керосине и свечах, без телевизора.
– А холодильники? – ужаснулась я. – Как вы продукты храните?
– Так подпол есть, – пояснила Рая, – в избе простой, а во дворе отрыт глубокий, почти ледник. Знаешь, человек на земле ни за что не пропадет. Это в городе с голоду сдохнешь, а на селе картошечка своя, морковка, огурцы да яблоки, а еще пара свинок, куры и корова… Нет, тут лучше. Чего я в Москве не видала…
Но не все кукуевцы разделяли взгляды Раисы, и в один прекрасный день в поселке осталось всего четыре семьи. Дядя Сеня с женой, беспробудно глушившие самогонку, Рая с Леной, деревенская дурочка Валька да Скотинины, двое сыновей и мать.