Сяо Тай и Императорский Дворец
Шрифт:
— Добрый день, уважаемый. — обратился он к старику: — пожалуйста подойдите к задней двери нашего заведения, Лао Тань вам вынесет покушать остатки. У нас только что купцы в Лань уехали, много чего после себя оставили, даже жаренное мясо есть. И риса белого в листья, завернутого с собой в дорогу дадим. Только вот в павильоне вам лучше не сидеть, гостей своим видом не смущать.
— Позови-ка мне своего повара. — говорит старик, повернувшись к нему и Ван Си — теряется в пронзительной синеве глаз этого нищего. Непростой старик, ой не простой, думает он. Со стороны — обычный нищий, но у Ван Си глаз наметан, потому и обращается он к нему со всем уважением и вежеством, ибо времена непростые, а ежели кого перепутаешь и не по рангу
Но от самого нищего ничем не пахло. А ведь должно было пахнуть. Еще как должно было. Потому Ван Си и не стал спорить со странным стариком, а молча поднялся и поклонился.
— Один момент, уважаемый. — сказал он: — я позову к вам Цао Годзю, нашего повара. Что ему передать, кто к нему пришел?
— Передай что его старый друг спрашивает. А чтобы старый дурень не ерепенился скажи что восемь минус два будет шесть, он поймет. — говорит странный старик и Ван Си — кланяется и удаляется на кухню. Старик тем временем продолжает сидеть.
Танец журавлей заканчивается и птицы, взмахнув крыльями — взлетают в небеса, поднявшись повыше — закладывают вираж и удаляются из виду.
— … да сиди ты! — повышает голос один охранник каравана на другого за соседним столиком: — пусть хозяин сам разбирается.
— Эй! — из-за соседнего столика все же встает большой мужчина в кожаной броне с нашитыми на ней металлическими бляхами. На поясе у него — большой нож, едва ли не вполовину от длины доброго меча. С другой стороны, за пояс заткнут боевой топор с длинной рукоятью.
— Старик! Шел бы ты отсюда. — говорит мужчина и делает два шага из-за своего стола: — на улице побираться. Тут уважаемые люди сидят, а не всякие голодранцы.
Нищий старик в лохмотьях вовсе не обращает на него внимания и тогда охранник подходит к нему поближе. Смотрит на него сверху вниз, изучающим взглядом.
— Ты оглох, старый? — говорит он: — забирай свою клюку и вали отсюда. Я тебе сейчас твоей палкой же и помогу… — он делает еще один шаг и берет в руки кривой посох-палку, которую старик прислонил к перилам веранды. Вернее — пытается взять. Со стороны так выглядит, как будто он за нее хватается чтобы не упасть. Глаза у охранника выпучиваются и становятся круглыми. Он хватается за палку двумя руками и… все еще не может оторвать ее от пола!
— Оставь. — говорит ему старик: — надорвешься еще. Если тебе моя палка мешает, то… — не вставая с места он протягивает руку и легко поднимает свой посох-клюку, поставив ее рядом с собой и держа за середину: — то пусть вот тут постоит.
— Ааа… — охранник каравана озадаченно смотрит на посох, оказавшийся вдруг тяжелее чем тысячу цзиней, бросает взгляд обратно на старика, который держит его как пушинку…
— Извините, уважаемый. — склоняется в поклоне друг охранника, который успел подойти к ним: —
— Аа… да! Точно! Извините, уважаемый! — кланяется вместе со своим другом и охранник и они поспешно удаляются от столика за которым сидит старик, слышно только бормотание «да кто это такой вообще?!».
Из кухни выходит массивный и грузный мужчина с гладко выбритым лицом и округлым животом, про таких в народе говорят «легче перепрыгнуть чем обойти». На нем белый передник и белая же рубаха. На ногах — зеленые штаны и деревянные сандалии. В правой руке у мужчины — здоровенный нож-тесак Цай Дао, таким на кухне все делают — и овощи нарезают и мясо шинкуют и при нужде — кости рубить могут, а его плоскостью всегда можно головку чеснока раздавить, а обухом — мясо жилистое отбить. Инструмент повара, некоторые говорят что хорошему повару нужен только нож, а остальное он всегда найдет.
Мужчина подходит к столику, некоторое время внимательно изучает старика, потом — кладет нож на стол, вытирает руки подолом передника и поворачивает голову набок.
— Эй, Лао Тань! — говорит он девушке, которая проходит рядом: — принеси-ка нам чайник с хорошим чаем. Нет, с лучшим. И ту рыбу в горшочке, что я только что приготовил.
— Но… это же для гостей! — пищит девушка, потом спохватывается и кланяется: — конечно, господин повар! Сейчас все будет!
— Хорошая девушка эта Лао, но непутевая… — вздыхает мужчина в переднике и, отодвинув для себя стул — садится за один столик со стариком и упирается в него тяжелым взглядом.
— Кто? — спрашивает он через некоторое время, убедившись, что старик не собирается начинать разговор первым.
— Отшельник с флейтой, господин Хань Сянь-цзы и Святая с Лотосом, госпожа Хэ Сяньгу. — отвечает старик, прикрыв глаза.
— Да ладно? Хань Сянь-цзы, тот самый что «никто не может победить меня в моем мире»? Госпожа Хэ, со своим контрактом, отрицающем смерть? Как можно было победить этих двоих? — удивляется мужчина: — ты уверен? Хотя, о чем это я — конечно уверен. Но… от меня ты чего хочешь, вечный бродяга Ли Тегуай, покровитель стариков и нищих? Я не подаю сегодня.
— В конце концов ты — один из Восьми Бессмертных, Цао Годзю. — скрипит старик, наклоняя голову набок: — это и твой долг встать на защиту всех людей Поднебесной против тьмы и зла… разве не для этого Правитель Востока и Повелитель Солнца обучали нашего великого наставника Чжунли Цюаня?
— Вообще-то я Чжунли Цюаня в глаза не видел. Мой наставник — Люй Дунбинь, Летающий на Журавлях, Мастер Меча Пределов. — пожимает плечами Цао Годзю и замолкает, потому что возле их столика останавливается Лао Тань, которая поспешно ставит перед ним чайник с ароматным чаем и расставляет плошки с чашками, делает круглые глаза и исчезает снова.
— … в любом случае это в том числе и твой долг. — говорит старик, не обращая внимания на аромат чая и на расставленную посуду: — твой долг как одного из Восьми Бессмертных.
— Ты тоже один из Восьми Бессмертных, Ли Тегуай. — указывает на него Цао Годзю: — и что? Какой от меня толк там, где потерпели поражение такие как Отшельник Меняющий Реальность и Святая с Лотосом? Ты хоть раз мерялся с ними силой? Нет? Отшельник с флейтой создает свою реальность, свой мир где он — может все. Погасить солнце и остановить движение звезд. Представляешь себе сущность, способную одолеть Хань Сянь-цзы в его мире на его условиях? Я — нет. У меня фантазии не хватает. А Госпожа Хэ? Никто не может убить госпожу Хэ, она не может умереть и она — никогда не сдается. С ней нельзя сыграть вничью, она не позволит. Значит кто-то все же смог ее убить. Как? И снова фантазия мне отказывает… — он снова замолкает, когда Лао Тань приносит им керамические горшочки с глянцевыми боками, из-под бамбуковых крышек горшочков в воздух поднимается ароматный парок. Лао Тань кланяется и снова убегает на кухню.