Сыграй мне смерть по нотам...
Шрифт:
– Не морочьте мне голову этой филькиной грамотой! – возмутился Смирнов. – Все ваши барды и Тимофеи – мёртвые души! Елисавет Воробей!
– Я вас что-то не совсем понимаю, – грустно признался Чекшин.
Почему здесь моя дочь? – прошипела Ирина со своего стула.
Чекшин даже обрадовался её вопросу:
– Давайте подойдём и узнаем у неё! Чего проще?
Все трое встали и двинулись к роялю. Даша всё это время не прекращала играть, но косила глазом на мать и мужчин за столиком. Как только группа во главе с Чекшиным приблизилась к ней, она вскочила и спрыгнула со
Даша отскочила от официанта, задев один из столиков и зазвенев его изящной сервировкой, а потом кинулась петлять в обратном направлении. Должно быть, она стремилась к служебному выходу за сценой. Пробегая мимо Насти с Самоваровым, она мельком на них глянула. Тогда Настя ей улыбнулась и сказала чуть слышно: «Привет, Даша!»
И ничего больше. Но шёпот такой был заговорщический и девчачий, что Даша остановилась, секунду раздумывала и вдруг уселась за столик рядом с Настей. Самоваров с отвращением понял, что они влипают в историю.
Как раз подтянулись преследователи. Они все теперь дышали возмущённо и неровно, но Ирина тяжелее всех. Она нависла над Самоваровым, и того обдало несколько расстроившимся жарким ароматом французского парфюма, досадно знакомого. «Почему и сумочки они все носят одинаковые, и духи им нравятся одни и те же?», – подумал он.
Да, и ему попадались некогда такие вот лани с сумочками! Но было то в прошлой жизни. А в этой прелестную и непредсказуемую Настю грозно обступили мама Ирина, Смирнов и менеджер Чекшин. Напротив Самоварова сидела несовершеннолетняя труженица Даша. Она цедила через соломинку апельсиновый сок из Настиного стакана. При этом она смешно и старательно втягивала щёки.
– Что ты здесь делаешь, Даша? – в сотый раз за сегодняшний вечер задохнулась Ирина.
Даша не вынула соломинки изо рта, только подняла на мать круглые тёмные глаза.
– Мне кажется, здесь какое-то недоразумение? – начала Настя незнакомым Самоварову лживым голосом.
Улыбка её тоже была лживой, хотя чуть подрагивала от смущения.
Смирнов не смотрел ни на Настю, ни на Дашу – он изучал фигуру Самоварова и силился что-то вспомнить. Наконец он решился:
– Господин… Самоваров? Если не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь. Настя, это Андрей… по-моему, Андреевич?.. Смирнов. Знакомьтесь: Настя, моя жена.
Это неловкое представление несколько разрядило обстановку. Менеджер Чекшин деликатно отступил в сторону. Но Ирину происходящее никак не устраивало.
– Что здесь творится? – выдохнула она. – Даша, кто эти проходимцы? Почему ты с ними?
Самоваров собрался возмутиться, но Настя уже сорвалась с места.
– Сейчас я всё объясню! – быстро залепетала она, взмахивая тонкими руками. Она явно испугалась, что Самоваров встрянет в дело и наговорит чего-нибудь лишнего, ею не предусмотренного.
–
Теперь почему-то запаниковала Даша. Она устроила безобразно шумное бульканье в стакане с соком и подскочила на стуле. Настя осеклась.
– Я вчера играла вальс Шопена, – громко объявила Даша.
– Ну да, Шопена, – согласилась удивлённая Настя и снова взмахнула руками. – Мне… нам… нам показалось, что игра девочки очень талантлива. Мы познакомились… А сегодня мы встретились на улице…
– Случайно. Я шла с репетиции, – вклинилась во враньё Даша, не моргнув глазом.
– Мы встретились, пошли к остановке, но так холодно сегодня… бр-р!.. я предложила зайти сюда, погреться, перекусить… поболтать… Даша вот соку выпила… А тут, оказывается, есть рояль…
– И я села немного поиграть. Меня Настя послушать хотела. Я ей говорила, что люблю импровизировать. И я импровизировала, – бодро закончила Даша.
– Вот видите, – укоризненно сказал менеджер Чекшин. – Это совершенно посторонняя девочка, клиентка. А по плану у нас сегодня никто, кроме Угланова, не играет.
Голубые даже впотьмах глаза Смирнова быстро обращались то к одному лицу, то к другому. Никому он не верил, но молчал. Чекшин расплылся в самодовольной улыбке. Даша врала очень твёрдо и бестрепетно, а Настя хоть и сбивалась на каждом слове, но видно было, что от своих выдумок ни за что не откажется. Потому-то Смирнов и молчал.
Зато вновь не выдержала Ирина:
– Всё это ложь! Это несусветная ложь! Я только что подходила к дочери, и она мне сказала, что здесь работает!
– Я пошутила, – весело и нахально ответила Даша.
– Как пошутила? А Вагнер? А триста рублей? Она же у вас тут триста рублей получает за вечер?
Ирина обратила к Смирнову умоляющие глаза и дрожащие руки. Очевидно, информация о трёхстах рублях исходила от него. Рыжая шпионка Анна выведала?
– Я никогда ничего не получала, – упёрлась Даша.
– Какие триста рублей? А вы платёжные документы видели? – уже строго вопросил Ирину менеджер Чекшин. – Мне кажется, этот нелепый инцидент затянулся. Вы мешаете другим посетителям приятно отдыхать и наслаждаться непринуждённой атмосферой нашего кафе. Я попросил бы, если вы ничего не собираетесь заказать…
– Заказать? В этой паршивой дыре? – зло выдохнула Ирина. – Нет! Но… Дарья, ты пойдёшь сейчас домой?
– Конечно, мамочка. Я уже выпила свой сок, – проворковала Даша издевательским гугнивым голоском идеального ребёнка из дневного сериала.
Она церемонно попрощалась с Самоваровыми и засеменила к выходу. Смирнов двинулся за ней молча.
Замкнула шествие Ирина на своих шатких каблуках. Она всё-таки не стерпела, оглянулась и окатила Самоварова и Настю презрением. Это выразилось в гневном раздувании ноздрей и максимальном округлении глаз. Все лани почему-то считают, что у них очень выразительные глаза!