Святая - святым
Шрифт:
– Ма! Тебе перчатки не нужны?
– закричал он.
– Нет, а… что?
– Я возьму, ладно?
– Зачем?
– Да так, поубираюсь немного… во дворе!
– Конечно, бери, сынок!.. – послышался радостный мамин голос, который тут же сменил озадаченный - папин:
– Чего это с ним?
– А ты не понимаешь? Это у него – генетически, но только – в меня!
2
– Горе ты мое городское! – подбежав к сыну, заохала мама.
Спор родителей, в кого больше уродился их сын, разгорелся
Издалека ее листья казались ему долларовыми бумажками. Но когда он, уже изнемогая от усталости, вспотевший, в одних шортах, подошел к ним совсем близко, крошечные иголочки на них выросли до величины игл самых больших шприцов... Стас озадаченно покачал головой и, прикидывая, с чего начать, посмотрел на крапиву.
Особенно много ее было у забора, за которым виднелась соседская банька. Здесь, даже в такую жару, стояла лужа. Осторожно, чтобы не поскользнуться, Стас подошел к самым зарослям крапивы. Сняв перчатку, он пугливо дотронулся до самого маленького листка и ойкнул.
– Д-да… - Стас осмотрел быстро краснеющее пятно на пальце и озадаченно покачал головой. – За такое отец больше таблетки не даст… Надо сделать веник и пару раз хлестнуть себя по плечам!.. Заодно, как говорил Григорий Иванович, и волю потренируем!
Стас решительно надел перчатки, крепко ухватился за самый большой куст крапивы, что было сил рванул на себя и… потеряв равновесие, полетел в самую гущу крапивы…
Словно миллион искр от огромного, обжигающего костра сверкнул перед его глазами.
Ослепленный Стас, уже не обращая внимания на то, что стебли крапивы хлещут его по спине и животу, всхлипывая, выполз из зарослей.
Встав у сарая на ноги, он посмотрел на себя – грязного, с животом и руками, краснеющими прямо на глазах и, уже не радуясь мысли, что заработал больше, намного больше тысячи долларов, заковылял к дому.
Родители встретили его хвалебными голосами. Однако, тон их сразу же угас, а благоговейное выражение лиц сменилось неподдельным ужасом. Стас, следуя за их взглядами, перевел глаза на свой, весь покрытый красными пузырями живот и едва не взвыл от страха и жалости к самому себе.
– Таблетки дайте… - протягивая дрожащую руку, слабым голосом жалобно попросил он.
– Что?! – не понял отец.
– Димедрол…
– Какой димедрол? Какие таблетки?!
Отец бросился к себе, и в родительской комнате остро запахло лекарствами.
– Горе ты мое городское! – подбежав к сыну, заохала мама. – Ты что,
Стас захныкал, пытаясь оправдаться, и замер, глядя на появившегося с огромным шприцом отца.
– От такой аллергии одно только средство – укол! Причем – горячий! – заявил он, приближаясь к сыну.
Димедрол, доллары и недавнее падение в крапиву были мгновенно забыты Стасом. Все ее жала не стоили одного этого папиного шприца!
После укола, страдая от боли и разочарования, он лежал в кровати, вновь и вновь переживая весь ужас случившегося.
– Добегался! – ворчал за стеной отец. – Куда спокойнее было, когда он сидел дома и читал.
– Читал?
– переспросила мама, и послышались ее быстрые, удаляющиеся шаги.
– Ты куда?
– Я сейчас!
Шаги мамы вернулись и осторожно приблизились. Стас открыл глаза и увидел, как она положила что-то на подоконник.
– Ч-что это? – вяло поинтересовался он.
– Твоя тетрадь!
– Откуда?.. Где ты ее нашла?..
– В кустах под окном лежала. Ветер, наверное, сдул!
«Ага! Этот ветер – Максом называется… - невесело усмехнулся про себя Стас. Подумав о Максе, он вспомнил весь сегодняшний день, пруд и удивился, что Ник до сих пор еще не пришел за димедролом.
«И хорошо, что не пришел! – с облегчением подумал он. – Мои знают, что Ник – наркоман… я просил димедрол… что бы тогда я сказал?..»
3
Ник оглянулся и услышал то, чего меньше всего мог ожидать…
А Ник, тем временем, сидел рядом с лежащим на постели отцом Тихоном и, в свою очередь, тоже думал о Стасе.
Он лихорадочно прикидывал, успел уже тот выпросить у отца димедрол или еще нет. Всего через стену от него был процедурный кабинет, где этого лекарства было более, чем достаточно, да и не только его, но и кое-чего покрепче, чего он жаждал сейчас больше всего на свете. Но крепкие решетки на окне и огромный замок на двери лишали его всяких надежд.
Была, правда, одна идея – но настолько безумная, что Ник боялся даже думать о ней. И он ерзал на табуретке, не зная, куда себя деть. И к Стасу было уже пора… и эта комната притягивала его, словно магнит…
Из далекой Америки или Англии ему позвонил по мобильному телефону отец. Ник ответил, но долгого разговора не получилось. Игорь Игоревич сразу понял, что у сына ломка, и быстро прекратил разговор.
Отец Тихон, искоса поглядывая на парня, что-то ловко вырезал ножичком из небольшого кусочка дерева. Наконец, он закончил работу и положил на тумбочку, где стояла, прислоненная к стакану с букетом ромашек, картонная иконка – аккуратный маленький крестик…
– Не могу без дела сидеть! – пожаловался он, пряча нож в ящик тумбочки, в котором, как успел заметить Ник, лежало еще несколько заготовок.
– Нравится?