Священная земля
Шрифт:
Менедем спрятал улыбку. Ему нравилось слушать разговоры киприотов; это было почти то же самое, что слушать ожившего Гомера и его современников. “Что у тебя есть?” он спросил.
“У нас есть вино с Хиоса, Коса, Лесбоса, Тасоса, Наксоса и ...” Женщина назвала почти каждый остров в Эгейском море и каждую часть материка, прилегающую к нему. Она закончила: “И, конечно, у нас есть местное, а также финиковое вино, которым финикийцы очень наслаждаются”.
“Чашечка местного вина меня вполне
“То же самое касается и меня”, - сказал Диокл.
Служанка за глаза назвала их обоих скрягами. Менедему было все равно. Такое место, как это, могло увеличить свою прибыль, заявляя, что дешевое вино на самом деле нечто большее, и взимая за него в три раза больше, чем было бы правильным. С местным, по крайней мере, он знал, что получает.
“А как насчет тебя, благороднейший?” - спросила женщина, когда Соклей ответил не сразу.
“Позвольте мне выпить чашу финикового вина, если не возражаете”, - сказал Соклей. Пожав плечами, служанка ушла.
“Почему ты хочешь выпить эту ужасную гадость, юный сэр?” Сказал Диокл.
“Мы отправляемся в Финикию. Я мог бы также узнать, что нравится финикийцам, ты так не думаешь?” Сказал Соклей. “Если это противно, я больше не буду это пить”.
Спустя больше времени, чем следовало, служанка принесла им напитки. Менедем попробовал местное и скорчил гримасу. Он не ожидал многого, и он тоже этого не получил. Диокл выпил, не сказав ни слова жалобы. Менедем сделал еще глоток. Он пожал плечами. Это было не то намного хуже, чем вино, которое "Афродита" несла для команды.
“А как насчет твоей, Соклей?” спросил он.
Его двоюродный брат протянул дешевую глиняную чашку. “Попробуй сам, если хочешь”.
“Почему нет?” Спросил Менедем, хотя это был вопрос с очевидным ответом. Он осторожно отхлебнул, затем вернул чашу Соклеосу. “На мой вкус, слишком сладкая и густая, как клей. Насколько я понимаю, финикийцам здесь рады”.
“Я бы тоже не стал пить это каждый день, ” сказал Соклей, - но я не думаю, что это так противно, как описал Диокл. Лучше, чем питьевая вода, это точно ”.
“Я должен надеяться на это”, - сказал Менедем. “В конце концов, что не так?”
“Есть такая кислинка, которую египтяне, фракийцы и кельты варят из ячменя”, - сказал Соклей. “По общему мнению, пиво довольно плохое. Во всяком случае, на вкус это так похоже на вино.” Он отпил еще немного, затем задумчиво причмокнул губами. “Да, могло быть и хуже”.
“Фракийцы используют сливочное масло вместо оливкового, поэтому ясно, что у них нет вкуса”, - сказал Менедем. Соклей и Диокл оба опустили головы; для верности, гребец также скорчил гримасу отвращения.
Толстый мужчина, украшенный драгоценностями - Менедем
Это заставило Менедема оглянуться. Это также заставило Соклея резко кашлянуть. “Прекрати это”, - сказал ему Менедем. “Гетеры - это не жены”. Соклей развел руками, признавая это. Менедем заметил пару женщин; они носили вуали, как будто были респектабельны, но они не пришли бы в таверну, если бы это было так. Один сидел с крупным македонцем через пару столиков от Менелая и его товарищей. Другой сопровождал мужчину с холеной внешностью богатого землевладельца.
Менедем пропустил кое-что из того, что хотел сказать хозяин таверны. “... Здесь прямо из выступлений в Афинах, Коринфе и Александрии, ” продолжал мужчина, “ Друзья мои, я даю вам известное… Areios!”
Он хлопнул в ладоши, подняв их над головой, чтобы дать сигнал всем остальным тоже поаплодировать. Менедем несколько раз хлопнул в ладоши. Диоклес тоже. Соклей, как заметил Менедем, сидел тихо, ожидая, стоит ли слушать кифариста. Иногда Соклей был слишком благоразумен для его же блага.
“Большое вам спасибо!” Выйдя на платформу, Арейос помахал толпе рукой. Худощавый и худощавый, он говорил на изысканном аттическом греческом. Вероятно, он был поразительным юношей. Даже сейчас, хотя седина в его волосах говорила о том, что ему должно быть около пятидесяти, он побрил лицо, чтобы выглядеть моложе. При свете ламп и факелов иллюзия работала на удивление хорошо. “Я очень рад быть здесь”, - продолжил он с усмешкой. “Клянусь богами, я очень рад быть в любом месте, где меня не могут уволить в течение следующего часа”.
Он рассмеялся. Менелай крикнул: “На Кипре этого не случится. Кипр принадлежит моему брату, и он сохранит его!”
“Пока он хранит ее до тех пор, пока я не уплыву, меня это устраивает”, - ответил Арейос и вызвал более громкий смех.
“Еще один кифарист, который думает, что может высмеивать могущественных людей”, - сказал Менедем. “Разве он не помнит, что здесь случилось со Стратоником?” Он сделал паузу. “Менелай действительно кажется более жизнерадостным человеком, чем был Никокреон - я это скажу”.
“Интересно, что он чувствует по поводу того, что является вторым по значимости человеком во владениях Птолемея”, - сказал Соклей. “Задумывался ли он когда-нибудь, как все было бы, если бы он родился раньше своего брата?”
“Зачем спрашивать меня?” Сказал Менедем. “Почему бы не пойти туда и не спросить его?”
В какой-то неподходящий момент он подумал, что Соклей встанет и сделает именно это. Но его кузен всего лишь поерзал на табурете. Соклей указал на кифару Ареоса, которую он держал в руках. “Ты когда-нибудь видел более прекрасный инструмент?”