Сволочь (сборник)
Шрифт:
Признаюсь, у меня на время отшибло дар речи.
– Что это еще за фокусы? – выдавил я.
– Разве ты не хочешь, чтобы я зашла к тебе?
– Хочу. Но прямым рейсом, без пересадок.
– Без пересадок не получится, – снова усмехнулась Рита, прищурив зеленые глаза. – За удовольствие нужно платить. Так ты меня проводишь?
– По-моему, ты меня втягиваешь в какую-то
– Разумеется, мой хороший. А ты думал, одному тебе позволено втягивать людей в свои игры? Ты ведь любишь играть. И повеселиться не прочь. Не будь эгоистом, проводи меня.
– Ладно, идем.
Мы поднялись на свой этаж и направились к номеру, который она занимала с Максом. Из-за двери, к моему удивлению, доносился женский голос, говоривший по-французски.
– Надо же, – сказал я. – А твой муж тоже не теряет времени.
– Это телевизор, – вздохнула Рита.
Она постучала в дверь.
– Макс, открой, пожалуйста!
Послышался скрип пружин и лениво шаркающие шаги. Затем дверь открылась, и мы увидели полусонного Макса, привычно жмурящего глаза.
– Привет, – сказал он.
– Здрасьте, – буркнул я.
– Максик, – сказала Рита, – ты что, весь вечер просидел у телевизора?
– Ну да, – ответил тот.
– И как, интересно?
– Не знаю.
– А мы вот с Мишей чудесно прогулялись, а затем он любезно проводил меня до номера.
– Спасибо, Миша, – сказал Макс.
– Не за что, – хмыкнул я.
– Есть за что, – возразила Рита. – Мне было очень приятно. Что ж, время позднее, будем укладываться. Спокойной ночи, Миша.
– Да? – сказал я.
– Да. В восемь утра завтрак, а в девять автобус выезжает в Брюгге. Так что надо как следует выспаться.
– Действительно, – проговорил я, – главное в жизни – как следует выспаться. Или, как выражается наш общий знакомый Алешка Жаворонков, «а неча плавать батерфляем».
– При чем тут батерфляй? – удивилась Рита.
– Красивый стиль, – объяснил я. – Но трудоемкий. Ныряешь – выныриваешь, снова ныряешь – снова выныриваешь. Утомляет. Устал я, господа. Спокойной ночи!
Я развернулся и зашагал к своему номеру, почувствовав
Наутро, позавтракав в отеле, мы выехали в Брюгге. Я сидел позади Риты и Макса, созерцая в окне их нечеткие отражения. Макс, как обычно, полудремал, Рита время от времени поглядывала на него с какою-то странной смесью досады и нежности. По правую руку от меня расположилось Лилино семейство, дружно и подчеркнуто меня игнорирующее. Из новых моих знакомцев лишь профессор Айзенштат смотрелся адекватно и вполне дружелюбно. До Брюгге оставалось ехать около часа, когда Рита, повернувшись ко мне, напомнила о моей роли в этой поездке:
– Миша, пора работать.
– В смысле? – не понял я. – Подменить водителя? У меня прав нет.
– Зато есть обязанности. Публика ждет рассказа о Брюгге.
– Да уж, – хмыкнул я. – Эти милые лица просто светятся ожиданием.
– А ты не заглядывайся на лица. Ты здесь в качестве экскурсовода, а не физиономиста.
Я с неохотой встал и направился к микрофону.
– Доброе утро, – произнес я безразличным голосом вагоновожатого, объявляющего остановки. – Через некоторое время наш автобус прибудет в Брюгге, столицу Западной Фландрии и один из красивейших бельгийских городов…
Я полностью отключил воображение и, откровенно скучая, стал выкладывать известные мне факты, почерпнутые из лишенных эмоций справочников: расположен там-то, основан тогда-то, известен тем-то.
– Чушь! – неожиданно прервал меня хорошо знакомый с недавних пор голос Лилиного папаши.
Я искоса взглянул в его сторону и продолжил рассказ, вяло пересыпая его фактами, именами и датами.
– Полнейшая чушь! – снова подал голос Лилин папаша.
Тут до меня дошло, что Лиля во вчерашнем припадке раскаянья, видимо, поведала родителям о моем методе преподносить исторические факты, и теперь всякий мой экскурс в историю будет сочтен заведомой ложью. Это показалось мне настолько забавным, что я не удержался и прыснул.
Конец ознакомительного фрагмента.