Священная земля
Шрифт:
Офицер Антигона не смеялся над оливковым маслом. Судя по тому, как развивались события, Менедем воспринял это как хорошую новость. Македонец сказал: “Книги, да? Зачем тебе понадобилось приносить книги?”
“Разве сам Александр не путешествовал с ними?” Ответил Менедем. “Если они были достаточно хороши для него, почему не для тебя?”
“Из-за того, что у него были его письма, а у меня нет”. Выражение лица македонца стало резким. “Приехав с запада, ты бы остановился в Саламине, не так ли?”
“Это верно”, -
“Ну, и что ты там увидел?” требовательно спросил офицер. “Сколько военных галер в гавани? Строят ли они еще?" Менелай в городе или он где-то еще на Кипре? Что он задумал?”
Прежде чем ответить, Менедем послал Соклеосу многозначительный взгляд. Если люди Антигона были так заинтересованы в том, чтобы узнать, что происходит на Кипре, как мог его двоюродный брат сомневаться в том, что силы Птолемея на острове также тщательно допрашивали моряков, прибывающих из Финикии? “Не обратил особого внимания на гавань”, - сказал Менедем.
“О, да, вероятно, расскажет”. Офицер Антигона скривил губы в том, что он, без сомнения, считал аристократической усмешкой.
“Клянусь богами, это правда”, - сказал Менедем. “Меня не волнуют военные галеры; они не имеют ко мне никакого отношения. Если бы в гавани была пара других акатоев, можете поспорить, я бы их заметил. Хотя мы видели Менелая. Он там.”
“А, это уже что-то”. Македонянин нетерпеливо схватил кость, которую ему бросил Менедем. “Где ты его видел? Что он делал?”
“Он был в таверне, недалеко от гавани”, - ответил Менедем.
“Что он делал? Он напивался?” Да, офицер был нетерпелив, все в порядке. “Вы не знаете, часто ли он напивается?” Учитывая репутацию македонцев, разливающих чашу за чашей чистое вино, вопросы были не такими уж неожиданными. Если бы командующий Кипра был все время пьян, людям Антигона было бы легче атаковать это место.
Но Менедем и Соклей оба покачали головами. Соклей сказал: “Он совсем не казался пьяным. Он пришел туда по той же причине, что и мы: послушать, как играет и поет кифарист Арейос ”.
Это тоже заинтересовало македонца, но не так, как ожидал Менедем. “Правда?” спросил он. “Как он?" Я слышал о нем, но никогда не видел его выступления. Я видел Стратоника несколько раз, когда вернулся в Элладу. Он лучший, кого я знаю - но что за язык у этого человека! Если бы он был у гадюки, ей не нужно было бы тебя кусать - она бы просто высунула язык, и ты бы упал замертво ”.
“Это правда!” Сказал Соклей, и они с македонянином провели следующие четверть часа, болтая - иногда споря - о достоинствах различных кифаристов и обмениваясь историями о Стратонике. Несмотря на весь свой грубый акцент, офицер явно знал, о чем говорил. Менедем слушал с растущим изумлением. Он не больше ожидал, что этому парню будет небезразлична кифара, чем он мог бы подумать, что финикиец может стать философом. Никогда нельзя сказать наверняка, подумал он.
Наконец, с явной неохотой, офицер Антигона оторвался.
Соклею удалось очаровать его; он сказал: “Мне понравилась твоя беседа, о наилучший. Боги даруют тебе прибыль здесь, в Сидоне”. Он вернулся в город, насвистывая мелодию к одной из александрийских
“В конце концов, он не был ослом”, - сказал Менедем.
“Нет, но он орал, как один из них. Македонцы!” Ответил Соклей. “Когда он там разволновался, я пропустил примерно одно слово из четырех”.
“Это не имеет значения”, - сказал Менедем. “Важно то, что ты ему понравилась, и поэтому он даст нам хорошую репутацию. Молодец, моя дорогая”.
“Спасибо”, - сказал Соклей. “А завтра посмотрим, что мы сможем найти здесь, в Сидоне”.
“Да”. Обычно Менедем искал бы в новом городе скучающую жену торговца или офицера. Из-за своей клятвы он не должен был этого делать. Блудницы все лето, подумал он и вздохнул. Затем пожал плечами. Соклей не то чтобы просил его вообще держаться подальше от женщин. Его двоюродный брат знал его лучше, чем это.
Прогуливаясь по узким улочкам Сидона, Соклей все время вытягивал шею все выше и выше. Ему не особенно хотелось этого делать, но он ничего не мог с собой поделать. Когда он взглянул на Менедема, то с облегчением обнаружил, что его двоюродный брат делает то же самое. Менедем бросил на него застенчивый взгляд. “Я знаю, что здания на нас не рухнут, но я не могу перестать думать, что они могут”, - сказал он.
“Да, я знаю. Я тоже так себя чувствую”, - сказал Соклей. “Интересно, почему они строят такие высокие здания. И что происходит, когда происходит землетрясение?”
“Все рушится, я полагаю”. Менедем сплюнул за пазуху своей туники, чтобы отвратить дурное предзнаменование. Пройдя еще пару шагов, Соклей последовал его примеру. По логике вещей, он не видел никакой связи между актом плевка и землетрясением, которое могло произойти в следующее мгновение, а могло и не произойти в течение следующих ста или более лет. Как одно могло помешать другому случиться, было выше его понимания.
Он все равно сплюнул. Обучение логике и анализу, которое он получил в Ликейоне в Афинах, боролось с суевериями, которые он подхватил в море. По крайней мере, чаще всего суеверие побеждало. Во-первых, в эти дни он проводил время среди моряков, а не среди философов. Во-вторых, он не понимал, как плевок может навредить, и поэтому…
“Почему бы и нет?” - пробормотал он.
“Что это?” Спросил Менедем.
“Ничего”, - сказал Соклей, смущенный тем, что Менедем услышал его.
Жители Сидона воспринимали свои высокие здания как нечто само собой разумеющееся, так же как Соклей воспринимал более низкие здания Родоса и других эллинских полисов. Они столпились вокруг двух родосцев, иногда ворча на медлительных, глазеющих иностранцев. Все мужчины носили бороды; хотя бритье было популярно среди эллинов, особенно среди молодого поколения, здесь это не прижилось. У некоторых из их одеяний - часто в яркую темно-синюю или ржаво-красную полоску - по подолу была причудливая бахрома; они придерживали ее одной рукой, чтобы она не волочилась по пыли. Они носили высокие цилиндрические шапки или отрезы ткани - опять же, часто ярко раскрашенные - обернутые вокруг волос.