Святость и святые в русской духовной культуре. Том 1.

Топоров Владимир Николаевич

подводит к ключевому для этой части СЗБ месту, выделенному и содержательно и формально, к славословию Христу. И опять здесь, как и в отмеченных выше случаях, единый текст выступает в двух функциях. С одной стороны, славословие является неотъемлемой частью предыдущего текста: оно есть конкретное содержание того, что люди, наполнившие церкви, «въ//славиша глаголяще» (т. е. объект при глаголе). Но, с другой стороны, славословие имеет и вполне самостоятельное значение как молитва, как некая часть ритуала, совершаемого здесь и теперь, как разрыв в тексте СЗБ (например, приостановление чтения в церкви, если именно таковы были условия произнесения СЗБ Иларионом, как думают многие).

Отрывок, о котором сейчас идет речь (после слов «въ//славиша глаголяще»), был определен Якобсоном (1975:14–16, 21) как «песнословие»; одно оно уже придает уникальность всему СЗБ (хотя следует помнить, что это «песнословие» относится к известным литургическим

текстам, как, например, «единъ святъ» из «Свете тихий» и т. п.), потому что «в этом гимне мы находим поныне единственный в оригинальной письменности древней Руси пример того самого напевного слогового стихосложения, которое до сих пор нам было знакомо только по творческим опытам западных и южных областей церковнославянской традиции». В аранжировке Якобсона этот «песнопевный» отрывок выглядит следующим образом:

1. е–ди–нъ свя–тъ е–ди–нъ го–спо–дь и–су–съ хри–сто–съ въ сла–ву бо–гу о–ть–цю а–ми–нь

2. хри–сто–съ по–бе–ди хри–сто–съ о–до–ле хри–сто–съ въ–ца–ри–ся хри–сто–съ про–сла–ви–ся

3. ве–ли–къ е–си го–спо–ди и чю–дь–на де–ла тво–я бо–же на–шь сла–ва те–бе

Принцип «арифметической регрессии» проявляется в том, что каждая последующая строфа короче на один стих, чем предыдущая, и на два слога в слоговом исчислении (28:26:24). При этом длина стиха в слогах возрастает от первой строфы к третьей. Якобсон указал еще две характерные особенности этих строф: во–первых, «к изоколону, лежащему в основе декламационных тирад проповеди, песнопение малых и великих присоединяет силлабическую сетку и возводит ее в доминирующий принцип явственно напевных стихов всесоборного гимна» (Якобсон 1975:16) и, во–вторых, наличие ярких грамматических различий, сопутствующих делению песнословия на три строфы (отсутствие глагольных форм среди 10 словесных единиц начального полустишия, строгая симметрия всех четырех стихов средней строфы с четырежды повторенным именем в начальной позиции и далее с четырьмя аористами глаголов совершенного вида, смена в последней строфе 3–его лица 2–ым лицом и прошедшего времени «лексических» глаголов составными сказуемыми в настоящем времени с выраженной или нулевой связкой). Впрочем, этот отрывок не единственное место в СЗБ, где автор обращается к стиховой речи (см. ниже).

Следующий фрагмент части II, подготовленный непосредственно предшествующим ему песнословием, отмечен восхождением на новый регистр похвалы («Тебе же како похвалимъ»… 187б), связанным с особым подъемом радостного удивления и восторга перед равноапостольным князем. Фрагмент организован прежде всего сочетанием обращений к Василию (христианское имя Владимира), в том числе и весьма изысканных. Ср. упражнения в духе будущих барочных concetti:

христолюбче. / друже правде. съмыслу ме/сто. милостыни гнездо (187б); о че/стныи и славныи въ земле/ныихъ владыкахъ. премужьстве/ныи василіе (187б); учителю / нашь (188а); о блаже/ниче (188а, 189а); о честьниче (189б); подобниче // великааго коньстантина. ра/вноумне. равнохристолюбче. равно/честителю служителемь его (190б–191а).

и серии риторических вопросов «како» и «откуду», задающих взволнованный ритм этой части текста. Ср.:

Тебе же како похвалимъ… како доброте почюдимся… каково ти благодаріе воздадимъ… / како верова. како разгоре/ся въ любовь Христову. како въ//селися въ тя разумъ… / Како възиска Христа. како предася / ему. повеждь намъ… откуду ти припахну / воня Святааго Духа. (откуду испи па/мяти будущая жизни / сладкую чашу. откуду въ/куси и виде яко благъ Господь… како уче/никъ его обретеся… / Како ти сердце разверзеся. како / въниде в тя страхъ Божіи. / како прилепися любові его… (1876–1886) [298] .

298

Ср. далее: «…каково убо спасеніе о/брeте… како бре/мя греховное расыпа… какоя тя / славы и чести сподобилъ есть… колико ты похва/ленъ отъ него имаши быти» (190а–190б).

Эта серия вопросов теснейшим образом связана с последовательностью конструкций с «не», описывающих предельную сначала удаленность Владимира от непосредственных источников христианства:

не ви/дилъ еси Христа не ходилъ еси по немь… / не виде апостола пришедша въ зе/млю твою… не виде бесъ изъ/гонимъ… сихъ всехъ не виде/въ… (188а–188б) [299] .

Преодоление этого разъединения как раз и дает право применить к Владимиру евангельское изречение, цитируемое Иларионом: «блаже/ни не видевше и веровавше» (Ио. XX:29). Появление этой цитаты отмечает один из поворотных пунктов в развитии части II СЗБ,

после которого открывается переход к завершающим подтекстам этой части. Формально переход выделяется, в частности, наличием цитат (в отрывке 188б–190а, после только что приведенных слов из Иоанна, следует еще шесть [!] цитат — при том, что ни до, ни после в части II цитат вообще нет). Содержательно они разыгрывают тему милости, милосердия, щедрот, т. е. тех качеств, обладание которыми позволяет считать человека блаженным. Эта общая схема наполняется конкретным смыслом, когда перечисляются добрые дела Василия:

299

Ср. еще: «тыже ни закона ни пророкъ почитавъ» (188б). — Тема видения, соприродного в'eдению (знанию), играла исключительную роль в той традиции, к которой принадлежал Иларион, хотя видение и не рассматривалось как путь к высшему знанию (ср. ниже о видимом и невидимом). Тем не менее, видеть значит узнать, признать, усвоить себе — и притом в короткий отрезок времени. В этом контексте совершенно неслучайно лейтмотивное многократно повторенное виждь в ответственнейшем месте молитвословного призыва к Владимиру, образующего ядро части II (192б–193б). Видеть всегда важно и нужно, но видеть, когда произошло приобщение благодатной вере, когда вокруг атмосфера процветания, чуда, — знак особого счастливого состояния, дара. Ср. эту же тему в начале «Речи» Моисея Выдубицкого: «Дивна днесь видиста очи наши! Мнози бо преже насъ бывшеи и желаша видити, яже мы видемъ, и не видиша… яже богъ намъ дарова…»

… просящіимъ подаваа. / нагыа одевая. жадныа и / алъчныа насыщая. болящi/имъ всяко утешеніе посы/лаа. должныа искупая. / работныимъ свободу дая. / твоа бо щедроты и милосты/ня. и ныне въ человецехъ поми/наемы суть… (189б); колико ты похва/ленъ от него имаши быти. / не токмо исповедавъ. яко / Сынъ Божіи есть Христосъ. но испо/ведавъ. и веру его уста/вль. не въ единомъ соборе / но по всеи земли сеи. и церкви / Христови поставль. и служите/ля ему въведъ (190б).

Тем самым для Василия–Владимира отыскивается соответствующая парадигма (прецедент), без которой любые попытки канонизации потерпели бы неудачу: он подобен и, следовательно, равен Константину, что и выражено в искусно построенном «аналогизирующем» обращении к Василию — «подобниче // великааго коньстантина. ра/вноумне. равнохристолюбче. равно/честителю служителемь его» (190б–191а). И здесь Иларион снова попадает в стихию риторики, вдохновляющейся историческими параллелями (деяния Константина и подобно–равные им деяния Василия). Ср.:

<о>нъ съ святыими отци никеиска/аго събора законъ человекомъ пола/гааше. ты же. съ новыими на/шими отци епископы. сьнима/яся чясто, съ многымъ съ/меренiемь совещаваашеся. / како въ человецехъ сихъ новопозна/вшiихъ Господа. законъ устави/ти. онъ въ елинехъ и римля/нехъ царьство Богу покори, ты / же въ руси. уже бо и въ онехъ / и въ насъ Христосъ царемь зовется. / онъ съ материю своею еленою / крестъ отъ иерусалима принесъша. / по всему миру своему раславь/ша [раславъша]. веру утве/рдиста. ты же съ бабою тво/ею ольгою. принесъша крестъ / (и новааго иерусалима коньстянти//на града, по всеи земли своеи по/ставив'ша утвердиста ве/ру. его же убо подобникъ сыи. / съ темь же единоя славы и / чести, обещьника сотвори/лъ тя Господь на небесехъ… (191а–191б).

Но эта аналогия осталась бы всего лишь еще одним, новым примером изобретательности автора СЗБ в «аналогической» риторике и важным аргументом в пользу причисления князя Владимира к лику святых, если бы не внезапный и оригинальный ход, снова исходящий из столкновения текста и внетекстовых реалий и приводящий к совершенно новой ситуации. Суть этого хода в резком обрыве цепи аналогий с Константином и неожиданном обращении к сему месту и сему часу в связи все с той же темой Василия–Владимира, хотя он давно умер и мог быть жив только в памяти младших своих современников (и Илариона в их числе). Это переключение исторического в актуальное отражено в одной фразе

добръ пасту/хъ [300] благовeрію твоему о блаже/ниче. святаа церкви святыа Богородицa Ма/pia яже созда на правовeрь/неи основе. идеже и мужь/ственое твое тело ныне лежитъ. / жида трубы архаггелъскы. / добръ же зело и веренъ послу/хъ Сынъ твои георгии. егожъ сътво/ри Господь наместника по тебе. / твоему владычеству. не ру/шаща твоихъ уставъ. но утве/ржающа. ни умаляюща тво/ему благовeрію положеніа. но / паче прилагающа. не сказаша // но учиняюща. иже недоко/ньчаная твоа наконьча

300

В других вариантах и «послухъ».