Святой грешник
Шрифт:
— Мы не были… — начал он и вдруг замолчал. К чему разрушать красивую фантазию? — Мы не были там так часто, как нам того хотелось. К тому же, — он свернул, объезжая выбоину, — мы никогда не ездили на остров зимой.
Она тихонько вздохнула.
— Я так и знала. Я никак не могла представить себе занесенный снегом остров, мне вспоминалось только лето.
Когда Нико последний раз был на Слэйд-Айленде, тоже было лето — середина августа, самая жаркая пора. Все люди устремлялись вон из города в поисках прохлады и дуновения свежего ветерка.
Табор собрался тогда, потому что отец Нико оставлял дела и нужно было выбрать нового барона. Отец хотел, чтобы титул перешел к Нико, но Николай Шандор наотрез отказался.
Нико с горечью вспомнил, каким наивным он тогда был, как легко им было манипулировать. Когда ему позвонила четырнадцатилетняя сестра, насмерть перепуганная, то Нико подумал, что умер их тиран отец.
— Ты должен приехать, Нико, должен помочь мне, — умоляла она срывающимся голосом. — Он продает меня человеку, которого я даже ни разу не видела! Он продает меня за десять тысяч долларов! Ты должен помешать этому!
У Нико в ушах до сих пор стоял ее крик. Он тогда заканчивал второй курс медицинского университета. Ему пришлось бросить учебу, чтобы поехать на помощь к сестре. Он попытался объяснить профессору, что это вопрос жизни и смерти, но тот ничего не хотел слышать. История о какой-то цыганке, которую насильно выдают замуж, не волновала его. Профессор сказал Нико, что если он уедет, то может не возвращаться. И Нико не вернулся. Потом Мак помог ему устроиться в исследовательский отдел.
Нико сверился с картой. Так, Стоуни Пойнт остался позади, следовало проехать через Нияк, и они в пригороде. Там надо будет купить еду и одежду.
Он взглянул на Карен. Даже в полутьме было видно, какое бледное у нее лицо. Ей нужно полноценное питание, а не чашечка кофе на завтрак. Лавируя между машинами, ему удалось проскочить перекресток, и он нажал на газ. Черный «Бронко» помчался вперед, оставляя позади мили дороги.
За городом Нико свернул к торговому центру. Припарковавшись, он взял Карен на руки и отнес в магазин.
Сначала они купили ботинки, потом выбрали несколько свитеров, рубашек и пару джинсов. Гардероб Карен также пополнился шелковыми ночными сорочками и кружевным нижним бельем. В аптеке они купили зубную щетку, пасту и другие туалетные принадлежности.
Когда они вернулись на стоянку, Нико помог Карен забраться в машину и завел двигатель.
— Пусть мотор немного поработает, чтобы ты не замерзла, пока я хожу за продуктами.
— Тебе нужна моя помощь?
— Я покупаю продукты, а ты готовишь еду. Договорились?
Она не ответила, и Нико подумал: «Поездка слишком утомила ее. А может быть, — пошутил он про себя, — она просто не умеет готовить».
Открыв дверцу, он на минуту задержался, взял ее за запястье.
— Хочу послушать твой пульс, — пояснил он. Почувствовав ровное биение под своими пальцами, Нико успокоился. — Закрой за мной дверцу, — распорядился он.
Карен молчала, но, выйдя из машины,
Оставшись в «Бронко», Карен задремала. От тепла ее разморило, и она, погружаясь в забытье, чувствовала, как туманное облако вновь окутывает ее сознание. Она знала, что за этим туманом скрывается нечто ужасное, что-то или кто-то поджидает ее. Но как же ей вспомнить свое прошлое? Затуманенное сознание не могло отделить сон от яви.
Нико настоящий? Или он — ее мечта? Там, в больнице, он повторял ей снова и снова, что ему хочется ласкать ее — ее губы, тело. И она поверила в это, потому что хотела верить.
Она спала у него дома, ходила в его одежде, но он так ни разу и не прикоснулся к ней.
И вот они едут на Слэйд-Айленд. Он сказал, что они никогда не бывали там зимой. А где же они бывали? Его квартира не пробудила в ней никаких воспоминаний. Она вообще ничего не могла о нем вспомнить.
Но он же все-таки был рядом с ней, когда она лежала в коме. И что-то подсказывало ей — он был там не только как врач. Зачем врачу помогать незнакомой пациентке? Он не стал бы забирать ее из больницы, а тем более не захотел бы укрывать ее. Значит, Нико действительно знает ее, поэтому-то и заботится о ней.
Ее мысли были прерваны стуком в дверь: вернулся Нико с сумками, двумя стаканчиками горячего кофе и кульком пончиков.
Протянув Карен ее стаканчик, Нико кинул сумки на заднее сиденье и закрыл дверь. Пошарив рукой в пакете, он вытащил пончик, щедро обсыпанный сахарной пудрой, и отправил его в рот.
— Ты к сиденью не прилипнешь? — шутливо спросила Карен.
— Я обожаю сладкое. Чем слаще, тем лучше, — с улыбкой ответил Нико и снова склонился над картой.
— Слэйд-Айленд, — произнес он вслух, отыскав его на карте. Когда-то он поклялся никогда больше не возвращаться туда.
А еще он дал себе зарок не лечить пациентов и никого не любить.
С досадой Нико подумал, что нарушил обе клятвы.
5
Гудзон. Вэллей-Ривер
— Долго нам ехать? — спросила Карен, потягивая переслащенный кофе.
Нико взглянул на небо. Снег перестал, но низко висели тяжелые черные тучи.
— К обеду, я думаю, будем на месте.
— Как долго!
— Ну, нам ведь придется остановиться, чтобы перекусить.
— Перекусить? А пончики что, не считаются?
— Пончики — это так, только червячка заморить, — улыбнулся Нико. — Тебе нужно плотно поесть, чтобы были силы.
— Да я уже и так съела больше, чем обычно ем на завтрак.
— Могу поспорить, что, когда ты была ребенком, твоя мать не могла заставить тебя вымыть за собой тарелку.
— Совсем нет, она… — Карен попыталась представить свою мать, стоящую у плиты и помешивающую овсянку. Но вместо этого ей вспомнилось, как рыжеволосая женщина, даже не попрощавшись, выбегает из дома, хлопнув дверью. — Знаешь, меня обычно кормил отец.