Святая - святым
Шрифт:
– Ага! – огрызнулся Стас. – У соседа от бани в наш двор течет, там везде глина – а я виноват?
– Ладно, поговорю я с соседом… И на месте глины клумбу разобьем! – пообещал отец, беря тетрадь и машинально листая ее.
«Ну, точно Крисп с Марцеллом – только эдиктов не хватает! – глядя на него, покачал головой Стас. – Неужели, и правда, все так повторяется? Надо и об этом спросить у отца Некта… то есть, Тихона!» – решил он.
Он хотел расспросить отца подробнее, о чем они еще говорили со священником.
Но тот… Стасу даже не по себе
– Все будет хорошо! Спокойной ночи, сынок!
3
– А что, если они готовят бунт?..
– вдруг насторожился Крисп.
Марцелл с Криспом вышли из каюты, когда солнце уже встало, но еще не так ослепительно ярко блестело над горизонтом.
Сидевший у порога воин, с грохотом роняя прислоненный к борту щит, запоздало вскочил на ноги и лихо отсалютовал, делая вид, что не спал всю ночь. Но провести Марцелла ему не удалось.
– Пойди, глаза хоть промой! – с усмешкой посоветовал он и вдруг внимательно посмотрел на охранника: - Постой-постой… Сейчас же не твоя смена! Где твой напарник?
– Заболел… - помявшись, неохотно ответил охранник.
– Что с ним?
– Не знаю, кажется, что-то с животом…
– Наверное, пока вчера меня не было, кислое вино пили? – строго спросил Марцелл.
– Ни капли! – клятвенно приложил руки к груди воин, но, поймав на себе недоверчивый взгляд начальника, отвел глаза в сторону: - Да если бы и пили – со мной же ведь ничего!
Марцелл подумал и приказал:
– Среди пассажиров есть лекарь. Пусть осмотрит его и даст какое-нибудь снадобье. Скажи ему, я попросил!
– Есть, господин! – обрадовался нечаянной возможности размять ноги воин и тяжелыми шагами направился в сторону кормы.
– Погоди! – остановил его Марцелл.
– И ты отстоял в карауле всю ночь?
– А что? – удивился воин. – Мы в боевом лагере, бывало, по трое суток не сменялись! Дело обычное…
– Когда не касается эдиктов государственной важности! – нахмурился Марцелл и окликнул: - Крисп!
– Да, отец? – рассеянно отозвался тот, ища глазами отца Нектария и своих рабов…
– У меня к тебе просьба. Точнее – боевой приказ!
– Да, отец, – видя, что Марцелл обращается к нему без улыбки, как к взрослому, сразу посерьезнел Крисп.
– Возьми его меч, щит и копье и побудь на страже нашей каюты, пока он отдохнет! – показал на воина Марцелл.
– Да, отец!
– Не да, а есть! Тебе поручается дело государственной важности!
– Есть!
– Вот так! – похвалил Марцелл, оглядывая сына с мечом в руках.
– А тебе сколько времени нужно, чтобы отдохнуть? – обращаясь к воину, спросил он. – До полудня хватит?
– Более чем! – обрадовался воин. – Бывало в походах…
– Время уже пошло! – предупредил Марцелл, и тот, оборвав себя на полуслове, заспешил к пассажирам, где подошел к одетому в греческий плащ человеку - лекарю, как догадался
Марцелл тоже направился на корму корабля.
И Крисп остался у двери каюты один.
Море по-прежнему было гладким, ленивым.
«Тень молнии» продолжала движение без парусов.
– И - ра-аз! И – ра-аз! – медленнее, чем вчера командовал гребцами келевст.
В дальнем конце корабля началось какое-то движение. Два матроса пронесли к борту тяжелый продолговатый предмет и бросили в море.
Гребцы проводили его хмурыми взглядами, а затем подняли весла и, несмотря на крики келевста, несколько мгновений не опускали в воду. Потом, как ни в чем не бывало, продолжили грести, но сидели на своих скамьях необычно злобные и подавленные. Там у них явно что-то случилось.
«А что, если они готовят бунт?..» - вдруг насторожился Крисп.
Он поднял щит, оперся на копье и, приняв по его мнению, самую боевую позу, покосился в сторону носа судна: видят ли его с боевым оружием и щитом его рабы? К сожалению, Сувор разговаривал с дочерью, убеждая ее в чем-то. Они спорили и не обращали на него никакого внимания.
Зато Млад смотрел на него восторженными глазами.
Крисп важно – видал, какой у меня меч?
– подмигнул ему и перевел взгляд на корму. Там тоже разгорался спор – между отцом Нектарием и философом. Эллин все больше горячился и размахивал руками, доказывая свою правоту. Пресвитер, напротив, говорил, как всегда тихо и спокойно. Его ответы, судя по реакции пассажиров, были более убедительными, чем вопросы философа. Что думал отец, Крисп так и не смог понять. Лицо Марцелла было бесстрастно. То ли он надел на него такую маску, то ли с одинаковым интересом слушал обоих.
Крисп поправил висевший у самых колен тяжелый меч и придирчивым взглядом часового продолжил осмотр палубы.
В центре корабля тоже было не совсем спокойно. Там стоявшего на капитанском помосте Гилара осаждал Плутий Аквилий. Крисп различал лишь отдельные слова. Но и без них было понятно, что Плутий, льстиво называя капитана навархом, уговаривал оставить его на судне. Капитан решительно возражал, потом предложил что-то Плутию, показывая на скамьи гребцов, от чего уже тот наотрез отказался. И, наконец, до Криспа долетел конец последней фразы Гилара:
– … и не подходи ко мне больше с этим!
Плутий вынул свой платок и вытер им вспотевший лоб.
«Даже волшебный платок не помог!» - усмехнулся Крисп.
Он скользнул глазами по скамьям гребцов, замечая, насколько устали эти большие, сильные люди… немного задержался на пассажирах, где философ, потеряв свое стоическое спокойствие, уже готов был изломать о колено свою, повидавшую, наверное, полмира трость… оглядел по-прежнему не замечавших его рабов… А когда снова посмотрел на капитанский помост – там уже никого не было. Раздосадованный Плутий стоял у дальнего борта. А Гилар вился около отца и о чем-то просил. Марцелл, морщась, что-то коротко бросил в ответ и махнул рукой в сторону… сына!